Александр Колчак – фигура неоднозначная и сегодня популярная, благодаря фильму «Адмирал». Но если его воинские достижения достаточно известны, то о том, что один из островов в Таймырском заливе окрестили в честь Колчака, широкому кругу неизвестно. Между тем барон Эдуард Васильевич Толль посчитал вклад в изучение неизведанных земель гидрографа, лейтенанта А.В. Колчака, его коллеги-первопроходца значимым и ценнейшим.
А посему достойным увековечивания на географической карте.
Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 года, близ Санкт-Петербурга, в семье дворянина — офицера морской артиллерии. Род Колчаков был довольно обширным, относился к служилому дворянству Российской империи. По семейным преданиям, Колчаки получили русское дворянство и герб одновременно с русским подданством в начале царствования императрицы Елизаветы Петровны, около 1745 г. Братья отца также были морскими артиллеристами: Петр – капитаном 1-го ранга, Александр — генерал-майором.
В выборе будущей морской профессии юному Александру сказалась семейная традиция – военная служба с «морским уклоном». Мать Александра — Ольга Ильинична, урожденная Посохова, — дворянка из Херсонской губернии, семья которой переехала на постоянное жительство в Одессу.
Ближайший родственник Александра Колчака по матери — Сергей Андреевич Посохов был контр-адмиралом, последний одесский «городской голова», расстрелянный советскими органами в 1920 году. Брат Посохова — Андрей — пехотным генерал-майором. Так что окружавшая Александра Колчака среда была исключительно военной. И при выборе будущей профессии сказалась семейная традиция.
Александр Колчак начал свое школьное образование в 6-й Петербургской классической гимназии, где пробыл до 3-го класса, а с 1888 г. обучался в Морском кадетском корпусе. Закончил учебу он вторым, хотя мог быть и первым из выпускников. Колчак отказался от первенства в пользу своего конкурента-товарища (Д. Филиппова), которого счел способнее себя, и комиссия вынуждена была посчитаться с его мнением.
После окончания Морского кадетского корпуса способный, даже талантливый юноша Александр Колчак, тщательно изучавший науки и военно-морское дело, как лучший учащийся, приказом по флоту 15 сентября 1894 года был произведен в первый морской офицерский чин – мичман. Ему тогда было девятнадцать лет! За отличные успехи ему присуждена премия адмирала П.И. Рикорда с вручением 300 рублей.
Соученик по корпусу, первый его биограф, контр-адмирал Михаил Иванович Смирнов, вспоминал о том времени: «Колчак… серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак. В нем был виден будущий Вождь».
Другой соученик, Д.В. Никитин, спустя годы вспоминал, что Колчак «был как бы постоянной справочной книгой для его менее преуспевающих товарищей».
Во время плаваний на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» Колчак выполнял не только строевые офицерские обязанности, океанографические и гидрологические работы, но и усиленно занимался самообразованием, пополнением специальных и общих знаний.
Еще во время обучения в Морском корпусе, в нем зрело намерение участвовать в морских экспедициях, заниматься наукой океанографией. И в этом он уже тогда сделал первые серьезные шаги. В 1899 году он опубликовал статью «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведенные на крейсерах „Рюрик“ и „Крейсер“ с мая 1897 по март 1898 гг».
Командир крейсера Г.Ф. Цывинский позднее, став адмиралом, писал о Колчаке: «Это был необычайно способный и талантливый офицер, обладал редкой памятью, владел прекрасно тремя европейскими языками, знал хорошо лоции всех морей, знал историю почти всех европейских флотов и морских сражений».
Товарищи по плаванию отмечали, что он находил время на изучение древних индийской и китайской философий. А чтобы иметь возможность читать произведения китайских мыслителей в подлинниках, он изучал китайский язык.
По прибытии в Кронштадт, Колчак сразу же отправился к вице-адмиралу Степану Осиповичу Макарову, готовившемуся к плаванию на ледоколе «Ермак» в Северный Ледовитый океан. Но по некоторым обстоятельствам адмирал не мог удовлетворить его просьбу, и «Ермак» ушел без него.
Колчак горел желанием снарядить экспедицию для продолжения работ в Южном Ледовитом океане, начатых знаменитыми мореплавателями и исследователями адмиралами Ф.Ф. Беллинсгаузеном и М.П. Лазаревым. Однако, не исключено, что под влиянием Макарова внимание Колчака было переориентировано на Север.
По окончании корпуса Колчак несколько месяцев пробыл в петроградском 7-м флотском экипаже, а весной 1895 г. получил назначение на только что спущенный на воду крейсер 1-го ранга «Рюрик» в качестве помощника вахтенного начальника. На этом крейсере он ушел в плавание на Дальний Восток.
В конце 1896 г. был переведен на клипер «Крейсер» в качестве вахтенного начальника и на протяжении нескольких лет совершал плавания в водах Тихого океана. Затем в 1899 г. вернулся в Кронштадт. В декабре 1899 г. за проявленные большие способности он был произведен в лейтенанты. Из-за ухода на службу в Императорскую академию наук, о чем речь пойдет далее, Колчак пробудет в этом звании около восьми лет — до 1906 года.
Колчак говорит о своих желаниях, в пору обучения: «Еще, будучи в корпусе, и во время плавания на Восток, я интересовался океанографическими исследованиями в полярной области. Моим всегдашним желанием было снарядить экспедицию для продолжения работ в Южном Ледовитом океане, начатых нашими знаменитыми исследователями адмиралами Беллинсгаузеном и Лазаревым». Таким образом, позднее, видимо, под влиянием С.О. Макарова, внимание Колчака было переориентировано на Север, к рубежам Российской империи. Тогда, по возвращении с Дальнего Востока, в Петербурге Колчак узнает о готовящейся Академией наук под руководством барона Эдуарда Толля Русской полярной экспедиции.
Предложить свои услуги Академии Колчак не решился. Однако судьба сама нашла его. Проплавав некоторое время во внутренних, российских водах на судне «Князь Пожарский», что было худшим вариантом деятельности для него, Колчак вскоре, в сентябре 1899 г., на эскадренном броненосце «Петропавловск» вновь отправился на Дальний Восток.
В Средиземном море, во время стоянки корабля в греческом порту Пирей, Колчак совершенно неожиданно получил предложение из Академии, от барона Толля, принять участие в упомянутой экспедиции. Оказывается, работы А.В. Колчака обратили на себя внимание барона, нуждавшегося в трех морских офицерах. Оказал содействие и академик Ф. Б. Шмидт, к которому Колчак обращался ранее с просьбой выяснить, нельзя ли попасть в экспедицию. Поступившее предложение Колчак принял немедленно. Вопрос о временном переводе его с военной службы в распоряжение Академии наук был благополучно решен. Из Греции через Одессу он вернулся в Петербург и в январе 1900 г. Начальник экспедиции предложил А.В. Колчаку руководить гидрологическими работами, а кроме того, быть и вторым магнитологом (помощником Ф.Г. Зеберга). Всю зиму и весну последнего года девятнадцатого столетия Колчак употребил на подготовку к экспедиции. Он работав в Павловской магнитной обсерватории, изучая теорию и производя практические работы по магнетизму. Работал и в петроградской Главной физической обсерватории.
Цель Русской Полярной Экспедиции — провести исследование Новосибирских островов, проход (второй раз в истории мореплавания) Северным Морским путем и поиск легендарной «Земли Санникова». Экспедиция, снаряженная на судне «Заря», проходила с июня 1900 по октябрь 1902 года и принесла весьма значительные результаты: были исследованы полуостров Таймыр, Новосибирские острова.
Вице-адмирал Макаров так напутствовал первопроходцев: “ Направляясь в поиски неведомой Земли Санникова, пусть смелый исследователь Э.В. Толль знает, что моряки ему вполне сочувствуют, глубоко ценят его труды и от души желают полного успеха и благополучия в предстоящей экспедиции”.
Эдуард Васильевич Толле позднее запишет в своем дневнике: “ Наш гидрограф Колчак — прекрасный человек, преданный интересам экспедиции”.
Ранним утром 29 мая 1900 года на Неве к набережной Васильевского острова, где размещалась Академия наук, пришвартовалось первое русское научно-исследовательское судно — шхуна “ Заря”. Жители Петербурга — чиновники и студенты, гардемарины Морского корпуса и слушательницы женских Бестужевских курсов постоянно толпились у гранитного парапета, разглядывая красавицу шхуну, которую столичная печать твердо называла яхтой. Все дело в том, что “ Заря” плавала под флагом Императорского невского яхт-клуба.
Значение Русской Полярной Экспедиции было настолько велико, что к ней проявил серьезный интерес сам император Николай II. 11 июня 1900 года он посетил судно. После беседы с Толлем и офицерами о срочных нуждах экспедиции царь распорядился все необходимое выделить со складов Морского министерства. Это позволило ускорить прощание с Петербургом. Теплым солнечным днем 21 июня петербуржцы, в числе которых были великая княгиня Ольга, ставшая позже королевой Греции, и президент академии великий князь Константин, проводили экспедицию в полярные моря.
21 июля 1900 года, экспедиция, на специально оборудованном и приобретенном в Норвегии судне «Заря», двинулась по Балтийскому, Северному и Норвежскому морям к берегам Таймырского полуострова, где намечалась первая зимовка. До того А.В. Колчак пробыл некоторое время в Норвегии, где оборудовалась «Заря». Там он занимался у знаменитого полярного исследователя Фритьофа Нансена. Прибыв в Христианию (ныне Осло — авт), Колчак сразу же направился в его университетскую лабораторию. Со знаменитым норвежским полярным исследователем молодой офицер уже давно вел переписку и сейчас получил от него приглашение на личную встречу, чтобы показать Колчаку свое оборудование для наблюдений в полярных широтах.
Колчак знакомил Нансена с маршрутом будущей экспедиции, а дойдя до острова Беннетта, спросил его, допускает ли он существование где-то рядом неоткрытой Земли Санникова. Нансен не исключил такой возможности.
При прощании Фритьоф Нансен благословил Колчака и просил беречь себя, сказав, что в Арктике потерять жизнь легче, чем выронить монету из дырявого кармана.
Во время плавания и зимовок на Таймыре и на Новосибирских островах Колчак, как и другие члены экспедиции, напряженно трудился, вел гидрографические, океанографические работы, плавал на катере, измерял глубины, наблюдал за состоянием льдов, делал наблюдения над земным магнетизмом. Совершал поездки по суше, исследуя малоизвестные места побережья материка и островов.
В октябре 1900 г. он участвовал в поездках Толля к фиорду Гафнера с целью устройства там продовольственного депо (во время этого путешествия была определена истинная форма Таймырской губы). В апреле — мае 1901 г. они вдвоем с Толлем путешествовали по Таймыру (на протяжении 500-верстного пути Колчак вел маршрутную съемку). Позднее Колчак со спутниками, а где и в одиночку, впервые пересек остров Котельный, измерив высоты, проехал поперек Земли Бунге от устья р. Балыктах к южной части острова Фаддеевского, совершал поездки по льду к западу и северу от острова Бельковского, открыл остров, названный именем Стрижева.
По свидетельству одного из участников экспедиции, Колчак вовсе не с одинаковым рвением брался за любую работу. Он охотно, с большим увлечением делал то, что, с его точки зрения, было необходимо, вызывало у него интерес. Командир «Зари» Н.Н. Коломейцев отмечал, что Колчак «на всякую работу, не имеющую прямого отношения к судну, смотрит, как на неизбежное зло, и не только не желает содействовать ей, но даже относится к ней с какой-то враждебностью». Колчаку, выходит, была присуща определенная «избирательность» в работе. В рассматриваемом конкретном случае он сам в какой-то мере подтверждал это: «…Я испытывал… неприятное чувство задержки судна с необходимостью торопиться… мы всегда куда-то торопились как на пожар, зачастую черт знает для чего и зачем». Собственную же работу он делал отменно.
Начальник экспедиции был им чрезвычайно доволен и в донесении президенту Академии, посланному в январе 1901 г., сообщал: «Станции начинались всегда гидрологическими работами, которыми заведовал лейтенант А.В. Колчак. Эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого». Толль вообще считал, что Колчак «не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии».
Наблюдательный член экспедиции зоолог А.А. Бялыницкий-Бируля оставил и лестные, и своеобразные личные впечатления о Колчаке, как о молодом «человеке, очень начитанном», строгом к подчиненным, со своеобразным отношением к животным, с которыми полярникам приходилось трудиться вместе. «Лейтенант-гидрограф, придирчивый к матросам, с собаками был и вовсе строг, а дикого зверя и птиц рассматривал лишь через прорезь своего винчестера. В поездках с Толлем он впервые полюбил лающую и скулящую братию и под конец даже сам уговаривал Толля не убивать больных собак, класть их на нары — авось отлежатся. А в усатых моржей прямо-таки влюбился и на мушку не брал».
Напомним, что «Заря» пришла в бухту Тикси руководителя экспедиции и его отважных спутников. Академия Наук решила организовать экспедицию по поиску барона Толля и его спутников. Колчак предложил Академии простой и дешевый план экспедиции для поисков Толля. Первоначально к острову Беннетта планировали послать ледокол «Ермак», но от этой идеи отказались. Практически не было надежды на успех плавания на шхуне «Заря». колчак он предложил использовать шлюпку. Намечавшееся предприятие было столь же рискованным, как и пеший поход барона Толля. Несмотря на стесненность Академии в средствах, вопрос об экспедиции был решен положительно и довольно быстро. Так возникла идея проведения санно-шлюпочной экспедиции. Возглавил ее лейтенант Александр Колчак.
27 января 1903 года Александр Васильевич приехал в поморский город Мезень. На заседании совета академии он сказал: “ Я предлагаю снять с “ Зари” китобойный вельбот, затем по льду доставить на остров Котельный, оттуда на веслах идти до острова Беннетта. Я понимаю, что мое предложение такого же порядка, что и авантюра барона Толля, но другого выхода, по моему убеждению, нет”. Рядовых членов академик Чернышов рекомендовал набрать из мезенских поморов, не раз участвовавших в его экспедициях на Шпицбергене. Колчак предложение принял, и в канцелярию архангелогородского губернатора поступило уведомление от мезенского исправника: “ Имею честь вашему превосходительству донести, что шесть человек, отобранные господином лейтенантом, уже выехали. Выбранные лица ранее бывали в разных экспедициях, все трезвые и хороших нравственных качеств, список к сим прилагается”.
В феврале Колчак и Матисен выехали из Петербурга, и 18 мая весь состав спасательной экспедиции из 17 человек с 10 нартами собрался в селении Аджергайдах, последнем населенном пункте на материке. Снятый с “ Зари” вельбот укрепили на двух нартах, запряженных 30 собаками, и экспедиция двинулась в Арктику. Впереди было более 1000 километров пути. Наступала арктическая весна, и экспедиция двигалась только ночью, когда подмораживало. Всем приходилось впрягаться в лямки, помогая собакам. Торосы местами становились совершенно непреодолимы, и приходилось прорубать в них проход для лодки, вес которой превышал полтонны.
Добравшись до моря и дождавшись его частичного вскрытия, Колчак и его товарищи то под парусами, то работая веслами, то впрягаясь в лямки и перетаскивая вельбот с тяжелым грузом через массы льда, добрались через несколько недель (4 августа) до земли Беннетта. Начальник экспедиции в полной мере со всеми делил напряженный физический труд. Нередко приходилось добираться с вельбота до берега по ледяной воде вплавь.
К исходу одних из последних двенадцати суток изнурительной гребли в крайне опасном плавании утлого суденышка в полярных океанских водах подул южный попутный ветер, совпавший со встречей, казалось, с очень надежной большой льдиной. Погрузились на нее. Ветер крепчал и гнал ее на север, к цели. Все были довольны, что «едут на казенный счет», представилась возможность отдохнуть. Поставили палатку, все устроились в ней, легли и уснули как убитые. Не спалось почему-то лишь боцману Н.А. Бегичеву. Только было он стал засыпать, как почувствовал нечто тревожное, заставившее его вскочить на ночи. «Только что я стал засыпать, — вспоминал он, — сильным порывом ветра ударила о льдину волна и окатила всю палатку. Я выскочил и увидел, что льдину у нас переломило пополам по самый вельбот. Другую половину льдины унесло, и вельбот катится в воду. Я стал всех будить, а сам держу вельбот, не пускаю его упасть в воду. Все быстро вскочили и вытащили вельбот подальше на лед. Льдина стала маленькой, саженей 70 в квадрате, но толстая: от поверхности воды будет аршина полтора. Ветер усилился. Временами волна захлестывает далеко на льдину. Решили остаться переждать погоду. Палатку и вельбот перетащили на середину, и вельбот привязали вокруг палатки. Один конец я взял к себе в палатку, для того, чтобы если льдину еще переломит и вельбот станет погружаться в воду, то мы услышим и быстро проснемся. Все устроили и заснули как убитые».
В память Колчака также врезалось это событие, чуть было не повлекшее потерю вельбота, а значит и неизбежную гибель всех семерых смельчаков. Проснулся он от того, что его тряс за плечо боцман с восклицанием: «Ваше благородие, Александр Васильевич, вставайте, тонем». Быстро вскочил, стал отдавать распоряжения и сам включился в дело спасения вельбота и нового обустройства на ночь. Все обошлось.Высадились на маленькой отмели. На крутой осыпающийся берег, по склону взбираться на ночь не имело смысла. Решили заночевать на маленькой отмели, у самой воды. На другой день у мыса Эммы обнаружили весло и в камнях бутылку с записками, с планом острова, указанием местоположения хижины Толля. Решили идти к ней прямым путем, по годовалому морскому льду. Начальник экспедиции Колчак провалился под расколовшийся лед. Вода была необычайно холодной, нулевой температуры. Его смогли вытащить, причем с трудом, ибо он от температурного шока терял сознание. Сухой одежды не было. Члены экспедиции раздели его и разделись сами. Одели его в свое белье, привели в чувство и двинулись дальше. Крутые подъемы и спуски позволили ему разогреться, прийти в себя. Но и это купание, и прочие в несколько лет трудности заполярного путешествия на всю жизнь сказывались на состоянии здоровья Колчака, не замедлили напомнить о себе и в ближайшие месяцы и годы. Его мучили приступы артрита.
Сам же Колчак в отчетах потом писал не о невзгодах, а о красотах севера и научных результатах экспедиции на острове. Он писал: «Наконец, на вторые сутки на прояснившемся туманном горизонте вырисовывались черные отвесно спускающиеся в море скалы острова Беннетта, испещренные полосами и пятнами снеговых залежей; постепенно подымающийся туман открыл нам весь южный берег острова… Под берегом плавала масса мощных льдин, возвышавшихся над водой до 20-ти — 25-ти футов; множество кайр и чистиков со стайками плавунчиков лежали кругом, с необыкновенным равнодушием к вельботу… кое-где на льдинах чернели лежащие тюлени».
Низкое солнце плыло к западу и уже готово было скрыться за ледяным куполом. Льдины за кормой с солнечными просветами казались зеленоватым венецианским стеклом. Поутихший ветер надувал все же четырехугольный парус вельбота, приближал его к гранитной стене, цели экспедиции. Стали под высоким берегом, гасившим ветер. Парус обвис. «Ветер стих, мы убрали паруса, — писал Колчак, — и на веслах стали пробираться между льдинами. Без особых затруднений мы подошли под самые отвесно поднимающиеся на несколько сот футов скалы, у основания которых на глубине 8–9-ти сажен через необыкновенно прозрачную воду виднелось дно, усеянное крупными обломками и валунами. Неподалеку мы нашли в устье долины со склонами, покрытыми россыпями, узкое песчаное побережье, где высадились, разгрузились и вытащили на берег вельбот».
На земле Беннетта довольно быстро обнаружили следы пребывания барона Толля и его спутников. Когда вышли на берег острова, то почти сразу обнаружили крышку от алюминиевого котелка. При обследовании берега наткнулись на небольшую избушку, в которой нашли ящики с собранными коллекциями, частью экспедиционного оборудования и пакет на имя президента академии с отчетом. В отдельном конверте была записка, помеченная “ Для ищущих нас”. Она кончалась словами: “ Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14-20 дней. Все здоровы. Бар. Толль. Губа Павла Кеппена острова Беннетта. 26.Х.1902”.
Дальнейшее обследование острова подтвердило, что партии барона на нем нет. “ Что могло заставить опытных полярников, какими были Толль и его спутники, покинуть остров в полярную ночь, когда температура понижается до 40 градусов, когда по ледяной каше, в какую превращается море между островами, невозможно двигаться ни на собаках, ни на шлюпке, ни пешком?” — спрашивал себя Колчак и ответа не находил.
Увы, но сомнений не оставалось: группа погибла в пути, скорей всего, утонула в еще не полностью замерзшем море. 2 января 1904 г. Академия наук получила телеграмму: «Вверенная мне экспедиция с вельботом и всеми грузами пришла на остров Котельный к Михайлову стану двадцать третьего мая… Найдя документы барона Толля, я вернулся на Михайлов стан двадцать седьмого августа. Из документов видно, что барон Толль находился на этом острове с двадцать первого июля по двадцать шестое октября прошлого года, когда ушел со своей партией обратно на юг… по берегам острова не нашли никаких следов, указывающих на возвращение кого-либо из людей партии барона Толля. К седьмому декабря моя экспедиция, а также и инженера Бруснева, прибыли в Казачье. Все здоровы. Лейтенант Колчак».
Поиск группы барона Э.В. Толля был главной задачей экспедиции Колчака. Но вместе с тем она решала и побочные, но тоже важные исследовательские задачи. В частности, Колчаку удалось открыть и описать новые географические объекты, внести уточнения в очертания береговой линии, в характеристики льдообразования. Колчак дал названия горе — Барона Толля, полуострову — Чернышева и др.
Обратная дорога Колчака была не менее трудной, но моряки выдержали все испытания и 7 декабря благополучно прибыли в Казачье, а оттуда через Якутию — в Иркутск.
Итак, поисковая экспедиция проходила с 5 мая по 7 декабря 1903 года. В ее составе было 17 человек на 12 нартах, запряженных 160 собаками. По льду тащили 36-пудовый вельбот, снятый с «Зари». Потом под парусом и на веслах плыли 500 км среди дрейфующих льдов. Путь до острова Беннетта занял три месяца, и практически каждый метр этого пути был связан с риском для жизни. Постоянно шли обильные снегопады, приходилось часто стаскивать шлюпки с мелей, причем были неизбежны «купания» в ледяной воде.
По прибытии в Иркутск он составил «предварительный отчет начальника экспедиции на землю Беннетт для оказания помощи барону Толлю лейтенанта Колчака», датированный 9 марта 1904 г. Вскоре он был опубликован.
За этот подвиг Колчак получил орден Святого Владимира IV-й степени, а позже, в январе 1906 года, Русское Географическое Общество наградило его высшей наградой — большой золотой Константиновской медалью. Арктические экспедиции принесли молодому офицеру славу и авторитет в области гидрографии. По материалам экспедиций он выпустил монографию «Льды Карского и Сибирского морей», вскоре переведенную на другие языки.
Кстати, по карте северных берегов России от Белого моря до моря Лаптевых, составленных Колчаком, советские капитаны водили суда аж до 1934 года.
Доклад о русской полярной экспедиции на остров Беннетта Александр Колчак сделал на заседании Императорского русского географического общества 10 января 1906 года. И здесь необходимо пояснение – почему не сразу Колчак отчитался об экспедиции. Чувство воинского долга позвало его на русско-японскую войну. Садиться за письменный стол для обработки результатов исследовательских работ, когда в Порт-Артуре горят русские корабли и гибнут его однокашники по Морскому корпусу, он не мог. Колчак обратился по телеграфу к президенту Академии наук, великому князю Константину Константиновичу с просьбой отчислить его в силу чрезвычайных обстоятельств от Академии, передать в военно-морское ведомство и отправиться из Якутска прямо в Порт-Артур.
Президент разрешил отсрочку предоставления отчета экспедиции до окончания войны, и Колчак стал срочно готовится к отъезду в Порт-Артур. Начался новый тасячеверстный путь из Якутска в Порт-Артур.
Завершая его, он заметил: “ Три года уже прошло с того времени, как барон Толль оставил остров Беннетта, и факт его гибели со всей партией уже не подлежит сомнению, внеся еще одно прибавление к длинной записи смелых людей, положивших свою жизнь в борьбе с природой арктической области во имя научных достижений”.
К тому времени, список заслуг самого лейтенанта Колчака был внушительным: офицер-тихоокеанец, участник обороны Порт-Артура, награжденный орденом Святого Владимира 4-й степени, дополненным мечами и бантом к нему, Золотым Георгиевским оружием, орденами Святого Станислава 2-й степени с мечами и Святой Анны 4-й степени (вручается только во время войны), лейтенант — будущий руководитель белого движения и верховный правитель Сибири.
Он снова встанет на капитанский мостик, чтобы направить корабль к арктическим просторам. Третья экспедиция, ставившая своей целью пройти Северным морским путем с востока на запад, выполнялась в 1 году на двух, только что построенных на Невском судостроительном заводе, экспериментальных судах ледокольного типа — «Таймыр» и «Вайгач». Командиром «Вайгача» был Александр Колчак.
Эти суда благополучно прошли через Суэцкий канал и три океана во Владивосток, где Колчак неожиданно получил телеграмму с назначением его в Морской генеральный штаб. Дальше на Север экспедиция ушла без него.
Результаты полярных экспедиций, выполненных в первых двух экспедициях, он обобщил в печатном труде «Льды Карского и Сибирского морей». Это исследование и до сих пор считается классическим по гидрологии Ледовитого океана. В 1928 году американское Географическое общество переиздало его в переводе на английский язык.
Путешествия и наука могли стать главным поприщем Колчака, но – кадровый офицер и чувство долга позвало его на войну. Но это уже совсем другая история…
А напоминанием о том, что адмирал Александр Колчак мог быть блестящим ученым, служит остров, носящий его имя. Это необитаемый остров в Таймырском заливе Карского моря возле побережья Таймырского полуострова к северу от полуострова Летчиков и залива Зееберга. Отделен от материка проливом Расторгуева. Длина острова около 20 км, ширина до 6 км. Наивысшая точка — 50 м.
Остров был открыт в 1901 году Русской Полярной Экспедицией Императорской Академии Наук. Наименован в честь Александра Васильевича Колчака в 1908 году по одноименному мысу, названному в 1901 году начальником Русской Полярной Экспедиции бароном Толлем.
В знаковом, 1937-м году остров Колчака был переименован в остров Расторгуева, по названию пролива, омывающего этот остров. Урядник Якутского казачьего полка Степан Расторгуев также участвовал в экспедиции Толля в качестве каюра.
Более семидесяти лет имя Колчака упоминалось в статьях, учебниках, книгах не иначе как с клеймом ярого контрреволюционера, монархиста, кровавого диктатора.
15 июля 2005 года постановлением Правительства Российской Федерации № 433 историческое название было восстановлено. Инициатива исходила от общественных организаций и впоследствии была поддержана Думой Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа.
Летом 2009 года в рамках работ Морской Арктической Комплексной Экспедиции (МАКЭ) Российского НИИ Культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева установлена мемориальная доска в честь русского военного моряка и полярного исследователя Александра Васильевича Колчака (1874–1920).
Возвращено имя Колчака не только острову. В Санкт-Петербурге в здании Морского корпуса в 2002 году была открыта памятная мемориальная доска с надписью: «Морской корпус в 1894 году окончил адмирал Колчак Александр Васильевич, выдающийся российский полярный исследователь, флотоводец, военачальник. 1874-1920».
Памятник адмиралу А.В. Колчаку установлен в Иркутске – городе, где он по решению Иркутского военно-революционного комитета в 4 часа утра 7 февраля 1920 года был расстрелян и брошен в прорубь реки Ангары.
Фотографии сайтов