Максим Ивлев, представитель Союза православных граждан Казахстана в Санкт-Петербурге, член Союза журналистов России.
В конце мая 1861 года, из Петербурга, имперской столицы России, выезжал в киргизскую степь экипаж. В нем находился тяжелобольной молодой человек азиатской внешности, в мундире российского офицера. Это был сын старшего султана Кушмурунского округа и один из дальних потомков «потрясателя вселенной» - грозного Чингис-хана, штабс-ротмистр Русской армии Чокан Чингисович Валиханов.
К своим двадцати пяти годам, этот чингизид был уже известнейшим в России, да и в Европе, ученым и путешественником, первым совершившим опасное и полное приключений путешествие, открывшее миру неведомую дотоле Кашгарию и благополучно возвратившимся из него. В Питере он оставлял интересную работу по составлению карт Азии в Главном штабе, оставлял много друзей и товарищей, среди которых были писатели и поэты Ф.М. Достоевский, А.Н. Майков, Я.П. Полонский, А.Н. Плещеев, В.В. Крестовский, ученые П.П. Семенов-Тян-Шанский, А.Н. Бекетов, Е.П. Ковалевский и другие.
Промозглый питерский климат пагубно сказался на слабых легких и подорванном в путешествиях здоровье «степного царевича» и он вынужден был уехать на родину, в опаленные солнцем казахские (или, как тогда говорили – киргизские) степи.
Начало пути
При рождении он получил имя Мухаммед-Ханафия, прозвище же, Чокан, которое закрепилось за ним, и под которым он вошел в историю, дала ему мать. В двенадцать лет отец отдал Чокана, даже не знавшего еще тогда русского языка, в Омский кадетский корпус, где он жил в одной комнате с будущим известным русским ученым и путешественником Григорием Потаниным. Тот неплохо говорил по-казахски и мальчики быстро сблизились. Эта дружба потом продолжалась всю недолгую жизнь Чокана. Уже в корпусе он проявил незаурядные способности в науках, отлично выучил русский язык, и окружающие говорили о нем как о будущем ученом.
Закончив корпус в 1853 году, Чокан был произведен в офицеры и, надев казачий мундир поступил на службу в 6-й полк Сибирского линейного казачьего войска. Вскоре он был переведен адъютантом к генерал-губернатору Западной Сибири Густаву Гасфорту. Здесь, в Омске, он погрузился в изучение русских, китайских и других восточных трудов по истории Центральной Азии, а вскоре получил возможность и лично познакомиться с Семиречьем, Иссык-Кулем и китайской Кульджой, совершив несколько поездок туда.
За проведенные им исторические, этнографические и географические исследования, в 1857 году Валиханов был заочно избран действительным членом Императорского Русского географического общества. Рекомендовал его к избранию молодой ученый Петр Семенов (впоследствии Семенов-Тян-Шанский), познакомившийся с Чоканом в Семипалатинске в ноябре 1856 года. Интересно, что посредником их знакомства выступил Ф.М. Достоевский, в ту пору рядовой 7-го Сибирского линейного батальона.
В стране кровавых ходжей
В начале 1858 года Валиханов стал готовиться в новое путешествие, в загадочный и недоступный для европейцев Кашгар - полунезависимое от Китая феодальное государство с тираническим режимом и деспотичными правителями-ходжами, частенько сменявшими друг друга. В этой экспедиции было заинтересовано множество разных людей и стоящих за ними ведомств – Военное министерство и генерал-губернатор Гасфорт, Императорское Русское географическое общество и Семенов-Тян-Шанский, Азиатский департамент МИДа и Ковалевский.
До этого в Кашгаре побывали лишь знаменитый венецианец Марко Поло в XIII веке, да португальский иезуит Бенедикт Гоэс в самом начале XVII столетия. А за год до начала экспедиции Валиханова в Кашгар, со стороны Индии, отправилась экспедиция немецкого путешественника Адольфа Шлагинтвейта, работавшего на англичан. Эта экспедиция бесследно исчезла, а о судьбе самого Шлагинтвейта ходили самые разнообразные слухи. Это было время так называемой Большой Игры – тайной геополитической борьбы между Российской и Британской империями за зоны влияния в Азии…
28 июня 1858 года Чокан присоединился к торговому каравану семипалатинского купца Мусабая, следовавшего в Кашгарию. Он обрил голову, нарядился в азиатскую одежду и стал отныне для всех молодым купцом Алимбаем, родственником караванбаши Мусабая. О том кто едет с караваном на самом деле, знал лишь сам Мусабай.
Уже при подходе к китайской границе, Валиханов с тревогой узнал, что среди местных киргизов распространился слух о том, что с караваном едет переодетый русский офицер. Тем не менее, он решил продолжить свое путешествие, и после серии приключений, осенью 1858 года достиг стен Кашгара.
Въезжая в город, Чокан содрогнулся от ужаса, увидев вкопанные в землю жерди, на которых болтались деревянные клетки, а в них – издававшие тошнотворный запах отрубленные человеческие головы. Это была страшная память о недавнем правителе Кашгара – кровавом ходже Валихане-тюре, имя которого странным образом ассоциировалось с фамилией Чокана. Еще один памятник, оставшийся от полубезумного ходжи – это высившаяся на берегу реки Кызыла огромная пирамида из человеческих черепов, известная сейчас каждому мало-мальски образованному человеку по гениальной картине Василия Верещагина «Апофеоз войны», давно ставшей антивоенным символом всех времен. Сам Верещагин в Кашгаре никогда не бывал, но многое видел в недалеком Чугучаке и Илийском крае Китая и был наслышан о безумствах старого ходжи.
Глядя на эти колоритные особенности местной жизни, купец Алимбай живо представил себе, что грозит ему, если выяснится, что под личиной молодого торговца прячется российский офицер-разведчик. В то время у разведчиков еще не было ни мобильных телефонов, ни радиопередатчиков и других шпионских средств связи, и потому каждый нелегал-резидент должен был полагаться только на себя и действовать так, как подсказывало ему собственное чутье разведчика и логика складывавшейся ситуации. И надо сказать, что Валиханов справился с этим блестяще!
Чокан собрал массу статистических, исторических, экономических и географических сведений о Кашгаре, данные о климате и природе страны, которые весьма интересовали дипломатическое и военное ведомства России. Все время пребывания в Кашгарии он тайно вел дневник, старался запомнить все представляющие интерес для российской стороны сведения. Удалось ему, и пролить свет на тайну гибели Адольфа Шлагинтвейта…
Шлагинтвейт появился в Кашгаре, собираясь далее пробраться в Коканд – еще одну восточную деспотию, бывшую наиболее последовательным врагом России в Средней Азии. Он вез туда какие-то секретные письма от британских властей Индии. Отмороженный ходжа Валихан-тюре, начинавший каждый свой день с выкуривания трубок с гашишем и впадавший затем в исступление, требовавшее выхода в виде многочисленных казней, грубо потребовал от Шлагинтвейта предъявить ему эти письма. Отказ Шлагинтвейта ознакомить тюре с содержимым посланий в Коканд стоил ему жизни – кашгарские заплечных дел мастера выволокли его из дворца и мигом отрубили голову несчастному путешественнику. Выполняя приказ ходжи, они водрузили голову на вершину страшной пирамиды сложенной из черепов на берегу Кызыл-су и ветер потом еще долго играл с длинными светлыми волосами казненного…
Кстати, эти сведения о судьбе Шлагинтвейта, сообщила Чокану его чаукен - кашгарская «временная жена», на которой он, следуя обычаям местных купцов, не замедлил жениться, уладив все пограничные и таможенные формальности. Кашгарские женщины, в отличие от всего остального исламского мира XIX столетия, пользовались полной свободой – никогда не закрывали лица паранджой, принимали участие в различных празднествах и славились своей привлекательностью и веселым нравом.
Со временем и по Кашгару стали распространяться слухи, о том, что в прибывшем караване Мусабая скрывается русский. За людьми Мусабая была установлена слежка. Иногда жизнь Чокана висела на волоске, хотя Валихан-тюре к тому времени уже был свергнут в результате дворцового переворота и как загнанный волк метался где-то в горах и пустынях с оставшимися верными ему людьми. Именно слухи о том, что безумный ходжа во главе своих преданных сарбазов вот-вот появится у ворот Кашгара и вновь заявит свои права на город, заставили поторопиться с отъездом Чокана и Мусабая.
11 марта 1859 года караван вышел из города и направился в сторону российских владений. Прежде чем достигнуть их, каравану предстояло пройти пустынные местности Кашгарии и пересечь Киргизию – маловменяемую страну, которая номинально принадлежала Коканду, а фактически была вотчиной полунезависимых киргизских племен, основным занятием которых, наряду со скотоводством, было обильное «доение» проходящих через их горы караванов. За прошедшие полторы сотни лет, вообщем-то мало что изменилось там, и события последнего времени в ставшей независимой Киргизии только доказывают это.
Как бы то ни было, после серии приключений с дорожными разбойниками и вымогателями, уходом от погонь, непременной ложью во спасение, караван спустился из Заукинского ущелья и достиг южного берега озера Иссык-Куль. Здесь, в преддверии российских владений, Валиханову пришлось испытать еще одно, на этот раз последнее приключение…
Местный киргизский манап (князек) Турегельды задержал караван и уже довольно потирал руки, предвкушая куш, который он получит с заезжих купцов. Вдобавок ко всему, кто-то из подданных манапа, признал в купце Алимбае русского разведчика которого он видел когда-то в Верном (ныне Алма-Ата) в мундире поручика Русской армии. Валиханов писал затем: «Турегельды… притеснял караван более из всех своих собратьев. Он взял подарков на 300 рублей, и взял самым наглым образом; если ему нравился халат, он говорил: «Эй, снимай халат и дай нам». Беспрестанно грозил, что он разграбит караван, а меня отправит в Коканд».
Выдача кокандцам означала бы неминуемую и жуткую смерть для Чокана. Но счастье и удача и в этот раз не отвернулись от него… Из Верного, для встречи каравана был выслан казачий отряд из семидесяти казаков при двух ракетных станках под командой есаула Варагушина. Появление отряда на берегах Иссык-Куля и распространившиеся слухи об этом, сразу умерило наглость «крутого» манапа Турегельды. Он быстро сменил гнев на милость, оставив Чокана и Мусабая в покое, и даже попытался загладить весь инцидент, подарив по одной лошади караванбаши и Валиханову. Коням этим в зубы смотреть естественно не пришлось, как, разумеется, не пришлось, и спрашивать, где и каким образом добыл их Турегельды.
12 апреля Валиханов был уже в Верном и наконец-то смог отдохнуть от пережитых волнений последнего полугодия.
Картограф Генерального штаба
Чокан вернулся в Россию героем – благодаря его кашгарской миссии о нем узнал мир, и это путешествие стало его звездным часом, после которого имя его уже не нуждалось в рекламе.
Отдохнув немного в Верном, он вернулся в Омск, где занялся обработкой собранных материалов. По итогам экспедиции им был написан отчет «О состоянии Алтышара, или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарии)», который явился крупным вкладом в отечественную науку и вскоре был переведен на английский язык – англичане очень ревниво относились ко всем успехам русских в Центральной Азии.
В начале 1860 года Валиханов приехал в Петербург, где был встречен как отважный путешественник и разведчик, награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, денежной премией в 500 рублей серебром и повышен в чине до штабс-ротмистра. По представлению Валиханова не были забыты и его верные спутники по путешествию – награды получили караванбаши Мусабай и еще 22 человека.
Здесь, в Питере, он окунулся в гущу общественной жизни и развернул широкую и плодотворную деятельность. Он работал в Военно-учетном комитете Генерального штаба, Азиатском департаменте МИДа, Императорском Русском географическом обществе и одновременно слушал лекции в университете. Основная работа его заключалась в составлении карт Средней Азии и Восточного Туркестана для нужд российского Генерального штаба. В Географическом обществе он читал увлекательные лекции, некоторые из которых публиковались в газетах.
К сожалению, обострившаяся болезнь легких вскоре заставила его прекратить эту работу. По совету врачей он отправился в родную степь с надеждой поправить свое ослабленное здоровье. Немного подлечившись в ауле отца, он вновь приехал в Омск, где служил в Главном управлении Западной Сибири. Эти годы были очень плодотворными для Чокана – тогда им был написан ряд работ, не потерявших свою актуальность по сей день – «О мусульманстве в степи», «Следы шаманства у киргизов», «Записка о судебной реформе», «О кочевках киргиз».
В 1864 году он снова выехал в Семиречье, чтобы принять участие в готовившемся походе на кокандцев отряда полковника Черняева. При отряде он служил переводчиком при командовании, но после взятия крепости Аулие-Ата (ныне город Тараз), решил покинуть отряд и направиться через Омск в Петербург. Но приехать вновь в Северную столицу ему было не суждено – в дороге Чокан почувствовал себя очень плохо и, добравшись до Алтын-Эмельского перевала, заехал в аул султана Тезека, чтобы отдохнуть несколько суток. Но болезнь одолела штабс-ротмистра. Он надолго слег.
За время вынужденного пребывания в ауле Тезека, Чокан успел жениться на сестре султана и написать свою последнюю статью о восстании дунган в Синьцзяне. Но восстановить подорванное здоровье ему уже не пришлось… В письме к отцу из аула он писал:
«Устал, нет никакой силы, весь высох, остались одни кости, скоро не увижу света. Мне больше не суждено повидаться с моими дорогими родными и друзьями, нет для этого никаких средств. Это будет мое последнее письмо. Прощайте, обнимаю всех».
Штабс-ротмистр Русской армии и казахский султан Чокан Чингисович Валиханов скончался в ауле Тезека у перевала Алтын-Эмель, нынешней Алматинской области 10 апреля 1865 года, не дожив и до тридцати лет.
Сейчас поражаешься тому, сколько смог сделать этот человек, несмотря на отпущенный ему такой короткий срок жизни! Валиханов, безусловно, был талантливейшим представителем казахского народа и искренним патриотом России, понимавшим, что только в тесной дружбе и союзе с русским народом у казахов есть все шансы для собственного культурного и экономического развития и выживания во враждебном окружающем мире. Имя его и дела этого человека принадлежат как России, так и нынешнему Казахстану.