Протоиерей Александр Суворов

У любого нормального человека болит сердце за те события, которые потрясают украинские земли. Вроде никого не ругал в комментариях, но уже сполна отгреб от "сознательных". "Ты кто такой? Какое отношение имеешь к Украине?!" (Сквернословия, естественно, опустил.)

Ну что, расскажу кто я такой. Мои родители переехали в Алма-Ату примерно в 1971 году. И мать и отец родом из Опiшнi, - ныне поселок в Полтавской области. Забегая вперед скажу, что и супруга моя родом из Лубнов, - Полтавской области. 

Все лето, как правило, проводили мы с сестрой у "дедушек и бабушек", где вполне сносно научились понимать и изъясняться "на мове".

- Сашко, вставай снідати! 

- Та ні бабуся, я ще спати хочу. 

А из тарелки "древнего" радиоприемника уже раздаются позывные Киевского вальса: "Знову цвітуть каштани, хвиля дніпровська б'є ..." Когда стал постарше прабабушка достала книгу и стала учить меня стихотворениям Тараса Григорьевича Шевченко: требуемое школьной программой "Как умру похороните...." я не без удовольствия читал наизусть на языке классика: "...Серед степу широкого, на Вкраiнi милiй...". Но не только такие стихи выучил, - особо удивило тогда стихотворение "Розрита могила": 

... А тим часом перевертні

Нехай підростають

Та поможуть москалеві

Господарювати,

Та з матері полатану

Сорочку знімати.

Помагайте, недолюдки,

Матір катувати».

..Прошли годы, ”перевертнi„ подросли и началась совершенно другая история.

...Когда-то, в начальных классах средней советской школы были так называемые дни "дружбы народов": Ермек пел казахскую песню "Дударай", Зухра танцевала узбекский танец, сестры Оксана с Олесей приходили в белорусских костюмах, я читал стихи Шевченко на украинском языке. И все это так было искренне и непринужденно. 

Последняя наша поездка на Украину была тревожной: это был август 1991 года. В Полтаве внешне все было спокойно, но в Киеве уже заявлял о себе "Рух", понемного появлялись жовто-блокитные флаги, обыватели рассказывали страшилки про УПА-УНСО, которые, дескать, на Крещатике спрашивают: - А скажи мені, а як буде по українськи "галстук"? И если вопроситель не слышал "краватка", то собеседник получал кулаком между глаз. Врать не стану: к счастью свидетелем подобного быть не пришлось. А когда августовским утром, гордость советского воздушного флота, белоснежный Ил-86, в котором "даже кофе не шелохнется" рейса 4246 Киев-Минводы-Алма-Ата, приземлился в аэропорту у Алатауских гор, из приемника "Медео" уже вещал своим знаменитым голосом знаменитый Кириллов: 

"...Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик..." Это было 18 августа, жаркий алма-атинский день... Только теперь это уже была совершенно другая страна. И в этот день кончилось детство. 

***

После войны мой дед, майор ВВС, оказался в Тамбове. Мама моя и ее сестра близняшка родились там. Когда они учились в пятом классе семья решила вернуться в Полтаву. Недавно спросил у мамы: 

- А как там вас приняли?

- Да как, "кацапками" называли.

- Ну я думаю без злобы?

- Да я бы так не сказала, что не без злобы.

Так что же выходит? Эти настроения изначально сидели в подсознании украинского народа? Я даже представить не могу, чтобы в России или у нас в Казахстане кто-то с сожалением говорил: "Да у нее мужик хохол!" Зато злые языки любого украинского хутора никогда не обойдут мимо цели. "Петро? Та він же собі дружину кацапку взяв!" Откуда такой антагонизм? Да у того же Тараса Григорьевича и встречается повсеместно: вот, еще в 1838-м Великий Кобзар писал: 

Кохайтеся, чорнобриві,

Та не з москалями,

Бо москалі — чужі люде,

Роблять лихо з вами.

Похвально любить свою Родину, похвально быть патриотом. Только от бессилия и слабости патриотизм превращается в национализм: этакий комплекс этнической неполноценности. Только кончается это плохо. Всегда. Без вариантов. 

С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи, 

Только когда придет и вам помирать, бугаи, 

Будете вы хрипеть, царапая край матраса, 

Строчки из Александра, а не брехню Тараса.

Только это уже Бродский. 20 летней давности.