Вера Королева

Когда западные народы ставят нам вопрос, почему же мы так непоколебимо уверены в грядущем возрождении и восстановлении России, то мы отвечаем: потому что мы знаем историю России, которой вы не знаете, и живем ее духом, который вам чужд и недоступен.
Иван Ильин.

Русская наука и культура – ключ к осмыслению мира, и приобретя его, можно было бы намного облегчить жизнь нашего народа. Изучение русского языка, учеба в русских школах, овладение русской наукой помогут нам перенять все лучшие качества этого народа, ибо он раньше других разгадал тайны природы.
Казахский просветитель XIХ века Абай Кунанбаев.

 

Если поставить себе задачу: понять пути становления России, и рассматривать их параллельно с истоками образования Казахстана, то взгляд исследователя невольно пробьется к единому историческому руслу, с которым связано формирование обоих государств. Из кладовой времени всплывет остов гигантской империи Золотой Орды – бурлящей и непредсказуемой, заставлявшей трепетать все народы и страны, державшей в напряжении евро-азиатский континент в течение трехсот лет.

Золотая Орда была крупнейшим сверхгосударством средневековья, она являлась многонациональной и поликонфессиональной империей, где каждый этнос занимал особое положение в имперской иерархии, и где соседствовали и взаимодействовали различные религиозные направления.

Между тем, история Золотой Орды все глубже проседает вглубь веков и предается забвению, напоминая о себе лишь громкими именами своих правителей. Но, снимая слой за слоем исторической пыли, на Золотоордынских шлейфах находишь отпечатки формирования многолетней золотоордынской данницы – России, и открываешь древнюю Ак-Орду, территорию которой занимает современный Казахстан. И еще узнаешь то, что ныне существующие в Казахстане епархии Русской Православной Церкви, берут свое преемство от некогда бывшей в Золотой Орде Сарайской православной епархии.

Без знания путей развития Золотоордынского государства нельзя понять многих сторон сложения Святой Руси, становления Русской Православной Церкви и формирования многонационального и поликонфессионального Казахстана. По-прежнему взаимодействие Восточной Европы и Центральной Азии связано глубинной, исторически сложившейся связью, влияющей на обе цивилизации. Ее артерии соединяют культурные и духовные составляющие евразийского континента, сплавляя порой в одно целое, казалось бы, несовместимые начала, меняя лишь свои формы и переставляя акценты.

Весь ход событий в Золотой Орде свидетельствует о том, что историю определяют не земные, привычные и, казалось бы, незыблемые законы, а мановения Божии, сокрушающие «естества чин» и недалекий человеческий расчет. А потому проанализировать пути развития и падения Золотоордынского государства актуально сегодня и для России, и для Казахстана. И, думается, что знание общего прошлого поможет глубже проникнуть во внутренний смысл и духовное значение исторических явлений, в то, что составляет сущность России и Божий замысел о близких ей народах.

 

Во второй половине XII века разрозненные племена кочевников, обитавших на среднеазиатском плоскогорье, известном под этнографическим именем Монголии, соединились в одно могучее государство, получившее название Орда. Это произошло благодаря завоевателю Темучину, владельцу одной орды, кочевавшей по реке Онону (приблизительно на границе Китая и Забайкальской области). В 1206 году на Великом курултае диких племен хан Темучин был провозглашен Самодержцем (Чингисханом), то есть великим ханом или императором всей монгольской степи. Для своей столицы в 1220 году он основал город Каракорум, называвшийся на Руси Хора-Хорин, который располагался к югу от нынешнего города Кяхты (Бурятия).

Чингисхан и его потомки были одержимы далеко идущими завоевательными планами. Речь шла о покорении Европы и дальнейшем всемирном господстве. Чингисхан мечтал об империи, протянувшейся от Тихого океана до Атлантики. С ревностью посланника небес он устремился к достижению намеченной цели и уже в 1207-1208 годах старшим сыном Чингисхана Джучи были совершены первые завоевательные походы и покорены киргизы, обитавшие к северу от реки Селенги, в верховьях Енисея и в восточных областях Средней Азии. В 1207-1209 годах Чингисхан подчинил уйгуров и бурят. Завоевав Тибет и Восточный Туркестан, он повел войну с Северным Китаем и к 1215 году захватил значительную часть империи Цзинь.

Не докончив эту войну, Чингисхан повел войска в Западный Туркестан. Маршрут движения монгольских войск пролегал от реки Иртыш через самые заселенные и освоенные земли современного Казахстана – через Семиречье в пределы Средней и Нижней Сырдарьи. Семиречье было занято монголами без сопротивления. В Южном Казахстане монгольским войскам был дан решительный отпор со стороны проживающих там племен. Но монголы варварски опустошили целые области и разрушили города. В Семиречье монгольской армией были разрушены города Суяб, Баласагун и Тараз, на Сырдарье – Отрар, Сауран, Дженд, Сыгнак. Взяв Сайрам, монголы на месте цветущего, многолюдного города, славившегося на востоке торговлей и ремеслами, оставили груды развалин и трупы его защитников. Гильом де Рубрук, проехавший через Илийскую долину всего лишь тридцать лет спустя после этого события, засвидетельствовал: «На вышеупомянутой равнине прежде находилось много городов, но по большей части они были разрушены татарами (монголами), чтобы иметь возможность пасти там свои стада, так как там были наилучшие пастбища».  Далее под яростным натиском монголов последовательно пали Ходжент, Ургенч, Бухара, Самарканд и Хорезм.

Одновременно 30-тысячный корпус татаро-монгольского войска двинулся на запад. Воодушевленные успехом своего похода, полководцы опустошили Грузию и Азербайджан, проникнув к 1222 году на Северный Кавказ и оттуда в Половецкую степь, и далее – на Русь.

В то время на степных просторах, раскинувшихся на запад от Иртыша, располагались кочевья тюркоязычных племен, известных на Руси под названием половцев, на Востоке – кипчаков, в Центральной Европе – команов. Значение племен кипчаков было так велико, что всю Великую Степь, начиная с ХI века, стали называть Дешт-и-Кипчак (Кипчакская степь), Полем половецким (на Руси), Команией (в Европе). К этому времени между русскими князьями и половцами существовали уже давно и тесно налаженные связи, часто скрепляемые династическими браками. Достаточно вспомнить князя Андрея Боголюбского, мать которого была половецкой княжной – супругой Юрия Долгорукого.

В 1223 году южно-русские князья с половецкими отрядами решили совместно встретить нашествие ордынцев. Но нестроения в русском войске, не имевшем единого управления, и бегство половцев погубили союзников. После страшной сечи на реке Калке (нынешняя Донецкая область Украины) монголы одержали победу. Победители шли за остатками русского войска до самого Днепра, истребляя все на своем пути.
Половцы, бежавшие от монголов в Киев, принесли туда весть о приближающемся нашествии страшного неприятеля. Южная Русь замерла в ожидании невиданного погрома. С тревогой гадали русские люди – кто эти свирепые пришельцы, неслыханные никогда ранее? «Из-за грехов наших пришел народ неведомый, – записал летописец, – который хорошо никто не знал, кто они и откуда пришли, и что за язык их, и какого они роду-племени, и что за вера их. А называют их "татары", а другие говорят "таурмены", а третьи – "печенеги" … Вот как за грехи наши Бог посеял недоумение в нас, и погибли бесчис¬ленное множество людей. И был вопль и плач, и печаль по городам и селам».

В те годы у ордынцев, ведущих одновременно войну с Китаем, не было возможности завершить войну на Западе. А потому, не вполне воспользовавшись своей победой, татары, не дойдя до Киева, развернулись на восток и ушли обратно в Среднюю Азию, к Чингисхану, который уже покорил северный Китай. А Джучи, сын его, занял местность к северу от Хорезма – Половецкую степь (Дешт-и-Кипчак), то есть огромную часть территории современного Казахстана. Таким образом, в результате нашествия 1219-1224 годов территории современного Казахстана и Средней Азии вошли в состав Монгольской империи.

ПОДЧИНЕНИЕ РУСИ.

Татарское царство, при сохранении общего единства, еще 1224 году было разделено Чингисханом на четыре улуса (ханства) между его четырьмя сыновьями. По этому разделу Запад Сибири, нынешний Казахстан, подонские и поволжские степи, и Северный Кавказ отходил во владение старшего сына Чингисхана Джучи-хана. Ядро владений улуса Джучиева составили степи Дешт-и-Кипчак. В этих степях, в районе верхнего Иртыша и озера Ала-Куль, находилась ставка Джучи, которая называлась Ак-Орда.

Но Джучи умер в 1227 году, еще при жизни Чингисхана, и эти земли перешли к его сыну Батыю. Из трех остальных братьев, сыновей Чингисхана, – Джагатай (Чаадай) получил Южный Хорезм и Туркестан, младший Тулай (Тули) – Манджурию и северный Китай, Угедей (Огодай) получил Каракорум и Монголию. Во главе империи стоял Великий Каракорумский хан, вассалами которого признавали себя все остальные Чингисиды. Единство монгольского государства было достаточно прочным на протяжении почти целого столетия.
Чингисхан умер в 1227 году, завещав своим преемникам идею всемирного завоевания. Великим Каракорумским ханом в 1229 году стал Угедей. Он продолжал осуществлять завоевательные планы своего отца.

Страстью к мировому господству была одержима монгольская аристократия – потомки и наследники Чингисхана, которым не терпелось повторить блестящие захватнические походы своего почившего предка. Курултай на Ононе , собравшийся в 1235 году, принял решение продолжить покорение еще не завоеванных народов. С этой целью Угедей послал Тулая на южный Китай (этот поход кончился низложением китайской диаспоры), Джагатая – на Персию. Для покорения Европы во главе 300-тысячного войска было решено идти граничащему с Европой хану Батыю, внуку Чингисхана. С этой ордой Батый двинулся от Иртыша на запад, постепенно присоединяя к себе кочевые орды. Идея мировой империи стала главной причиной нашествия татаро-монголов на Русь.

Что представляла собой Русь того времени? К 30-м годам ХШ века Киевское государство распалось на множество совершенно обособившихся и независимых княжеских владений (уделов), которые трудно было считать даже какой-то федерацией. Единой державы по сути больше не было. Удельные князья враждовали и часто воевали друг с другом, не предпринимая никаких попыток для объединения сил для отпора монголам и защиты оставшейся не разгромленной часть Руси от надвигающейся опасности. Напротив, между двумя наиболее влиятельными князьями Южной Руси – Даниилом Галицким и Михаилом Черниговским – завязалась ожесточенная борьба. Князья отбирали попеременно друг у друга Галич и Киев. Пока в Киеве княжил Михаил, он успел умертвить присланных к нему Батыевых послов, требовавших покориться хану. Согласно своду монгольских законов Чингисхана – Яссе, такой жест означал, что Киев обречен на уничтожение.
В походе на Русь приняли участие не только воины улуса Джучи, но и главнейшие силы всей империи потомков Чингисхана. Монголы повсюду сеяли смерть и разорение. Так было не только на Руси, но всюду, куда приходило монголо-татарское войско.

В начале 1237 года татары опустошили Рязанское княжество, убив князя Юрия Игоревича, княгиню, всех бояр, иереев, чернецов и простых людей. В 1238 году орды Батыя подошли к Коломне, и, разграбив город, направились к Москве. Захватив Москву, сожгли ее и направились во Владимир. 7 февраля пал Владимир, в то же время особый отряд Батыя занял Суздаль. Вскоре были захвачены Ростов, Углич, Ярославль, Кашин, Тверь, Торжок, Юрьев, Вологда, Кострома... Словом, к началу марта 1238 года большая часть Северо-Восточной Руси оказалась под властью ордынцев. В битве при реке Сити в 1238 году погиб Великий князь владимирский Юрий Всеволодович.  Погибли от руки татар также епископ владимирский Митрофан и князь ростовский Василий Константинович.  Он был взят раненым в плен, и за отказ отречься от Православия умерщвлен татарами.

В середине марта монгольский отряд двинулся к Новгороду, «…и тамо дойти поганым возбрани некая сила Божественная, – свидетельствует Степенная книга, – и не попусти им нимало приближитися... ко пределам Великого Новгорода». Не дойдя до Новгорода 100 километров, татары повернули на юг. По пути они приступили к Козельску, но семь недель не могли взять его приступом. Овладев, наконец, городом, ордынцы, которым чуждо было какое-либо великодушие, уничтожили все его население. По преданию, малолетний князь Василий Козельский погиб, захлебнувшись в крови своих подданных. На некоторое время монголы вновь растворились в Половецкой степи.

Но зимой 1239-40 годов Батый, властвовавший в Кипчацкой степи, предпринял новый поход. Им была опустошена южная Русь: Переяславль, Чернигов, Владимир-Волынский, и зимой 1240 года взят Киев. Во время захвата Киева были сожжены митрополит Иосиф с духовенством, запершиеся в Десятинной церкви. Почти все население было перебито или уведено в плен. Город с населением свыше ста тысяч человек был разорен дотла, срыт. Вернувшийся из Царьграда митрополит Кирилл не мог найти в нем дома, где поселиться, и во все время своего управления Русской Церковью скитался по стране, утешая и ободряя свою разбросанную паству. Русь была повержена окончательно. На огромных пространствах от Новгорода до Галича дымились груды развалин и лежали неубранными тела русских ратников и крестьян. В течение десяти лет на месте Киева не возникало никакого поселения.

Священнослужители во дни Батыева погрома совершали богослужения, исповедовали воинов и горожан, воодушевляли на ратный подвиг. Большинство из них умирало при штурме с крестом в руках. Пока шел захват Руси, никаких поблажек духовенству не делали. Татары резали всех подряд, не щадили ни беспомощного мирного населения, ни священнослужителей, ни святынь. В числе невинных жертв была масса белого и черного духовенства. Почти все храмы по пути следования орды были уничтожены. Практически все русские монастыри подверглись разорению и запустели после Батыева погрома.

Таким образом, ордынские полчища за короткий срок – всего в несколько лет – смели с лица земли Киевскую Русь. Потери были столь велики, а шок, последовавший за резким переходом от благополучия Киевского периода к ужасам татарщины, столь глубок, что почти целое столетие Русь не могла оправиться от Батыева погрома.

Причиной беды летописцы признают греховность своего народа. Русской земле было много дано: как Божий дар она приняла от Византии Православную веру и получила христианское просвещение. Но вместо того, чтобы приумножать полученное духовное богатство, на Руси стали происходить распри, началась братоубийственная вражда, что было прямо противоположно евангельским заповедям. Другой духовно-нравственной причиной катастрофы, явилось то, что более чем за два с половиной века, которые минули со времени крещения Руси, огромная масса народа оставалась полуязыческой, так и не воцерковившись в полной мере.

При всем том, потерявший свое политическое значение Киев, продолжал оставаться церковной столицей Руси. Русская Церковь не давала окончательно забыть и похоронить идею Руси как единой страны единого народа. И бедствие, постигшее Русь, было истолковано русскими людьми по-христиански: «Реальность этой кары утверждала сознание реальности греха… и ставила перед каждым проблему личного покаяния» – писал Николай Сергеевич Трубецкой. «Русь молилась, каялась, терпела и ждала – когда благоугодно будет Богу изъять народ из пучины унижения, даровать ему вождей отважных и искусных, возродить страну для предстоящего ей славного служения».  

 

Геополитическая обстановка в ХIII веке была тяжелейшей во всей русской истории. Русь не смогла оградить себя от вторжения монгольской орды, в набегах 1237-1238 и 1240 годов, опустошавшей ее земли. Многие важнейшие города были разорены, ремесленники толпами угонялись в плен, страх перед шайками степняков делал невозможным движение купеческих караванов. Еще в ХII веке иссяк Великий днепровский транзитный «путь из варяг в греки». К тому же западная граница была враждебна, а уцелевшие города северо-запада – Новгород, Псков, Полоцк, Смоленск – стремились переориентировать свою торговлю на Балтику, потеряв русский рынок.

Воспользовавшись монгольским нашествием, считая Русь ослабевшей и не ожидая получить отпора, на неё двинулись походом европейские завоеватели. Ватикан, сосредоточив в своих руках духовную и светскую власть над Европой, в XIII столетии всеми силами пытался воспользоваться положением разоренной монголами Руси, последовательно направляя против православной страны оружие датчан, венгров, шведов. Еще большую опасность представляли немецкие рыцари, основавшие на берегах Балтийского моря два ордена: меченосцев и тевтонов, соединившихся затем в один.

В 1240 году, побуждаемый папой шведский правитель и полководец Биргер, набрав большое войско, высадился на берегах Невы. При войске были католические епископы и священники, шедшие крестить русских. Шведы не принимали во внимание, что Русь уже более двухсот лет, как крещена святым князем Владимиром.

15 июля 1240 года князем Александром на реке Неве были разбиты шведы. Через два года на Новгород двинулись рыцари меченосцы, но и над ними на льду Псковского озера Александром Невским тоже была одержана победа. Битва эта получила название «Ледового побоища». Эти победы спасли ослабленную монголо-татарским нашествием Русь от агрессии с Запада, и определил ее дальнейшую судьбу. Александру Невскому они принесли заслуженную славу великого полководца.

В то же время татары, воплощая свои завоевательные планы, в 1241 году, двинулись дальше в Европу. Войска, руководимые Батыем, были в Польше, в Силезии, в Моравии и в Венгрии, и даже за Балканским Дунаем. Великолепно разработанная тактика сражений, железная дисциплина, основанная на страхе смерти, и страшная жестокость – вот причины успешного продвижения монголо-татарского войска на Запад.

В конце года Батый направился к Адриатическому морю. Но в это время возникли ссоры между монгольскими полководцами и осложнения в глубинах самой Монгольской державы: умер Великий хан Угедей, в связи с чем возникли вопросы престолонаследия и внутренней монгольской политики, что, несомненно, волновало Батыя. К тому же монгольские войска были значительно ослаблены в борьбе с русскими княжествами. В 1242 году монголы отступили обратно на восток, в низовья Волги. Нашествие захлебнулось русской кровью, но Западная Европа была спасена.

 

Возвратившись в 1242 году в низовье Волги, Батый на захваченных землях, включая унаследованный им улус Джучи, образовал новое государство. На Востоке оно именовалось «Дешт-и-Кипчак», на Руси, когда князья заводили речь об этом государстве, они говорили: «ехать "в татары"», и уже значительно позже батыева империя стала называться «Золотая Орда». В сношениях западных стран с Золотой Ордой немецкие, итальянские, французские правители всегда называли ханов императорами, а русские князья обращались к ним как к царям.

Надо заметить, что Золотая Орда не являлась монолитным образованием. В середине XIII века она разделилась на два крыла, составивших самостоятельные владения двух ханов, сыновей Джучи: Батыя и Орды-Ичэна. Правое, западное крыло, которое называлось Ак-Ордой (Белой Ордой), составляло владения хана Батыя и его потомков – Джучидов правого крыла. Восточной частью, левым крылом – Кок-Ордой (Синей Ордой) – управлял Орда-Ичэн и его потомки. Восточная часть (Кок-Орда) находилась в подчинении у западной (Ак-Орды).

Это деление было устойчивым для всей истории Золотой Орды XIII – XIV веков. Но, будучи номинально вассалами потомков Батыя, потомки Орды свели эту зависимость к минимуму. Поэтому название «Золотая Орда», которое со времени правления Батыя применялось ко всему улусу Джучи, с начала XIV века стал относиться только к Белой Орде, состоявшей из собственного улуса Батыя (Поволжье) и улусов его братьев: Берке (Северо-Восточный Кавказ), Шибана (современный Казахстан и Западная Сибирь) и Мовала (Причерноморье). Только в 1360-х годах, после пресечения династии Батыя в ходе «Великой Замятни» власть в обеих частях Орды перешла к восточным Джучидам Кок-Орды, потомкам брата Батыя – Шибана.  

Коренные русские земли территориально не входили в Золотую Орду, но находились в вассальной зависимости от нее, платили дань и подчинялись приказам ханов из Сарая. Татары поставили в русских городах так называемых «баскаков», которые назначались, главным образом, из представителей монгольской аристократии. Баскаки собирали дань и контролировали деятельность князей. Произвол баскаков нередко вызывал на Руси восстания.

По обширности территории Золотая Орда была крупнейшим государственным образованием средневековья. Оно занимало обширную тер¬риторию от нижнего течения Дуная и Днестра на западе до Сыр-Дарьи и Иртыша на востоке. Крайним юго-восточным пределом Золотой Орды был Южный Казахстан (ныне Джамбульская область), а крайним северо-восточным – города Тюмень и Искер (близ Тобольска) в Западной Сибири. С севера на юг Орда простиралась от среднего течения реки Камы до города Дербента.

Главная ставка улуса Джучи переместилась с верхнего Иртыша на нижнюю Волгу. Столицей Золотой Орды Батый утвердил основанный им на границе своих азиатских и новых европейских владений город Сарай-Бату или Старый Сарай.  Он располагался в 40 верстах от Астрахани на притоке Волги реке Ахтубе .

Батый, первый правитель Золотой Орды, пользовался большим авторитетом и обладал даже некоторыми правами государя. Но, тем не менее, он до конца своей жизни оставался вторым после Великого Каракорумского хана человеком в Монгольской империи и не стал главой самостоятельного государства. Как при правлении Батыя, так и при первых его приемниках – Сартаке, Улагчи, Берке – улус Джучи составлял лишь одну из частей обширной Монгольской империи, возглавляемой Великим Каракорумским ханом.

Монгольские кочевники, пришедшие в Дешт-и-Кипчак, по своей численности значительно уступали местным тюркам и скоро утратили свой язык, совершенно растворившись в тюркской среде. «В древности, – писал Эль Омари, – это государство было страною Кипчаков, но когда им завладели Татары, то Кипчаки сделались их подданными. Потом они (Татары) смешались и породнились с ними (Кипчаками), и земля одер¬жала верх над природными и расовыми качествами их (Татар) и все они стали точно Кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого, что Монголы (и Татары) поселились на земле Кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (Кипчаков)».  Таким образом, завоеватели полностью слились с побежденными. Все официальные документы в Орде (в том числе и знаменитые ярлыки) писались на тюркском (кипчакском) языке.

С течением времени основными народами, обитающими в Золотой Орде, кроме кипчаков, стали булгары (будущие казанские татары) и русские, а так же аланы, венгры-мадьяры, черкесы и сложное в этническом отношении население Крыма.

На Руси жителей Золотой Орды именовали татарами, а в современной литературе их принято называть татаро-монголами. Но в этническом разнообразии ордынцев, ни о каких татарах речи не было. Название «татары» произошло от слова «tartar», то есть «ад», а народ назван тартарами – выходцами из тартара. Потрясенные их завоевательными походами западноевропейское летописцы XIII века писали: «Дабы не была вечной радость смертных, дабы не пребывали долго в мирском веселии без стенаний, в тот год люд сатанинский проклятый, а именно бесчисленные полчища тартар, внезапно появился из местности своей, окруженной горами; и пробившись сквозь монолитность недвижных камней, выйдя наподобие демонов, освобожденных из Тартара».  

Политика русских князей в отношении Золотой Орды была достаточно активной. Русские старались использовать внутренние трения, вражду между различными родами и кланами внутри Золотой Орды, сложные отношения между ханами Золотой Орды и великим ханом, главой государства Чингисидов. Татары же, в свою очередь, охотно поддерживали междоусобную борьбу князей, что было им выгодно.
Таким образом, Золотая Орда стала первым азиатским государством, с которым Северо-Восточная Русь и ее княжества вступили в постоянные, регулярные, длившиеся два с половиной века внешнеполитические отношения. Внешняя политика Руси претерпела резкие изменения от факта крутого поворота с западной ориентации на восточную.

 

Религиозные взгляды новых русских повелителей по своей широте и терпимости как нельзя более соответствовали их намерениям собрать все покоренные земли в единую империю. Древнее Монгольское государство в то время большей частью было языческим. Основным правилом жизни в Орде служила Ясса  или «Книга запретов» Чингисхана – сборник, содержавший в себе узаконения, касавшиеся самых разных сторон жизни монголо-татар. В ней, в частности, содержался закон, предписывавший уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были и одинаково уважать все религии. Веротерпимость была одним из принципов политики Чингисхана, поскольку это являлось одним из условий, при котором Чингис мог надеяться создать мировую империю. Сам же Чингисхан, как повествует Галицко-Волынская летопись: «…поелику не повиновался никакой вере и не следовал никакому вероисповеданию, то уклонялся он от изуверства и от пред¬почтения одной религии другой, и от превозношения одних над другими. Наоборот, ученых и отшельников всех толков он почитал, любил и чтил, считая их посредниками перед Господом Богом, и как на мусульман взирал он с почтением, так христиан и идолопоклонников миловал. Дети и внуки его по нескольку человек, выбрали себе одну из вер по своему влечению: одни наложили ислам (на выи свои), другие пошли за хрис-тианской общиной, некоторые избрали почитание идолов, а еще некото¬рые соблюли древнее правило дедов и отцов и ни на какую сторону не склонились, но таких мало осталось. Хоть и принимают они (разные) веры, но … не уклоняются от Чингисхановой ясы, что велит все толки за один считать и различия меж ними не делать».

Преемники Чингисхана при своем вступлении на престол так же давали клятву – точно следовать Яссе и в противном случае могли лишиться престола. Поэтому в Орде они продолжали покровительствовать всем религиям, дозволяли каждому из своих подданных и покоренных народов придерживаться своей веры и свободно проводить свои богослужения. Сами ханы даже присутствовали при совершении христианских, мусульманских, буддистских и иных обрядов.

В частности, Гаюк-хану, первому Каракорумскому императору монголов после покорения ими Руси, Плано Карпини дал такую характеристику: «А этот император … очень благоразумен и чересчур хитер, весьма серьезен и важен характером. Никогда не видит человек, чтобы он попусту смеялся и совершал какой-нибудь легкомысленный поступок, как нам говорили христиане, неотлучно с ним пребывающие. Говорили нам так же христиане, принадлежащие к его челяди, что они твердо веруют, что он должен стать христианином; и явный признак этого они видят в том, что он держит христианских клириков и дает им содержание, также перед большой своей палаткой имеет всегда христианскую часовню; и они поют всенародно и открыто и звонят к часам, согласно обычаю Греков, как и прочие христиане, как бы велика там ни была толпа татар или также других людей».

Привиться христианству в Орде способствовал тот факт, что, в состав образованной Чингисханом империи вошли многие тюркские и монгольские племена, крещеные несторианскими миссионерами-монахами из Персии, в частности, тюркское племя уйгуров, живших на границе юго-западной Монголии и северо-восточного Туркестана у горного хребта Тянь-Шань, и монгольское племя кераитов, населявших верховья pек Селенги и Орхона. Кераитам принадлежала и столица Орды город Каракорум.

Великие монгольские ханы относились к христианству не только с простой терпимостью, но и с прямым покровительством. Христианские народности уйгуров и кераитов оказались в более близких и обязательных отношениях с великими ханами, чем остальные. Уйгуры – потому, что, получив от несториан вместе с христианством грамотность, они стали в новом ханском государстве необходимыми дельцами и высшими чиновниками. А кераиты – потому, что Чингисхан и его сыновья взяли себе жен из христианского семейства кераитского князя. Благодаря этим обстоятельствам, при дворе великого хана состояли христианские священники.

Так, о великом Коракорумском хане, Мункэ (Мангу) (1251 — 1259 гг.) повествуют, что он «при дверях главного дворца своего имел церковь, где священники христианские отправляли свое богослужение без всякой помехи». О преемнике Мункэ, великом хане Хубилае, (Кублае), (1260-1292 гг.) так свидетельствует христианин-очевидец, служивший при нем 17 лет: «Зная, что Пасха – один из главных наших праздников, он велел всем христианам явиться к нему и принести с собою то Священное Писание, в котором заключается Четвероевангелие. Окурив торжественно ладаном эту книгу, он благоговейно поцеловал ее, то же должны были сделать по его приказанию и все тут бывшие вельможи. Это у него всегдашний обычай при всяком большом празднике у христиан, о Рождестве и о Пасхе. То же соблюдал он и в праздники сарацин, жидов и язычников». Поэтому, покорив русских, ханы монгольские не только не стесняли их веры, но охраняли ее.

Такие правила существовали не только в Каракоруме. В силу основных законов и установившихся обычаев Монгольской империи, нельзя было ожидать иных отношений к христианству и в орде Кипчацкой или Золотой Орде, ближайшему ведению которой подпала русская земля. Там царили те же нравы в отношении религии, и нарушители предписаний Яссы карались с особенной строгостью. Поэтому после завоевания Руси Батый не счел нужным каким-нибудь особым законодательным актом утверждать права и положение Православной Церкви в русском государстве. С его стороны само собою разумелось, что с момента завоевания Руси в ней вступает в силу закон всей монгольской империи, по которому Церковь должна оставаться свободной. И, действительно, когда по распоряжению Великого хана Гаюка и золотоордынского хана Батыя в 1246 году была произведена на Руси первая перепись населения с целью обложения его данью, все духовенство было освобождено от любых выплат монголам и оставлено в покое. Сам Батый «…был государем, который не придерживался никакой веры и секты, он их считал только способом познания божества и не был последователем ни одной из сект и религиозных учений».  Батый держался веры предков – культа Вечного Синего Неба (Тенгри), то есть был типичным язычником.

Одно только правило противоречило этой веротерпимости: всех русских князей, являвшихся в Орду для принятия ярлыков на княжение, Батый заставлял исполнять обряды монгольской, языческой веры. Здесь имела место обратная сторона веротерпимости ордынцев. Ограждая неприкосновенность Русской Церкви, ханы требовали от русских князей оказывать знаки уважения и к господствовавшей религии монголов, которой держались сами ханы. Так, прежде чем русскому князю явиться на глаза к Батыю, ему надлежало проходить через «очистительные» огни, поклоняться изображениям умерших ханов, солнцу и кусту. В своих требованиях ордынцы не могли видеть никакого насилия над чужой совестью, хотя неприемлемость такого взгляда христианами была им, конечно известна. В случае решительного отказа совершить языческий обряд, князья наказывались смертью.

Нередко гибель князей в Орде была обусловлена и политическими причинами. Желая погубить неугодного князя, ему предлагали сделать именно такой выбор: жизнь ценой измены Православию или мученическая смерть за веру. Так произошло со святым князем Михаилом Черниговским, который прибыл в ставку Батыя в 1246 году со своим боярином Федором. Он ехал фактически на верную смерть, так как его активная борьба с монголами и убийство послов в Киеве не были забыты ордынцами, что не давало никаких шансов на помилование. Князю Михаилу было предложено пройти через очистительные языческие огни и поклониться идолу Чингисхана, что православный князь с негодованием отверг. Его жизнь была увенчана мученическим подвигом: за отказ поклониться идолам и совершить языческий обряд Михаил и его верный боярин Феодор были жестоко мучимы и казнены по приказу Батыя.  Сам Батый удивлялся твердости святого князя и назвал его великим мужем.

Известно так же, что в 1270 году при правлении хана Менгу-Тимура мученически пострадал в Орде рязанский князь Роман Ольгович,  который был зверски казнен в 1270 году. Роман вступился за своих подданных, и это стоило ему жизни. Князь Роман, который, согласно доносу, осуждал веру хана, должен был понести наказание в соответствии с религиозным законодательством Яссы, и его заживо разняли по суставам.

Ипатьевская летопись сообщает о посещении Батыя князем Даниилом Галицким в 1246 году  и подробно описывает, как Даниилу, избавленному от прочих глумлений «злого их бешения и кудейства» пришлось все же кланяться «по обычаю их», и по приказанию Батыя пить кумыс, который на Руси считался скверным напитком. Покорностью Даниил завоевал расположение Батыя, и по этому случаю, летописец произнес фразу, ставшую знаменательной для всего ордынского периода: «О, злее зла честь татарская». Сам Даниил тяжело перенес свое пребывание в Орде.

 

Опустошенная ордынским нашествием русская земля в политическом отношении была включена в огромный исторический мир, простиравшийся от Тихого Океана до Средиземного Моря. Гигантский размах этого мира наглядно рисуется составом великих монгольских курултаев XIII века. В этих курултаях участвовали (помимо монгольских князей средней, северной и восточной Азии) русские великие князья, грузинские и армянские цари, иконийские (сельджукские) султаны, кирманские и моссульские атабеки и прочие. К центру монгольской власти – Каракоруму, должны были тянуться люди из разных концов материка по административным, торговым и тому подобным делам.

В первые годы ордынского владычества Батый вызывал к себе всех русских князей, которые должны были засвидетельствовать ему свою покорность и из его рук получить ярлык на княжество. В дальнейшем был установлен строгий порядок, по которому русские князья и митрополиты должны были являться в Орду в случае воцарения нового хана, и он давал ярлыки всем князьям на их княжества, а митрополиту – на митрополию. Поэтому в течение почти двух столетий русские князья и митрополиты вынуждены были «ходить в Орду».
Ипатьевская летопись сообщила, что в 1243 году, когда, что Батый «воротился есть из Оугорь» (Венгрии), великий князь Ярослав Всеволодович первым из русских правителей прибыл в ставку монгольского хана за ярлыком на княжение. В Новгородской летописи имеется рассказ об этой поездке князя Ярослава в Орду: «Великий князь Ярослав поехал в татары к Батыеви, а сына своего Константина посла в Канови (Хара-Хорин). Батый же почти Ярослава великого честью и мужи его и отпусти и рек ему: «Ярославе. Буди ты старшей всем князем в Русском языце». Ярослав же возвратился в свою землю с великой честью».  Но монголы не удовлетворились посещением Каракорума Константином а не Ярославом Всеволодовичем, и потребовали приезда самого Великого князя.

Ярослав приехал в Орду в 1246 году, в то время, когда после смерти хана Угедея в ней правила его жена Туракиня. Он присутствовал на Великом курултае, где собравшиеся в Орде ханы и князья избирали Кагана (Великого хана) из числа потомков Чингисхана. Под давлением Туракини выбор пал на сына умершего – Гаюка, которого объявили Великим ханом 25 августа 1246 года.

После возведения Гаюка на престол Ярослав Всеволодович был отпущен домой. Но ему не суждено было увидеть Руси. По словам русских летописей, князь был отравлен в Орде и умер через неделю после выезда оттуда 30 сентября 1246 года. Плано Карпини, заставший в ханской ставке Ярослава Всеволодовича, так описывает кончину Великого князя: «В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора (Туракине), которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора, без ведома бывших там его людей, поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену».  

Вообще, по свидетельствам современников, положение русских князей в Орде было унизительным и опасным, условия жизни их и свиты в непривычном кочевом быту были очень тяжелыми. «Они посылают также за государями земель, – писал Плано Карпини, – чтобы те явились к ним без промедления, а когда они придут, то не получают никакого должного почета, а считаются наряду с другими презренными личностями. Для некоторых они находят случай, чтобы их убить ...иным же позволяют вернуться, чтобы привлечь других, некоторых они губят также напитком или ядом».

За первые сто первых лет татарского господства из-за перенесенных лишений и волнений в Орде умерли, по-видимому, своей смертью, шесть русских князей. Более десяти князей в орде было убито по прямому приказанию хана, поскольку в начальный период ханская власть стремилась уничтожить политическую верхушку русских княжеств. Убивая всех сильных и непокорных князей, ордынцы стремились сломить и обезглавить всякое сопротивление и парализовать политическую жизнь Руси. Такие жестокие меры входили в завоевательную политику Монгольской империи. Плано Карпини писал по этому поводу: «…их замысел заключается в том, чтобы им одним господствовать на земле, поэтому они выискивают случаи против знатных лиц, чтобы убить их».  Ханы иногда держали при себе русских князей годами, особенно в первые годы монгольского владычества, когда многие из князей должны были отправиться в Каракорум на поклон к Великому хану. Постоянно же русские князья проводили в Орде один или два года, при этом не менее полугода занимала дорога.

Вызванные в Орду князья никогда не были спокойны за свою жизнь. Поэтому, отправляясь к хану, они оставляли завещания, а с собой в путешествие брали священника или Святые Дары.

По описанию Гильом де Рубрука, посещавшего в то время Каракорум, путешествие туда, длившееся несколько месяцев, было очень тяжелым – верхом на лошадях, с ночевками у костра на войлоке. «Нет числа нашим страданиям, – пишет он, – сколько мы страдали во время пути от голода, холода и усталости».  Плано Каприни, так описывает свой путь в Орду: «…мы въехали в землю Кангитов,  в которой в очень многих местах ощущается сильная скудость в воде, даже и население ее немногочисленно из-за недостатка в воде. Поэтому люди князя Русского, Ярослава, ехавшие к нему, (Великому хану) в татарскую землю, в большом количестве умерли в этой пустыне. В этой земле … мы нашли многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу».

Летопись обычно отмечала благополучный приход князя из Орды на и его радостную встречу на родине. Часто князья и их приближенные подвергались в Орде грабежу, о чем, в частности, упоминается в житии преподобного Сергия Радонежского, отец которого, богатый ростовский боярин Кирилл, обнищал вследствие частых поездок с Ростовским князем в Орду, где их грабили.
Плано Карпини так описывал свое возвращение в Киев: «Приехали же мы туда за пятнадцать дней до праздника блаженного Иоанна Крестителя. Киевляне же, узнав о нашем прибытии, все радостно вышли нам навстречу, именно они поздравляли нас, как будто мы восстали от мертвых».

 

Кипчацкие ханы из своей ставки следили за Русью. Имя святого Александра, в связи с победами над шведами, меченосцами и Литвой, было уже прославлено по всей Руси.
Смерть Ярослава Всеволодовича в 1246 году освободила на Руси великокняжеский престол во Владимире. Занятие этого престола зависело от татар. Для получения княжеств святой Александр и его брат Андрей должны были ехать за ярлыками в Орду. Но после гибели отца поездка в Орду для князя Александра могла также обернуться бесславной гибелью. После славы Невского и Чудского побоищ предстояло претерпеть унижение перед идолопоклонниками, и Александр медлил. Как повествует Летопись, «…того же лета князь Андрей Ярославич поиде в Орду к Батыеви. Ко Александру же Ярославичу прислал царь Батый послы, глаголя: "мне покорил Бог многи языки, ты ли един не хощеши покоритися державе моей? Но, аще хощеши ныне соблюсти землю свою, то приди ко мне"».
Иного выхода у Александра Невского не было – он испросил на поездку благословение митрополита Кирилла и дал обет стоять за Православие. Митрополит Кирилл дал ему Святые Дары «в спутники бытии» и отпустил со словами: «Господь да укрепит тя».
 Житие святого князя говорит, что по прибытии в ханскую ставку Батыя – в Сарай-Бату, татарские чиновники потребовали от него того же, что и от Михаила Черниговского – пройти «сквозь огонь и поклониться кусту, и огневи, и идолам». Готовый претерпеть любые унижения во благо Руси, Александр, однако, отказался совершить что-либо противное христианской совести. Батый,
которому доложили об отказе Александра кланяться идолам, тем не менее, допустил его к себе. Летописец передает и слова Батыя: «Правду говорили мне: нет князя, равного этому».

Продержав князя в Золотой Орде, Батый не решил вопроса о разделении русских княжеств. Он послал святого Александра и брата его Андрея, как посылал прежде их отца, в Каракорум, на поклон к Великому хану. Русским князьям предстояла нелегкая и длинная дорога, уже пройденная их отцом Ярославом.

Надо полагать, что путь русских князей при поездках в Орду пролегал от нижнего Поволжья, через реку Яик (Урал), затем по Киргизским степям (Дешт-и-Кипчак), далее через Семиречье и долину реки Или, за которой открывался Китай, и далее – в страну Монголов с древней столицей Каракорумом.

В Каракоруме великое княжение Владимирское было дано Андрею. Александр же, хоть и был старше, получил Новгород и Киев.
Во время путешествия по Дешт-и-Кипчаку святой Александр увидел лицом к лицу всю мощь татар. Сила татарского государства долго недооценивалась. Это было в то время поистине несокрушимое царство. Татары умели держать в повиновении завоеванные страны и народы. Они покрыли все свое царство сетью дорог, на которых через каждые 25 миль находились станции с почтовыми лошадьми, а через каждые 3 мили располагались станции скороходов. Дороги простирались на тысячи верст и сходились к единому центру – Золотой Орде. Александр Невский видел не отдельные татарские орды. При нем в Каракоруме готовилось нашествие на Европу, завершались завоевания дальних азиатских стран. Он видел мировой размах этого царства, поэтому реально осознал полную невозможность открытого сопротивления ордынцам, тем более что сил для сопротивления у раздробленной Руси не было.

Но не устоял перед искушением стать освободителем Руси от татар Великий Владимирский князь Андрей Ярославич, который и в 1252 году со своим зятем Даниилом Галицким начал подготавливать восстание против них. Многие русские города восстали, поддержав Андрея Ярославича. Об этом было донесено хану Сартаку, сыну Батыя. Действия татар были стремительны – Сартак двинул на Андрея карательную орду и победил его в битве под Переяславлем, после чего разграбил и сам город. Князь Андрей убежал в Псков, а оттуда со своей княгиней уехал в Швецию искать помощи у тех самых разбойников, которых с помощью Божией громил на Неве его великий брат.
Но подготовка Андрея Ярославича к восстанию создала на Руси очень опасное положение. Вновь возникла угроза самому существованию Руси. Святому Александру пришлось снова ехать в Кипчакскую орду, чтобы отвести от русских земель карательное нашествие татар. Александр Невский получил в Орде титул на Великое княжение и стал единовластным Великим князем всей Руси: Владимирским, Киевским и Новгородским. На плечи его легла великая ответственность перед Богом и историей.

 

Руси, оказавшейся в то время между Востоком и Западом, предстояло, чтобы выстоять, выбирать между двумя серьезными неприятелями.
Западная агрессия, которой подвергались северные земли Руси, по сути своей была страшнее и опаснее татарской. Восточные завоеватели, обладавшие необузданной силой, тем не менее, не касались главного – Православной веры, самой основы Руси и не стремились к переустройству на свой лад ее внутреннего гражданского строя. Азиаты требовали от Руси дани и набегами разоряли и опустошали Русь. Запад же нес реальную угрозу насильственного обращения в католицизм, что было для Руси неприемлемо. Уния означала отказ от Православия, от источника духовной жизни, обречение на духовную смерть. К тому же Ордынская империя эта вела борьбу со своими западными соседями – Литвою, Венгрией, Польшей, а эти соседи были как раз неприятелями Руси.

Поэтому князь Александр выбрал из двух зол меньшее, и это был единственно правильный выбор. Отвергнув союз с Западом, он принял подчинение Востоку, и под его защитой решил отбиваться от Запада. Александр Ярославич хорошо знал судьбу Константинополя, захваченного и разгромленного в 1204 году крестоносцами. Тогда Византия оказалась между молотом и наковальней – между католической Европой и мусульманским Востоком. Оказавшись в критической ситуации, Византийские Императоры прибегли к недозволенным мерам: лукавое религиозное лавирование, игра духовными ценностями при решении дипломатических вопросов стали роковым шагом династии Палеологов.

Собственный опыт так же учил святого Александра не доверять Западу. Князь заключил сначала с ханом Батыем, а после его смерти с его преемником ханом Берке взаимовыгодный союз – Русь платит монголам дань, а монголы, в свою очередь, защищают Русь от экспансии Запада. Этим шагом он к тому же предотвратил очередные попытки запада натравить монголов на Русь. Тогда в 1248 году Римский папа предложил Александру союз против татар, поставив условие, что князь признает главенство Ватикана. Но в ответ папе благоверный Князь написал о верности русских Христовой Церкви и вере Семи Вселенских Соборов: «Сии все добре сведаем, а от вас учения не приемлем».
Александр Невский смирил себя и преклонился перед волей Божией. Это послужило для многих соблазном, но подняло Русь из развалин и вывело на правильный исторический путь. И в этом смирении был больший подвиг, чем славная смерть в неравной борьбе. Политика святого князя по отношению к татарам была самым великим, но и самым тяжелым историческим делом.

Александр Невский глубоко верил в свой народ и духовным взором, проникающим сквозь внешние явления, прозревал в Руси внутреннюю мощь, которой нужно время, чтобы возрасти. Поэтому все действия князя сводились к предотвращению нашествий, предупреждению мятежей, сдерживания народного возмущения. Он шел на все уступки, лишь бы предотвратить гнев на Русь Кипчацкого хана и не допустить новых разрушений и погромов, которые могли окончательно подорвать ее силу. Несмотря на все ужасы татарщины, взаимоотношения с Ордой были таковы, что Русь могла при этом сохранить свою, пусть и ограниченную, государственность, сберечь Православную веру и национальную культуру. Именно это давало в перспективе надежду на возрождение Руси.

В этот период, когда Русь стояла между двумя опасностями – с Запада и с Востока, другой сильнейший русский князь сделал противоположный выбор. Князь Даниил Романович Галицкий не мог забыть «злой чести татарской» и всех унижений, перенесенных в Орде и, отказавшись от союза с Ордой, выбрал Запад и с его помощью попытался вести борьбу против Востока. В 1253 году Галицкий князь получил от папы Римского корону и обещание помочь в борьбе с монголами, разумеется, в обмен на обязательство перейти со своим народом в католичество. Но попытка Даниила заключить союз с Папой путем измены Православию – унией с Римом, влекла за собой потерю самобытной силы страны. Запад ему не помог. Вместо воинов и оружия папа засыпал Галич грамотами, прислал проповедников и своего легата. На проповедь папы о крестовом походе против татар никто в Европе не откликнулся, и Даниил, разгадав наглость папы, порвал с ним всякие сношения.

Лавирование между Польшей, Венгрией, Литвой и Золотой Ордой в конечном итоге кончилось неудачей. В результате князь Даниил окончательно ослабил Галич, попал в полную зависимость от татар, и его полки ходили под начальством татарских воевод против прежних западных союзников.

Даниил Галицкий разменялся на повседневные политические мелочи и упустил из рук главные нити исторических событий. Он выиграл несколько отдельных сражений, но проиграл самое главное – Православную Россию. Результатом его политики были долгие века латинского рабства юго-западной Руси. Не прошло и ста лет после смерти Даниила, как вся его отчина – Галицко-Волынская земля – была расхватана соседями: уграми, поляками, литовцами. Все это и обусловило в исторически очень малый срок разъединение единого этноса на три ветви – великорусскую, малорусскую и белорусскую, горькие плоды чего мы пожинаем до сих пор. История Галицкой Руси явилась наглядным примером того, к чему может привести политика соглашательства с Западом и уния с католиками. Именно тогда наши прадеды наказывали своим детям: «Бойтесь Рима пуще орды татарской».

Святой князь Александр, напротив, продолжал крепить союз с Золотой Ордой, и в этом союзе было одно положительное обстоятельство: при веротерпимости монголов, русские осмеливались возвещать в Орде своим поработителям святую веру Христову и иногда имели успех.
В то время русскими делами в Золотой Орде заведовал сын Батыя, Сартак. Современник событий, арабский историк Аль-Джауздани указывает на то, что Сартак был христианином-несторианцем, был женат на христианке и, возможно, даже имел сан диакона. Сартак стал другом князя Александра.

В 1255 году умер хан Батый, на ханский трон сел Сартак, но через год он внезапно умер. Существует версия, что Сартак был отравлен своим дядей – Берке (Берге). Именно Берке  в 1258 году и стал ханом Золотой Орды. Берке первым из Кипчацких ханов принял ислам, что, впрочем, не повлияло на верхи ордынского общества. Скорее наоборот, курс Берке на распространение новой религии вызвал оппозицию кочевой знати.

Хан Берке начал строительство новой столицы Золотой Орды – Нового Сарая (Сарай-Берке) , которая вскоре превратилась в средневе¬ковый мегаполис. Сарай был построен по последнему слову китайской техники: в городе был водопровод, прекрасные мостовые, удобные дома. Однако как Сарай-Бату, так и Сарай-Берке не являлись постоянными резиденциями золотоордынских ханов. Они служили центрами городской жизни и торговли, а центром политической жизни была Орда – кочевая резиденция хана, куда приезжали за ярлыками, и где было сосредоточено управление государством. Такое положение сохранялось вплоть до распада Золотой Орды в ХV веке. Вот, что писал о Золотой Орде один из путешественников того времени: «Был я так же в Великой Татарии... Нужно заметить, что в этой стране король и вельможи кочуют летом и зимой с женами, детьми и стадами своими, возя с собой все свое прочее добро, странствуя от одного пастбища к другому в этой совершенно ровной стране».  Русские князья, а впоследствии и русские митрополиты и епископы бывали, несомненно, в обоих Сараях, и в кочевых ханских ставках, сопровождая ханов при перекочевках по Кипчацкой степи.
В то же время на реке Урал, близ современного города Атырау (Гурьева) был основан город Сарайчик (Сарайшык) или Малый Сарай, третья столица Золотой Орды, ставший на древнем торговом пути с Нижнего Поволжья в Хорезм.

 

Великий Каракорумский хан Мункэ приказал сделать перепись всех подчиненных ему народов.  Золотоордынский хан Берке приказал произвести перепись Руси, чтобы обложить население поголовной данью. Опасаясь возмущения в русском народе, святой Александр в 1257 году поехал в Орду с богатыми подарками умолять хана об отмене переписи, чтобы отвратить от Руси новое бедствие. Но все мольбы были напрасны. В следующем году он вернулся на Русь с татарскими численникам, и вся Русская земля была превращена в бесправную данницу Орды. От дани и переписи освобождалось лишь духовенство: «Только не чтоша игуменов, чернецов, попов и клирошан, кто зрит на святую Богородицу и владыку».  

Около 1260 года татарские ханы изменили порядок взимания дани на Руси. Ее отдали на откуп восточным мусульманским купцам «бесерменам», которых сопровождали татаро-монгольские отряды. Именно в этот период русские земли испытали на себе усиление тяжести ордынской дани. Поборы бесерменов разоряли страну, с трудом поднимавшуюся после разрушений. Все скудные доходы уходили на выплату дани. Алчность и жажда личной наживы вошли в систему. Чувствуя за собою власть хана, бесермены не знали сожаления. Задолжавшие крестьяне и горожане запутывались в долгах. Разорив их окончательно, бесермены продавали в рабство целые семьи, увозя из Руси в Орду. «У кого денег нет – у того дитя возьмет, у кого дитя нет – у того жену возьмет, у кого жены нет – сам головой пойдет», – скорбел народ о всевластии бесерменов. «Когда русские не могут дать больше золота или серебра, – писал Гильом де Рубрук, – татары уводят их и их малюток, как стада, в пустыню, чтобы караулить их животных».  Татары требовали, чтобы покоренные народы «давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества. Именно, они отсчитывают десять отроков и берут одного и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов».  Также после каждого набега в золотоордынские города пополнялись вновь плененными рабами. Это продолжалось из года в год, и было катастрофично для страны, все население которой в то время не превышало 10 миллионов человек. Таким образом, значительная часть русского населения оказалась захваченной в плен и в качестве рабов находилась в Орде.

Особенно много было уведено в плен искусных русских мастеров и ремесленников, которых татары выявляли среди населения покоренных русских княжеств и уводили в Орду для служения ханам. Так, в частности, Плано Карпини встретил в Орде русского по имени Косьма, «бывшего золотых дел мастером у императора и очень им любимого». Согнанные из разных стран, эти ремесленники и создали ту пеструю и яркую материальную культуру, которая была характерна для золотоордынских городов. Позднее в Орду стало ездить много русских купцов и «гостей», торговавших со странами Востока.

Несмотря на то, что на Русской земле не было постоянного ордынского войска, покорность завоеванных областей поддерживалась регулярными опустошительными набегами, которые предпринимались с целью устрашения и грабежа. Лишь за последнюю четверть ХШ века татарами было организовано полтора десятка походов в Русь. Помимо ремесленников, монголы забирали в плен мужчин, годных к военной службе. Плано Карпини писал, что «татары требуют от них [покоренных народов], чтобы они шли с ними в войске против всякого человека когда им угодно».  «Годных для битвы воинов и поселян, – писал вергерский монах-францисканец Иоганки, – они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя, …если даже они хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика; если погибают в бою, о них нет никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами».  О насильственном участии пленных в боевых операциях русская летопись сообщает, что после восстания в нескольких русских городах «была... великая нужда от поганых и угоняли людей и велели с собой воевать».

Захваченных в рабство использовали и для домашних работ, здесь особенно ценились русские женщины. Арабский автор, перечисляя богатую добычу ордынцев, переходит на стихи: «Что я скажу о подобных пери — как будто розы, набитые в русский холст». Родившиеся в Орде дети пленников также становились рабами.

 

 

Посреди такого сокрушительного бедствия лишь одна сторона русской жизни, по воле Божией, уцелела от разгрома. Непоколебимо и неповрежденно в своем спасительном делании стояла Православная Церковь.

В 1261 году святой Александр Невский и митрополит Киевский Кирилл II при поддержке хана Золотой Орды Берке – мусульманина учредили в Сарае кафедру христианского епископа. Это было сделано по нескольким причинам.

Во-первых, в Орде к этому времени находилось большое количество русских людей. Но речь шла не столько о русских рабах, духовные нужды которых вряд ли волновали завоевателей, сколько об участившихся посещениях ханской ставки русскими князьями с приближенными, купцами, торговавшими со странами Востока, различными посольствами. Князья содержали в Сарае свои дворы с челядью. Многие из этих русичей волей или неволей проводили в Орде годы.

Во-вторых, ханская власть придавала особое значение Сарайскому епископу во взаимоотношениях Орды с Византией. Не случайным совпадением было основание кафедры в том самом 1261 году, когда Михаил Палеолог выгнал крестоносцев из Константинополя, восстановив православную столицу. Этот факт заставлял ордынского хана считать, что на важнейших международных политических и торговых путях вновь утверждалось могущественное христианское государство, издревле множеством нитей связанное с русскими княжествами. Не исключено также, что, соглашаясь на учреждение архиерейской кафедры, Берке исходил из желания ради чести ханского двора иметь при себе епископа вместо простых священников. Теперь при хане находился знающий греческий язык сведущий советник по вопросам христианской веры, который мог вести переговоры и с Византийским Императором и с Константинопольским Патриархом.
Ордынская власть к этому времени уже вполне наладила отношения с духовным сословием, находившимся в привилегированном положении по сравнению с остальным русским населением, и, вероятно, не противилась стремлению русского духовенства укрепить свои позиции в Золотой Орде.

Кроме того, Русская Церковь была вынуждена оказывать противодействие проповеди католиков, которые с ХIII века с помощью францисканских и доминиканских монахов осуществляли постоянный натиск на восток. В частности, миссия Плано Карпини состояла в том, чтобы передать Великому Каракорумскому хану предложение принять католичество. В отношении монгольской державы эти планы в то время были безнадежны: сохранилось письмо хана Гаюка папе Иннокентию IV, где хан, угрожая нашествием, требовал полного подчинения. О своих неудачных попытках обращения ордынцев в католичество сообщал в 1253 году и Гильом Рубрук: «Отсюда знайте за верное, что они [татары] весьма далеки от веры, вследствие этого мнения, которое укрепилось среди них благодаря русским, количество которых среди них весьма велико».  Впрочем, несколько позже, в 1315 году в Сарае все же было учреждено католическое епископство и католические проповедники зачастили в Орду. Но во второй половине ХIV века отношение Орды с западом ухудшилось и при Тимуре (Тамерлане) были уничтожены все следы католической проповеди среди ордынцев.

Но была еще одна причина основания кафедры в Сарае: организация широкой миссии среди ордынцев для обращения их к Православной вере. С принятием Ордой христианства грозная степная опасность была бы отведена от Руси.

Первым епископом Сарайским был преосвященный Митрофан. Епископы Сарайские пребывали постоянно при ханах: и в их столице, где обычно зимовал хан со своим двором, и во время кочевья по степи. Сарайский епископ обладал правом неприкосновенности, не подвергался никаким гонениям. Он являлся представителем интересов Руси и всех русских людей при дворе великого хана и служил посредником между митрополитом и ханом, с одной стороны, Вселенским Царьградским Императором и Патриархом – с другой. К патриарху и царю греческому в Царьград ездил епископ с грамотами от царя ордынского и от митрополита всея Руси. Так, о третьем по счету епископе Сарайском Феогносте (1269 год) имеется такая запись: «Кирилл митрополит поставил Феогноста епископом русскому Переславлю и Сараю. Сей епископ трижды посылан был от Митрополита и царей Ордынских в Царь град с грамотами и дарами к Царю и ко Патриарху».
Если на Руси начиналась княжеская усобица, хан присылал Сарайского епископа с татарским беком христианином, и они решали спорные вопросы на княжеских съездах. Так же епископы Сарайские мирили князей в Орде. Епископ Сарайский занимал такое положение, что мог играть очень важную политическую роль, направляя благоволение ханского двора в ту или иную стороны. Во всех городских центрах Золотой Орды, где было русское население, со временем появились православные храмы и часовни.

 

Но в тот же период времени нарастало недовольство в русских землях: сбор дани стал непомерным ярмом для народа, с которого в случае недоимок насчитывались грабительские проценты. В 1262 году «от лютого томленья», «нетерпяще насилья поганых», Ростов и другие города Суздальской Руси восстали и перебили «бесермен» и вербовщиков воинов – баскаков, присланных правительством Великого Ордынского хана Хубилая.  «Бе же тогда, – как писал первый житописатель, – нужда велика от иноплеменник, и гоняху христиан, веляши с собою воинствовати». Ждали татарской мести. Но снова великий заступник народа Александр Невский «избавы ради христианския» поехал в Кипчацкую Орду, «…дабы отмолити людии от беды тоя».

Великий князь мудро направил события совсем в иное русло: золотоордынский хан Берке не только не начал карательных мероприятий, но использовал русский мятеж в свою пользу. Берке, который стремился разорвать отношения с Каракорумом, прекратил посылать дань в Монголию Хубилаю и отделился от Центральной Орды, превратив Золотую Орду в самостоятельное государство, в котором русским отводилось не последнее место. Таким образом, Джучиев улус стал заслоном для Руси с Востока.

По существу, это было освобождение Восточной Европы от монгольского ига, хотя оно совершилось под знаменем ханов, потомков Чингиса. Хан Берке в 1262-1263 годах еще колебался, продолжать ли линию монгольских традиций или, уступая силе обстоятельств, возглавить народы, согласные связать свою судьбу с Золотой Ордой. Можно полагать, что последняя поездка Александра Невского в Сарай, когда он отвел беду от народа, определила выбор хана.

После смерти в 1266 году хана Берке, его преемник, Менгу-Тимур, первый среди золотоордынских ханов начал печатать монету от своего имени с титулом «правосудный великий хан». Выпуск монеты и включение в титул хана определения «великий» означало уже формальное отделение Золотой Орды от общемонгольского центра. Ханские акты теперь надлежало называть уже не грамотами (указами), а ярлыками (повелениями). Тогда же, по словам летописцев, «бысть ослаба Руси от насилия бесермен». Хотя до 1279 года, т.е. до полного распада единой Монгольской империи, русские князья еще обязаны были, кроме представлений и поклонов своим Золотоординским повелителям, с той же целью предпринимать далекие путешествия к Великому хану Каракорумскому.

 

Но четвертая поездка Александра Невского в Сарай была для него последней. Святому Александру пришлось провести в Орде всю зиму, весну и лето 1263 года. Осенью князь, уже больной, поехал из Орды в обратный путь. Дойдя до Поволжского Городца, он тяжко занемог и слег в Феодоровском монастыре. Там же Александр Невский был пострижен в схиму с именем Алексий и 14 ноября 1263 года, на 43 году земной жизни, святой князь, причастившись Святых Таин, тихо преставился.

Положительные стороны политической линии святого Александра – союза с Ордой – проявлялись и после его смерти, когда Монгольская империя распалась окончательно. Золотая Орда, продолжала традиционную борьбу с Западом, что содействовало сохранению русской культуры и духовности. Там, где вступали в дело татарские войска, натиск Европы на Русь останавливался. Так было, к примеру, в 1268 году, когда немцы призвали большое количество воинов и рыцарей из Западной Европы, для того чтобы захватить Новгород. Но в Новгород, согласно договору с Ордой, явился татарский отряд в 500 всадников. Немцы, даже не зная точно размеров этого отряда, тотчас же «замиришася по всей воле новгородской, зело бо бояхуся имени татарского». Новгород и Псков уцелели.

Точно так же благодаря союзу с татарами в 70-е годы XIII века сохранил независимость Смоленск, находившийся под угрозой захвата литовцами. Смоляне в 1274 году предложили своему князю добровольно подчиниться Орде, и поскольку Смоленск стал находиться под защитой татар, литовцы не рискнули его штурмовать.

Таким образом, за дань, которую Александр Невский обязался выплачивать в Сарай, монголо-татарская волна поддержала на своем гребне оборону русского народа от латинского Запада. Русь была вассалом Золотоординской империи, но эта империя не мешала внутренней жизни земли Русской и Русь оставалась внутренне независимым государством. Более того, впоследствии она смогла стать единственным государством в мировой истории, включившим в область своего культурного влияния кочевников и полукочевников.
Почти четверть века, в самый трудный для Руси период, святой Александр посредством меча и дипломатии защищал Русь от смертельных угроз с Запада и Востока. Он не знал поражений на поле боя, побеждая с меньшими силами, не допустил и дипломатических ошибок. Величайшая заслуга Александра Ярославича состоит в том, что, приняв протекторат Орды и отразив католическую экспансию, он сохранил Православную веру и Русскую государственность.

 

Преемник хана Берке хан Менгу-Тимур  в 1267 году положил начало еще одной традиции в отношениях между Ордой и Русской Церковью. Он впервые выдал первому после Батыева нашествия митрополиту Киевскому и всея Руси Кириллу II ярлык на управление Русской Церковью. Вероятно, для этой цели он предпринимал путешествие в Орду, так как подобный акт требовало личного присутствия Митрополита в Орде. Поскольку монголы не посягали на права православного духовенства, появление ярлыков было мерой не учредительной, а охранительной, дабы избавить духовенство от посягательств ханских чиновников, злоупотреблявших своими полномочиями. Первый ярлык был следующего содержания: «Сию грамоту видящи и слышащи от попов и черньцов ни дани, ни иного чего не хотят ни возмут баскацы, княжи писцы, поплужники, таможници, а возмут ине по велицеи язе извиняться и умруть». Ярлык оберегал земли, воды, сады, огороды, мельницы, принадлежащие духовенству. Еще Менгу-Тимур писал в той грамоте: «Мы пожаловали попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас Бога, и за наше племя без печали, благословляют нас...; да не клянут нас... Аще ли кто имать неправым сердцем за нас молити Бога, ино тот грех на нем будет». Как видно, этим указом хан под страхом казни воспрещал надругательство над Церковью и православным духовенством. Также давалась полная свобода относительно избрания кандидатов из мирян на духовное служение. Менгу-Тимур писал в ярлыке: «аще ли (митрополит) восхощет иные люди к себе приимать, хотящия Богови молитися, ино на его воли будет». Сам Менгу-Тимур был язычником и вновь утвердил в Орде шаманизм, как государственную религию.
Преемником митрополита Кирилла II, служившего на Первосвятительской кафедре в самое сложное время монгольского владычества, был митрополит Максим (1283 – 1305 гг.), родом грек, избранный и рукоположенный в Царьграде. Прибыв в Россию, он немедленно отправился в Орду. Тогда уже стал складываться обычай, по которому все наши митрополиты и епископы должны были ездить в Орду, чтобы получить от хана утверждение на кафедру и ярлык или, в крайнем случае, для этой цели отправляли туда своих послов.

Как видно, Золотоордынские ханы в ХIII – ХIV веках ставили русских митрополитов и Русскую Православную Церковь в особое положение. Ярлыки выдавались как митрополитам, так и князьям, что фактически уравнивало их. Но митрополиты имели право свободно связываться с Константинополем, чего не разрешалось князьям. Духовная власть ставилась ханами выше светской. Церковь стала самостоятельной политической силой в русском обществе. Как считают некоторые историки, монголы покровительствовали Русской Православной Церкви, ради покорности и терпения народа.  

Но неприкосновенность Церкви, гарантированная ярлыками, относилась лишь к спокойным периодам. Совершая грабительские походы, войска татар разрушали церкви и монастыри. В летописном рассказе о разорении Москвы Тохтамышем в 1382 году, например, перечислено множество убитых священнослужителей.

В этот же период существенно меняется значение различных областей Руси. Киев в своем политическом значении пал окончательно. Образуются новые центры. Первоначально возникло соперничество за первенство между Владимиро-Суздальским и Галицко-Волынским княжествами.

В 1299 году митрополит Киевский и всея Руси Максим решается перебраться из совершенно разоренного татарами Киева во Владимир. Выбор Митрополита, вероятно, диктовался приверженностью Владимиро-Суздальских князей Православию в противовес пролатинским авантюрам Галицких князей. Святитель верно увидел особенности политической ситуации на Руси, сделав свой выбор в пользу Владимиро-Суздальского, а не Галицко-Волынского княжества, чья судьба уже была предрешена губительной политикой его князей. Кроме того, решение митрополита Максима было связано с тем, что Киев в очередной раз был подвергнут монголами разгрому. Под 1300 годом Лаврентьевская и Никоновская летописи сообщают: «...митрополит Максим, не терпя татарскаго насилия, оставя митрополью и збежа ис Киева, и весь Киев разбежался; а митрополит иде к Бряньску, и оттоль иде в Суждальскую землю, и со всем своим житьем и с крылосом».
Перенеся церковную столицу из Киева во Владимир, Митрополит-грек оказал неоценимую услугу и Русской Церкви, и государству. Избирая Владимир, святитель Максим тем самым дал благословение великим князьям Владимирским на собирание русских земель. И в продолжение всего «монгольского» периода Церковь, проявляя внешнюю покорность кипчацким ханам, несомненно, стремилась содействовать «собиранию Руси». Старание Церкви упрочить свое положение, благодаря покровительству ханов, совпадало со стремлением создания единого Русского государства, удерживая в то же время народ от обреченного на неудачу прямого сопротивления Орде. Церковь преследовала общерусские интересы и никогда не была исполнительницей воли золотоордынских ханов.

 

В первый период у Руси была надежда на христианизацию Орды. Православная вера, несомненно, приобретала себе последователей между ордынцами. Хан дозволял Сарайским епископам обращать в христианство своих азиатских подданных. В городах Золотой Орды существовали православные церкви, часовни и монастыри. Русские князья, бояре, купцы, ремесленники проживали в улусах, а вельможи и купцы ордынские в Москве и в других городах Руси.

В 1269 году епископ Сарайский Митрофан «оставил Епископию свою Сарскую, и отпись своею рукою прислал к митрополиту Киевскому и всея Руси ... и пострижеся в схиму». Преосвященного Митрофана сменил епископ Феогност. Тогда же к Сарайской епархии были присоединены «по Дону лежащие церкви» . Святитель Сарайский стал именоваться Сарским и Подонским, поскольку область его простиралась от Азиатских пределов по Хопру и по Дону.

Трижды епископ Феогност ездил в Константинополь где был весьма уважаем, как ученейший Сарайский архипастырь. Причем, во второй раз, в 1279 году, он ездил не только по церковным делам, но и по поручению хана Менгу-Тимура в качестве ханского посла к императору Михаилу Палеологу, тестю Ногаеву.  Об этом свидетельствует сохранившееся летописное сообщение: «епископ Феогност зимой 1279 года «вернулся из Грек, послан митрополитом [Кириллом] к Патриарху и царем Менгутемером к царю Михаилу».

Известно, что епископ Феогност по поручению митрополита Кирилла представил 12 августа 1276 года Патриаршему синоду в Константинополе вопросы относительно правил церковной службы. Большинство вопросов, заданных епископом Феогностом, были вызваны теми новыми условиями служения русского духовенства, в которых оно оказалось в Орде. Особенно интересны следующие вопросы епископа Феогноста: «Как подобает крестить несториан? Можно ли "освященную Трапезу" переносить с места на место и употреблять в богослужении? Собор ответил утвердительно с добавлением: "Ходящие люди (т.е. кочевники) не имеют себе упокойна места"».  Обсуждался также вопрос о татарах, желавших принять Святое крещение: «Приходящим от татар креститься и не будет велика съсуда, в чем погружать ему?»  На это собор дал благословение крестить песком за отсутствием воды.

Отсюда можно заключать, что Сарайский епископ окормлял не одних только русских и греков, расселившихся к тому времени по территории Золотой Орды, но и самих ордынцев-кочевников, принимавших святую веру. В Православие перешло значительное количество тюрко-татарского населения ордынских земель, в том числе немалое число представителей ордынской элиты. Известно несколько случаев обращения к христианству лиц даже из ханских и княжеских фамилий, равно как ханских вельмож, мурз и других именитых татар.
Первый пример обращения к святой вере из лиц ханских фамилий представляет собою святой Петр, царевич Ордынский. Он был родным племянником хана Берке, и постоянно находился при нем. Когда к хану в первый раз прибыл епископ Ростовский Кирилл ходатайствовать за свою епархию и по желанию Берке рассказывал о просвещении Ростова святым Леонтием, о чудесах, совершающихся от мощей его, и вместе предлагал разные христианские поучения, этот юноша, слышавший слова святителя, умилился душой. Он начал размышлять о суетности богов монгольских и искать истинного Бога. Следующая поездка вскоре была совершена епископом Ростовским Кириллом по приглашению самого хана Берке. Хотя он был первым из ханов Золотой Орды, принявший мусульманство, но вызывал преосвященного Кирилла для исцеления своего больного сына. Епископ своей молитвой смог исцелить сына Берке, за что хан приказал давать ежегодный налог для «дома Пресвятой Богородицы». Тогда же племянник хана решил тайно убежать от своих родных. Вместе с епископом Кириллом царевич прибыл в Ростов, где просил себе крещения. Владыка крестил его (примерно в 1267 году), назвав Петром. Царевич Петр построил церковь и монастырь во имя святых апостолов Петра и Павла при озере Неро. Вступил в брак с дочерью одного ордынского вельможи, жившего в Ростове (а этот князь «прежде бяше в веру пришед), имел детей и скончался в глубокой старости, угодив Богу своею добродетельною жизнью. Перед кончиною принял монашеский образ и был канонизирован в 1549 году.

Впоследствии приняли святую веру многие другие знатные ордынцы: князь Беклемиш, сын князя Бахмета, крестился в Мещере со множеством других ордынцев, получил имя Михаил и построил церковь во имя Преображения Господня. Он стал родоначальником князей Мещерских. Царевич Берка, который приехал в 1301 году из Большой Орды и принял крещение в Москве от митрополита Петра с именем Иоанникия – родоначальник Аничковых. Царевич Аредич, неизвестно в каком году крестившийся – родоначальник Белеутовых. Чет-Мурза, пришедший из Орды в 1330 году к великому князю Иоанну Даниловичу Калите и названный в крещении Захарием – родоначальник Сабуровых и Годуновых, стал основателем Костромского Ипатьевского монастыря. Обитель он основал на месте, где ему явилась Богоматерь с предстоящими святыми, одним из которых был святой Ипатий Гангрский. После этого явления Захария получил исцеление от болезни. Царевич Серкиз, выехавший из Большой Орды к великому князю Димитрию Донскому и крестившийся вместе с сыном своим Андреем – родоначальник рода Старковых. Внук темника Мамая князь Алекса принял крещение в Киеве вместе с сыном своим Иоанном от самого митрополита, назван Александром – родоначальник князей Глинских.

Широко известно, что антиордынское возмущение во Владимире при князе Андрее Ярославиче подавлял темник Неврюй. В 1296 году «была брань русским князем», «в то бо время был посол из Орды Алекса Неврюй» – он был уже православным христианином. Великим баскаком владимирским при трех первых золотоордынских ханах и при трех великих князьях владимирских был некто Амирхан. Православное имя его – Захарий, известно, что он являлся крестником самого Александра Невского. Праправнуком Захара-Амирхана был преподобный Пафнутий Боровский (иконография преподобного Пафнутия сохраняет азиатские черты). От родного брата преподобного Пафнутия пошли дворянские фамилии Баскаковых и Зубовых.

Весьма частым явлением были браки между русскими и ордынцами. Особенно, чтобы обеспечить поддержку и благоволение хана русские князья женились на знатных ордынских женщинах. Ордынки принимали христианство при вступлении в брак с русскими князьями. Уже в 1257 году князь Глеб Васильковыч Ростовский женился у Великого хана в Монголии. Дочь хана Менгу-Тимура в 1279 году вышла замуж за святого князя Феодора Ростиславича Ярославского и Смоленского. Невеста приняла святое крещение с именем Анна. После нескольких лет совместной жизни в Орде, при доме родительском, супруги переселились в Ярославль. Там Анна построила церковь во имя архангела Михаила и другие храмы, часто посещала обитель святого Спаса, любила читать Божественные книги и вообще заботилась более всего о жизни благочестивой. В 1302 году в Орде женился князь Константин Борисович. Нет сомнения, что супруги прочих женившихся в Орде русских князей были христианки. Надо заметить, что и сам Александр Невский по материнской линии был внуком хана Кончака.
Из числа других татар, знатных и незнатных, принявших в России святую веру, известен бывший Устюжский баскак, богатырь Багуй (иначе Буга). В 1262 году, когда татары производили поголовную перепись и устанавливали новую систему налогов – подушную, тогда по многим городам народное вече взволновалось и перебило численников и баскаков. Багуй, узнав, что жители Устюга хотят и его умертвить, изъявил намерение креститься и был назван в святом крещении Иоанном. Тогда улеглось все народное волнение против него, были забыты его обиды и притеснения. Впоследствии Иоанн отличался особой набожностью и добродетелями, чем снискал любовь и уважение народа. Иоанн построил на Сокольничьей горе, где он прежде забавлялся охотой, монастырь и устроил церковь во имя своего ангела – святого Иоанна Предтечи.  Известны так же: ордынец Кочев, пришедший к великому князю Димитрию Иоанновичу Донскому, в крещении Онисифор, родоначальник Поливановых. Мурза, пришедший к тому же князю из Большой Орды, в крещении Спиридон, родоначальник Строгановых. Олбуга, бывший послом у того же князя и крестившийся, родоначальник Мячковых. Мурза Салахмир, в крещении Иоанн, прибывший к рязанскому князю Олегу и женившийся на сестре его Анастасии. Ордынец Кичибей, в крещении Селиван, прибывший к рязанскому князю Феодору Ольговичу, родоначальник Кичибеевых. От крещеных ордынцев тянутся линии дворянских родов и русской национальной элиты ордынского происхождения: Аксаковых, Алябьевых, Ахматовых, Бердяевых, Бибиковых, Булгаковых, Буниных, Гоголей, Горчаковых, Карамазовых, Карамзиных, Киреевских, Корсаковых, Кутузовых, Мещерских, Милюковых, Мичуриных, Рахманиновых, Сабуровых, Салтыковых, Строгановых, Суворовых, Тимирязевых, Третьяковых, Тургеневых, Турчаниновых, Тютчевых, Ширинских, Шахматовых, Шереметевых, Уваровых, Урусовых, Ушаковых, Юсуповых, и многих других – это все принявшие христианство татарские фамилии.

Более высокий духовный и культурный уровень русского народа способствовал постепенной ассимиляции татар. Причем, принятие христианства имело, как следствие, не только переход на службу к русским князьям, но и обрусение. Именно поэтому понятия «христианство» и «Русь» в то время отождествлялись. Вообще русские летописцы «монгольского» периода упоминают только два народа – «христиан» и «поганых». Русские люди усердно просили Бога, чтобы Он сподобил неверных познать свет Истины: «Обрати, Господи, поганыя в крестьянство, – молились они, – да и ти будут братья наша, приемшие святое крещение и да будет едино стадо и един Патырь!»  То есть, для Руси с самого раннего времени было чуждо различать людей по этническому признаку. Разделение всегда проходило по религиозно-культурному воззрению. Переменив веру и адаптируясь к новой культуре, вчерашний татарин становился вполне русским человеком.
Но, несмотря на принятие христианства частью ордынской элиты, христианская миссия в Орде не увенчалась полным успехом. Орда в ХIV веке приняла ислам. Русь проиграла миссионерское состязание с мусульманами, несмотря на то, что в ХIII веке христиан в Орде было неизмеримо больше, чем мусульман. Причиной тому была явная слабость русского народа, упадок народного духа, его разобщенность, нарушение внутриэтнической солидарности. Или, может быть, не удалось крестить Орду потому, что слишком рано не стало Александра Ярославича? Но если бы Русь смогла выиграть состязание с исламом, и Орда стала бы православной, эта победа, думается, была бы гораздо более значимой, чем победа на Куликовом поле.

 

 

Следующим после митрополита Максима Предстоятелем Русской Церкви стал святитель Петр, (1308 – 1326 гг.), поставленный на митрополию в 1308 году. С личностью этого святого Первоиерарха связан очень важный исторический этап – начало Московского периода. Встреченный неприязненно во Владимире, и претерпев клевету от Тверского епископа Андрея, он, оправданный Собором 1311 года, простил своего клеветника. Но вследствие новых интриг и враждебного к нему отношения князя Михаила Тверского, Первосвятитель не слишком уютно чувствовал себя в стольном и кафедральном Владимире и искал себе союзника среди других князей. Он нашел его в лице Московского княжеского дома. Поэтому Святитель Петр нередко подолгу проживал в Москве, которая принадлежала его митрополичьему округу, а с 1322 года жить в Москве митрополит стал практически безвыездно.

В этот период происходит борьба за первенство между Москвой и Тверью. И нельзя не видеть в обращении святителя Петра к Москве Промысла Божьего об этом граде, которому скоро суждено будет стать новой духовной и политической столицей Руси.
В то же самое время Сарайским епископам приходилось нередко бывать в русских городах, в том числе и в Москве. Для размещения епископа и его многочисленной свиты в столице Московского княжества Сарайскому архиерею необходимо было иметь свое подворье.
В далеком прошлом в народе ходило «Сказание о зачатии царствующего града Москвы и Крутицкой епископии», где говорилось о местности Крутицы, на которой святой князь Даниил Московский первоначально решил поставить свой двор. Но отшельник, живший на том месте, отговорил князя от этого, предсказав, что на Крутицах будут храм и монастырь, что впоследствии и сбылось.

В то время пришел из Греции в Москву епископ Варлаам и с собою принес, на посвящение церквам, многие части нетленных тел угодников Божиих. Великий князь Даниил повелел ему освятить в 1272 году церковь во имя святых Апостолов Петра и Павла на горах у Москвы реки. Горы по крутости мест он нарек Крутицкими, а Варлаама владыкою Крутицким. И, вероятно, по смерти епископа Варлаама, святой Даниил Московский, осознавая духовное и государственное значение Сарской и Подонской епархии, подарил место на Крутицах епископам Сарайским. Так возник Крутицкий монастырь, известный как Крутицкое подворье Сарской и Подонской епархии. Здесь епископы Сарайские останавливались при посещении Всероссийских Митрополитов и Великих князей Московских.

Неудивительно, что подворье возникло именно на Крутицах – близ водной (река Москва) и сухопутной (Николо-Угрешская дорога) магистралей. Направляясь в Орду, Московские князья часто начинали путь по Николо-Угрешской дороге.

Последующие русские князья также не забывали Крутицкое подворье своими милостями. Получивший в 1354 году ярлык на великое княжение Иоанн Иоаннович (Красный) в своей духовной грамоте завещал значительный вклад «к Святой Богородице на Крутицах, себе в память». Святой благоверный князь Димитрий Донской повторил подобное распоряжение в своей духовной грамоте 1371 года. Существует предположение о том, что Великий князь Иоанн II являлся даже ктитором подворья и основателем Успенского храма на Крутицах.
Сарайские епископы продолжали жить в Сарае Великом вплоть до XV века – до того времени, когда церковно-политическое значение Сарая упало вместе с ослаблением Золотой Орды. При Митрополите Ионе, после обретения Русской Церковью автокефалии, Сарайский епископ Вассиан  в 1454 году из распадавшейся Орды переехал жить на московские Крутицы. Он имел постоянное пребывание в Крутицком монастыре в Москве и его кафедральным собором был храм во имя святых апостолов Петра и Павла, устроенный епископом Вассианом. Этот храм являлся предшественником ныне существующей соборной церкви Успения Божией Матери, воздвигнутой в 1665-1689 годах. Таким образом, кафедра Сарайских архиереев утвердилась на Крутицах. Крутицкие владыки из почтения к древности именовались по-прежнему Сарскими и Подонскими.

 

Поселившись в Крутицком монастыре, епископы Сарские и Подонские уже не управляли прежней епархией, но стали ближайшими помощниками митрополитов Всероссийских.

В связи с постоянным пребыванием в столице Сарским и Подонским владыкам усвоены были некоторые особенности или прерогативы чести и власти: так, с 1551 года преимущество замещать вакантную Первосвятительскую кафедру во время ее вдовства, было предоставлено соборными правилами Сарайскому владыке. Это решение было принято на Стоглавом Соборе, в работе которого участвовал епископ Сарский и Подонский Савва. На этом соборе было так же принято решение о церковном суде и оговорено, что в случае болезни Московского Митрополита его судебные функции исполняет владыка Сарский и Подонский.

Удивителен тот факт, что митрополит Московский Макарий с епископом Сарским и Подонским Саввой в 1550 году благословили начать завоевательный поход против бывших покровителей Сарайских епископов: «в Володимер приехали и царя и Великаго князя Ивана Васильевича Митрополит благословил на земское дело итти на клятвопреступников казанцов». И в 1552 году Сарайский епископ Савва был в числе архиереев, встречавших в селе Тайнинском царя, возвращавшегося в Москву после взятия Казани, «благословение носяще от Преосвященнаго отца Макария Митрополита». А в воскресенье 8 января 1553 года епископ Савва был восприемником при крещении в Чудовом монастыре казанского царевича Утемиш-Гирея, нареченного в Святом Крещении Александром (†1566), которого крестил Митрополит Макарий. 26 февраля того же года, в неделю вторую Великого поста, в присутствии царя и Великого князя Ивана Васильевича, священного Собора и многих бояр епископ Савва крестил казанского царя Едигер-Магмета, нареченного в Святом Крещении Симеоном. В 1554 году, 5 октября, епископ Савва венчал казанского царевича Симеона с дочерью А. Кутузова Марией.

В 1589 году, когда в Русской Православной Церкви было учреждено Патриаршество, прежние преимущества были соборно подтверждены за Сарайскими архиереями, и на Соборе определено: «Быть митрополиту близь царствующего града, Москвы на Крутицах». Вследствие этого определения возглавлявший в то время кафедру епископ Сарский и Подонский Геласий был возведен в сан митрополита. Митрополит Сарский и Подонский каждое воскресенье ездил в Москву служить с патриархом, а во время болезни Первосвятителя замещал его. По кончине патриарха (вплоть до избрания нового Предстоятеля Церкви), Крутицкие иерархи становились местоблюстителями патриаршего престола, и под их управление переходила «патриаршая область», то есть, город Москва. В период местоблюстительства Крутицкий архиерей занимал при богослужении патриаршее место и даже имел шествие «на осляти» вокруг города в Вербное воскресенье».
Именно с Крутицким подворьем связаны события, происходившие в Москве 1612 году и определившие судьбу России. Второе народное ополчение под предводительством князя Дмитрия Пожарского и гражданина Нижнего Новгорода Козьмы Минина в июле 1612 пришло на Крутицы. Крутицкий собор стал на то время центральным храмом столицы и всей Руси, так как главная русская святыня – кремлевский собор Успения Божией Матери, находился в руках польских захватчиков. Отслужив молебен в Успенском соборе Крутичкого подворья, ополченцы целовали крест и клялись освободить Москву от иноземцев. В августе 1612 года польская армия была разбита.
Последним архиереем с титулом Сарский и Подонский был архиепископ Леонид, после чего, в 1742 году, преосвященный Платон (Малиновский) был поставлен епископом Крутицким. Таким образом, была учреждена Крутицкая митрополия, имеющая обширнейшую территорию с резиденцией митрополита в Крутицком монастыре.

Прежнее наименование архиерейского титула «Сарский и Подонский» из уважения к древности и по существовавшим в некоторых монастырях обычаям было перенесено в топографию Крутицкого урочища (река Сара, ручей Подон). И до сего дня о них напоминает нынешнее название Саринского проезда.

Митрополит Крутицкий стал первым помощником Патриарха Московского и всея Руси, как до этого епископ Сарский и Подонский был ближайшим помощником митрополитов Всероссийских. Крутицкие Митрополиты стали первыми по значению и влиянию на дела всероссийские после Патриарха и нередко его представляли.

Крутицкий митрополит, викарий Патриарха Московского и всея Руси, является напоминанием о неосуществившейся исторической возможности – Патриархе Сарайском, для которого святитель Московский наоборот стал бы викарием. А Крутицкая кафедра остается древним символом единения Руси с Востоком.

 

Но вернемся к истории Золотой Орды. Огромная ее территория, многочисленное население, сильная центральная власть, боеспособное войско, умелое использование торговых караванных путей, взимание дани с покоренных народов – все это создавало мощь ордынской империи. Она крепла и усиливалась и в первой половине XIV века переживала пик своего могущества.

С восхождением в 1313 году на Золотоордынский престол хана Узбека были предприняты первые попытки утвердить в Орде ислам, как государственную религию. Впрочем, и сам приход к власти молодого царевича Узбека был подготовлен теми кругами Чингиситов и тюрко-монгольской кочевой аристократии, которые стояли за исламизацию и централизацию государства. Причем, с царевича Узбека было взято слово, что если он вступит на престол, то примет ислам и будет строго придерживаться его предписаний. Узбек-хан вполне оправдал эти надежды. Взойдя на престол, он принял магометанство и «провозгласил исповедание ислама». «Царь Озбяк обесерменился», – отмечали русские летописцы.

Но далеко не все ордынцы спешили подчиниться указу Узбеку и принять ислам. Некоторой частью ордынского населения было хану заявлено: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и исповедания? И каким образом мы покинем закон и яссу Чингисхана и перейдем в веру арабов?» В ответ на это Узбек умертвил большое количество шаманов и буддийских лам. Несмотря на жесткие меры, многочисленное и разнородное население Золотой Орды продолжало исповедовать различные религии. Исламу в Золотой Орде была привержена в основном лишь властная элита и городское население.

Но при том, что Узбек с помощью «инквизиции» утверждал ислам среди язычников, он не ставил никаких препятствий переходу монголо-татар в Православие. Во многих золотоордынских городах мечети по-прежнему соседствовали с православными храмами.
Принятие ислама так же не помешало Узбеку продолжить традицию своего предшественника Тохты  (он был женат на дочери греческого императора Андроника Старшего) и женился на дочери императора Андроника Младшего. А свою сестру Кончаку, принявшую Святое крещение с именем Агафия, в 1317 году выдать замуж за московского князя Юрия Даниловича.

С принятием Ордой ислама, множество монголов-христиан эмигрировало на Русь, поступая на службу в русские княжества. И в последующие годы не редко бывали случаи перехода ордынцев в Православие. Так, в 1393 году святой Митрополит Киприан торжественно крестил в присутствии великого князя и двора в Москве реке троих знатных мурз — Бахтыя, Хидыря и Маматя, дав им имена трех святых отроков — Анании, Азарии и Мисаила. Подобные факты свидетельствуют о том, что зависимость Руси от Золотой Орды на всем протяжении их взаимоотношений ограничивалась политической сферой и не распространялась на область религиозную.

Более того, официальное признание в Сарае ислама не только не ослабило Русскую Церковь, а наоборот – усилило. В 1313 году Предстоятель Русской Церкви митрополит Петр вместе с Великим князем Владимирским Михаилом Ярославичем ходил к новому хану Узбеку и получил ярлык, подтверждающий все права Русской Церкви. При чем, по словам Никоновской летописи, святитель Петр «в Орде у царя бысть в чести велицей и отпущен бысть от царя со многою честию вборзе». Хан Узбек подтвердил свободы всех церковных людей от государственного тягла: «Дань ли на нас емлют, – говорится в Узбековом ярлыке митр. Петру, – или иное что буди: тамга ли, поплужное ли, ям ли, мыт ли … а от соборныя церкви и от Петра митрополита никто же да не взимает, и от их людей и от всего его причта». Более того, Узбек расширил привилегии Церкви: «Все чины Православной Церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, отнюдь не чиновников Орды и не княжескому суду. Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить ему втрое. Кто осмелится издеваться над Православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню – тот подлежит смерти без различия: русский он или монгол. Да чувствует себя русское духовенство свободными слугами Бога». И еще говорил хан Узбек: «Мы жалуем их ярлыками, да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божие бережем и данного Богу не взимаем...; да пребывает митрополит в тихом и кротком житии... да правым сердцем и правою мыслию молит Бога за нас, и за наши жены и за наши дети, и за наше племя».

К 1330 году, когда в Сарае был поставлен епископ Иоанн, относится такая запись: «Царь Азбек Ординский пожалова Сарайского Владыку, даде ему вся по прошению его, и никто же его ничем же да не обидит».  

Узбек твердо держал власть в своих руках и жестоко пресекал всякие сепаратистские выступления на окраинах. Крым и Поволжье, Хорезм и Киргизская степь беспрекословно повиновались ему. Правление Узбека стало временем наивысшего могущества Золотой Орды. Эпоха Узбек-хана отмечена культурным подъемом и широким городским строительством. К середине XIV века в Золотой Орде существовало более 100 городов. Многие из них были основаны ордынцами. К их числу относятся столицы Золотой Орды – Сарай и новый Сарай в Нижнем Поволжье, Сарайчик и Западном Казахстане, где были захоронения ханов. При Узбеке и его сыне Джанибеке Золотоордынские города переживали расцвет.  Возведенные трудами сотен тысяч невольников дворцы, мечети, караваи-сараи, богатые кварталы знати и купечества, все более многолюдные поселения ремесленников превращали их в средоточие экономической и культурной жизни. Арабский путешественник Ибн-Батутта,  посетивший в 1333-1334 годах Сарай-Берке при правлении Узбек-хана, писал: «Город Сарай (один) из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивейшими базарами, и широкими улицами. В нем живут разные народы, как-то: монголы – это настоящие жители страны и владыки ее: некоторые из них мусульмане; асы [булгары], которые мусульмане, кипчаки, черкесы, русские и византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно: там же и базары их». В Сарае ко времени Узбека чеканили монеты с изображением двуглавого орла и, вероятно, Богородицы (женщины с младенцем). Христианское население уживалось в городах с мусульманским, имело свои кладбища и церкви.

При Узбеке же обострились раздоры между русскими князьями, и Узбек поощрял и провоцировал эти междоусобицы и интриги. Тогда же началось возвышение Москвы, которую Узбек поддерживал в борьбе с Тверью. В одном из сражений тверской князь Михаил Александрович победил московского князя Юрия Даниловича и захватил в плен Агафию – сестру Узбека. Попав в плен к Тверскому князю, Агафия умерла. Сразу был пущен слух о специальном ее отравлении. По доносу Юрия Даниловича святой князь Михаил Тверской был казнен.  Русские летописи сообщают, что в Золотой Орде был город Бездеж,  христианское население которого встречало гроб убитого князя Михаила Тверского.

Узбек-хан, продолжая традиционную ордынскую политику по отношению к Западу, сдерживал его натиск на русские земли. В 1324 году Узбеку удалось организовать поход русских князей против Литвы и воспрепятствовать Великому князю литовскому язычнику Гедимину принять католичество.  При Узбеке состоялся последний крупный поход в Восточную Европу. В 1329 году папа Римский обратился ко всем западноевропейским правителям с призывом организовать крестовый поход на татар. Но Узбек разгромил сводное войско Польши и Венгрии. В 1340 году, когда польский король Казимир вторгся в Галицию, замышляя подчинить всю страну Римской церкви, Узбек помог русским князьям в их борьбе против Казимира. В результате этой борьбы Казимир вынужден был разрешить православным свободно совершать богослужения на захваченной им Галицкой Руси.

Но, несмотря на лояльность Узбека по отношению к Православию, с принятием ислама была положена окончательная грань между Золотою Ордою и Русью. Этим выбором предопределено Куликово поле и дальнейшее дробление Кипчакского царства на множество улусов. Но если представить, что Узбек-хан ввел бы не ислам, а Православие, как государственную религию, то дальнейшие исторические процессы в Орде стали бы развиваться в ином русле, и тогда Куликовской битвы не было бы вообще. Но не было бы и Московского государства. А что произошло бы в этом случае? Возможно, произошло бы союзное объединение Руси и Орды в гигантскую Православную Империю. Тогда, вероятно, не Москва, а Сарай оказался бы духовным и культурным центром русской земли. И Митрополия всея Руси, утратив Киевские корни, укрепилась бы окончательно не в Москве, а в Сарае.

 

В течение царствования Узбека Московские князья набрали большую силу. После ста лет татарского владычества, вопреки татарской политике на Руси начался процесс объединения вокруг Московского княжества.

Особая роль в объединении вокруг Москвы русских земель принадлежит великому князю Иоанну Данииловичу Калите (1328 – 1340 гг.).  Именно этому князю приписывается важная заслуга – он исхлопотал разрешение доставлять «выход» в Орду своими силами, без участия татарских сборщиков дани. Этим действием был уничтожен главный повод для въезда татар в Русские земли. В то время как другие княжества страдали от татарских вторжений, владения князя Московского оставались спокойными и наполнялись жителями. По словам летописца, «…перестали поганые воевать русскую землю, перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле». Главным средством к достижению спокойствия послужило особенное умение Иоанна I ладить с ханом Узбеком. Он часто ездил в Орду и заслужил расположение и доверие хана.
 Иоанн Калита после дол¬гого промежутка времени стал первым авторитетным князем, влияние которого распространилось на всю Северо-Восточ¬ную Русь. Он стал считать себя уже не только московским, но и великим кня¬зем «всея Руси». Иоанн Калита самостоятельно распоряжался в побежденной им Твери, в Новгороде, в слабом Ростове, и даже далекий Псков испытал на себе его власть. Владения Московского князя стали за-метно продвигаться на Дальний Север. При Иоанне Данииловиче и при его двух сыновьях Симеоне Гордом (1341 – 1353 гг.) и Иоанне Красном (1353 – 1359 гг.), которые так же, как и отец их, были великими князьями всея Руси, Москва решительно взяла верх над прочими княжествами. Первые успехи московских князей вызвали сочувствие боярства по отношению к Москве. Уже Симеону Гордому, по словам летописца, «все князья русские даны были под руки».

Опираясь на свою силу и богатство, имея поддержку в Орде, Московские князья явились действительной силой, способной поддержать порядок и тишину не только в своем уделе, но и во всей Владимиро-Суздальской области. К началу княжения князя Димитрия Донского (1359 год) Москва фактически объединила под своей властью большинство русских княжеств. Это было так важно и желанно для измученного татарами и внутренними неурядицами народа, что он охотно шел под эгиду Москвы и оказывал содействие Московским князьям. Народ селился на московских землях, и Московские князья строили для него города, слободы, села. Они покупали целые уделы у обедневших ярославских, белозерских, ростовских князей и простые села у мелких владельцев, выкупали в Орде русский «полон», выводили его на свои земли и заселяли бывшими пленниками – «ордынцами» целые слободы. Так множилось население в Московских волостях, а вместе с тем возрастала сила Московских князей.

Также проявляло особое сочувствие и содействие Московским князьям русское духовенство. Митрополит Петр поддерживал князя Иоанна Калиту в его борьбе с Тверью, подолгу живал у него в Москве и основал там знаменитый Успенский собор. Пре¬емник Святителя Петра, митрополит Феогност, родом грек, окончательно утвердил в ней свое местопребывание. При Иоанне Данииловиче Москва стала церковной столицей всей Русской земли, постоян¬ным местопребыванием русских митро¬политов. Трудно переоценить политическое значение переноса митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Москва тем самым получила неоспоримые пре-имущества перед всеми другими горо¬дами, и Московская епархия поднялась неизмеримо выше всех остальных. Москва связывалась с Константинополем, а через его посредство с южнославян¬скими землями. В одно и то же время в Москве образовалось средоточие политической и церковной власти, и прежде малый город стал центром «всея Руси». А позднее, когда Московские князья возглавили Русь в борьбе против Орды и Литвы, Москва стала ядром народного объединения, а Московские князья – национальными государями. Именно в Московский период Русь проделала колоссальный путь всестороннего развития, сохраняя в основании своей государственности «воплощенный в праве органический строй» и дух народной жизни.

 

Отношения с Ордой были предметом трудов и попечений преемника святителя Петра митрополита Феогноста (1328 – 1353 гг.). В Орду он ходил дважды: в первый раз спустя пять лет после своего вступления на митрополичью кафедру (в 1333 году) – может быть, для того, чтобы получить от хана Узбека ярлык на митрополию. В другой раз в 1342 году по случаю воцарения нового хана, сына Узбекова Джанибека. При последней своей поездке в Орду митрополит Филарет оказался в крайне неприятной ситуации. Какие-то лица, по всей вероятности удельные князья (в первую очередь Тверские), недовольные союзом митрополита с Москвой, донесли хану, что митрополит обладает огромными денежными средствами. Джанибек стал требовать от Святителя, чтобы тот ежегодно платил дань за себя и за все духовенство. Такая претензия хана Джанибека была беспрецедентной в истории Орды. Митрополит Феогност отвергал это требование. Тогда хан передал его татарам, которые долго понуждали его к тому, томили Святителя и подвергали разным истязаниям. Но Митрополит перенес все и, раздав татарским вельможам богатые дары (до шестисот рублей), возвратился в отечество с двумя новыми ярлыками от хана Джанибека и от жены его Тайдулы, которыми подтверждались все прежние льготы Русской Церкви и духовенства. Новгородская летопись под 1343/1344 годом повествует: «митрополит Фегнаст Гричин ходи в Орду к цесарю к поганому к Женьбеку, и обадиша его Калантаи к цесареви, ограбиша его, а самого яша и измучиша, а ркуще: “даваи дань полетнюю”; он ся в то не вда, и положи посула 6 сот рублев и выиде на Русь здрав». За это деяние митрополита Феогноста во благо Церкви его особенно прославляли благочестивые соотечественники.

 

Инцидент между ханом Джанибеком и святителем Феогностом был, вероятно, единственным черным пятном в их отношениях. В целом Джанибек занимал такую же благосклонную позицию по отношению к Русской Церкви, как и его отец Узбек. В Никоновской летописи сказано: «Бе же сей царь Чанибек Азбякович добр зело ко христианству, многу льготу сотвори земле русской». При его правлении, благодаря святителю Московскому Алексию, еще более утвердилось влияние церкви в Сарае.

Святителя Алексия (1354 – 1377 гг.) не миновала участь путешествовать в Орду. Первую поездку он совершил в 1354 году, еще не будучи официально поставленным на митрополию Константинопольским Патриархом. Он получил на свое имя ярлык – подорожную грамоту на проезд через Золотую Орду в Константинополь. Грамота гарантировала его личную безопасность и предписывала ханским чиновникам не задерживать его и на всем пути предоставлять ему постой. В этом ярлыке святитель Алексий был назван уже митрополитом.  
Следующая поездка была совершена им в 1357 году, уже не по собственной воле, а по приглашению самого хана Джанибека. Жена ханова, Тайдула, три года была крайне больна и лишилась зрения. Никакие лекари и никакие лекарства ей не помогали. Между тем слухи о святой жизни Русского Первосвятителя и о силе его молитвы достигли татарских улусов. Джанибек написал князю Московскому Иоанну Иоанновичу, прося его выслать в Орду архиерея Божия, и в то же время просил самого Алексия посетить болящую царицу. Просьба сопровождалась угрозами: за неисполнение хан грозил войной. Отказать было невозможно, и святитель отправился в Орду, не зная, что его ожидает. Если бы Тайдула не выздоровела, ему могла реально угрожать смерть. Митрополит жертвовал собой ради того, чтобы отвести угрозу нового татарского нашествия на Русь.

Об этой поездке сообщалось в Московском летописном своде конца XV века: «Тогда же прииде посол от царицы Таидулы из Орды к митрополиту Алексею, зовущи его в Орду, да, пришед, посетит нездравие ея. Он же нача яже на путь потребнаа готовити, и се тогда загореся свеща сама собою у гроба чюдотворца Петра августа 18. Митрополит же, пев молебен со всем клиросом, и свещу ту раздроби и раздасть народу на благословение. И того же дни поиде в Орду и, пришед тамо, болящу царицю исцели. И паки вскоре отпущен бысть с великою честью. А в Орде тогда замятня бысть велика». После исцеления ханши святитель Алексий приобрел еще больший авторитет в Орде. Тайдула же была женщиной большого ума и, испытывая глубокую признательность Митрополиту, располагала хана в его пользу.
Святитель Алексий вернулся в Москву с почетом, в благодарность за исцеление Тайдулы ему был подарен татарский двор в московском Кремле.  Подобные дворы имелись в каждом крупном городе Руси и являлись центрами административного контроля татар над русскими княжествами. На месте двора в 1365 году в память о чуде исцеления, случившемся 6 сентября, Святитель заложил каменный храм во имя чуда архангела Михаила в Хонех и основал при нем Чудов монастырь, в котором впоследствии и был, согласно своему завещанию, погребен.  Сохранился ярлык, выданный в ноябре 1357 года Тайдулой святителю Алексию,  традиционный по содержанию. Согласно ему, Русская Церковь, молящаяся за ханов, освобождалась от всех даней, поборов и насилий со стороны светских властей.
Согласно житию, митрополит Алексий вел в Орде в присутствии хана прение о вере. Святитель Алексий всемерно содействовал объединению Руси вокруг Москвы, получил наибольшее количество правовых и экономических льгот от золотоордынских ханов и пользовался наибольшим их уважением.

Во время пребывания Митрополита в Орде здесь началась Великая Смута (по-русски – Великая Замятня), вызванная болезнью хана Джанибека и его убийством в 1357 году. Святитель Алексей оказался в тревожной обстановке.

 

Начавшийся во второй половине XIV века кризис развития Золотой Орды вызвал затяжную борьбу между соперничавшими группировками ее правящей элиты. Смута началась как семейная усобица, конфликт между тремя сыновьями Джанибека – Бердибеком, Кульпой и Наврусом. Бердибек сел на трон, убив своего отца Джанибека. Он грозился, что пойдет в поход на Русь, ибо не довольствовался той данью, которую она платила в то время Орде. Но отцеубийцу сумел укротить приехавший в Орду Святитель Алексий. Он, хотя и принял «многу спону» от хана Бердибека, всё же смирил его гнев своей мудростью. При содействии Тайдулы Святитель убедил Бердибека отказаться от намерения идти походом на Русь и получил от него ярлык в подтверждение прежних льгот Русской Церкви.

Но в 1359 году в Золотой Орде произошел новый дворцовый переворот, руководимый Кульпой: Бердибека убили и Кульпу провозгласили ханом. Следует отметить, что два сына Кульпы носили христианские имена – Михаил и Иван. Это говорит о том, что оба они были христианами. Однако в 1360 году младший сын Джанибека Наврус организовал другой дворцовый переворот, в котором были убиты Кульпа и его сыновья.

Используя нужду очередного хана в русском серебре, митрополит Алексей сумел в обмен на финансовую поддержку получить ханскую грамоту, удостоверяющую, что великое княжение является наследственным правом Московских князей из династии Иоанна Калиты. Таким образом, политическая традиция Киевской Руси была отменена окончательно.

В 1361 году несколько знатных вельмож тайно предложили одному из Чингиситов, потомку Шибана по имени Хузр принять трон. При осуществлении новой дворцовой интриги был казнен и Наврус со всей своей семьей. Между убитыми тогда князьями и княгинями была и «Великая Хатун» Тайдула.

Но среди враждующих ханов никто не имел способностей вновь объединить отдельные улусы в могучее государство. Кипчацкая Орда не выходила из состояния смут и все больше дробилась на отдельные улусы. Пока Орда была на время парализована внутренними распрями, в Центральной Азии сформировались два новых центра монголо-тюркской власти. От Золотой Орды отделилась Белая Орда (Ак-Орда), где в 1361 году к власти пришел самый могущественный из потомков Орды-Ичэна – Урус-хан, который отказался признавать себя вассалом Сарайских ханов. Более того, агрессия по направлению Сарая стала лейтмотивом его правления. В Южном Казахстане, в низовьях Сырдарьи в городе Сыгнаке (Сугнаке)  Урус-хан учредил столицу Ак-Орды. Все больше и больше Джучидских царевичей и монгольских темников признавали его своим правителем. «Урус» по-тюркски означает «русский». По всей вероятности, Урус-хан имел русские корни по материнской линии.

Также отказалась признавать свою зависимость от Сарая и другая часть Золотой Орды – Синяя Орда (Кок-Орда), где правил хан Пулад (1350-1370 гг.), который обосновал свой двор в Самарканде, в Мавераннахре.  

На западе Золотой Орды, на правобережье Волги к власти пришел темник Мамай  и тоже стал независимым государем. На оставшейся территории Золотой Орды вскоре также начинают выделяться отдельные улусы.

В Мавераннахре в затянувшийся период местных конфликтов выделилась личность Тимура (Тамерлана). Однако он не был Чингисидом и не имел права на трон. Даже став всемогущим, он был вынужден править от имени марионеточных ханов дома Чингиса.

Захватив Самарканд, Тамерлан решил, прежде всего, установить свой контроль над Ак-Ордой. Это означало возможное столкновение с Урус-ханом. В этот момент Урус начал поход на запад и примерно в 1372 году его армия достигла низовий Волги, а в следующем году захватила оба Сарая. После вступления в Новый Сарай Урус-хан объявил себя ханом Золотой Орды.

Однако в это время один из самых способных военачальников Урус-хана, Тохтамыш, сын эмира Мангышлака, убитого Урус-ханом, бежал от него к Тамерлану, ища защиты и поддержки. Тамерлан принял Тохтамыша с подобающими почестями и признал его правителем Сыгнака.
В 1377 году Урус-хан скончался, а ему наследовал младший сын Тимур-Мелик. Тамерлан дал возможность Тохтамышу попытать счастья в походе против нового правителя Ак-Орды хана Тимур-Мелика. В конце концов, Тохтамыш вышел победителем и в том же году захватил Сыгнак. Но честолюбивые планы Тохтамыша этим не ограничивались – он также захотел стать ханом Золотой Орды и, таким образом, установить свою власть над всем улусом Джучи.

Русские летописи того времени говорят о многих убийствах и переворотах: «Того же лета в Орде заметня бысть, и мнози князи Ординскиа межи собою избиени быша, а Татар бесчисленно паде; тако убо гнев Божий прийде на них по беззаконию их». Всего же на протяжении 20-и лет смуты в Золотой Орде, сменился 21 хан.

В начальный период Великой Смуты русские князья продолжали действовать согласно установившемуся ранее порядку и испрашивали у каждого нового хана подтверждения своих ярлыков. При быстрых переменах на золотоордынском троне иногда случалось, что правящий хан не успевал выдать новые ярлыки, и князьям приходилось ждать в Орде, чтобы это сделал следующий хан.

В результате «замятни» авторитет ханов резко поколебался, тогда, как консолидация духа русского народа стала приобретать реальные очертания. В 1374 году внук Иоанна Калиты, великий князь Московский Димитрий Иоаннович прекратил выплату дани Орде, а затем, преодолев противоречия между русскими князьями, сумел сплотить их для совместной борьбы.

Последний же ярлык, полученный русским митрополитом, датирован 1379 годом. Его выдал нареченному митрополиту Михаилу (Митяю) в правление Мамая марионеточный хан Атюляк (Тулунбек) «Мамаевою дядиною мыслию».  Вскоре последовала знаменитая Куликовская битва, и отношения Руси с Ордой вошли в иную фазу. Власть монголо-татар на Руси стремительно ослабевала, и подтверждение ханами расположения к Русской Церкви утратило всякий смысл. Кроме того, постепенно исчезали старые монгольские традиции веротерпимости, сменявшиеся фанатичным исламизмом.

 

Начавшийся распад Золотой Орды был приостановлен пришедшим к власти другом генуэзцев и литовцев военачальником Мамаем.
Мамай, как и Тамерлан, не был чингисидом, вследствие чего не имел права на престол и продолжительное время правил в Орде от имени подставных ханов, потомков Джучи, которых ставил в Золотой Орде по своему усмотрению. По своим религиозным взглядам Мамай принадлежал к ордену «исмаилитов», контактировавших с западноевропейским рыцарским орденом тамплиеров. Основой учения «исмаилитов» было учение о «богочеловеке» («имаме»). Орден имел 9 ступеней посвящения, восходя по которым посвящаемый узнавал, что «хотя основатель ислама Муххамед и выше Моисея и Христа, но он ниже имама-богочеловека», что «все религии одинаковы, и их предписания обязательны только для простолюдинов, а не для тех, кто постиг высший мистический смысл».

В то время крупнейшими колониальными государствами являлись Генуя и Венеция. В их руках находилась почти вся мировая торговля. Значение этих государств особенно возросло в связи с Крестовыми походами, которые прокладывали пути для генуэзских и венецианских купцов в страны Ближнего Востока и Причерноморья. В XIII веке, после взятия крестоносцами Константинополя и разгрома Византийской империи, венецианцы, а следом за ними и генуэзцы, проникли на побережье Черного моря. В XIV-м веке с помощью своих колоний генуэзцы контролировали бассейн Черного и Азовского морей, внимательно следили за странами, через которые шли основные торговые пути к этим морям, и активно вмешивались в их внутренние дела. Есть основания считать, что Мамай был ставленником генуэзцев, которые совершенно не случайно оказались в числе вдохновителей и прямых организаторов похода Мамая на Москву.

 С помощью Мамая они установили полный контроль над Золотой Ордой, по территории которой проходило половины общей протяженности Великого шелкового пути. То же самое генуэзцы затем попытались проделать и с находящимся к северу от их черноморских владений Московским княжеством, которое к этому времени стало центром объединения русских земель.

В связи с этим очень характерными являются взаимоотношения между Генуей, Московским княжеством и Золотой Ордой в период 1370-1381 годов. Москва придерживалась традиционной политики союза с наследниками ханов Ак-Орды – прежде всего с Тохтамышем, проводимой со времен Батыя. Мамай, как видим, опирался на союз с Западом, главным образом с генуэзскими колониями в Крыму. Это различие оказалось решающим в дальнейшем ходе событий.

В начале 70-х годов XIV века агент генуэзцев в Москве богатейший купец, грек по национальности Некомат Сурожанин, организовал заговор с целью свержения Московского князя Димитрия Иоанновича. Этот заговор посредством военного переворота должен был осуществить начальник московского городского ополчения (тысяцкий) Вельяминов. Но в 1375 году заговор был раскрыт и Вельяминов казнен.  Не сумев установить контроль над Московским княжеством с помощью внутреннего переворота, как это удалось сделать с Золотой Ордой, генуэзцы решили подчинить себе Москву с помощью внешнего военного давления через Мамая. Но Мамай намеревался не просто подчинить себе Русь с целью взимания дани, как было во времена прежних золотоордынских ханов. Он предполагал непосредственно поселиться со своим окружением в лучших русских городах – изгнать русских князей и сесть на их место – на что Золотоордынские правители никогда не посягали. Об этом говорит и автор «Сказания о Мамаевом побоище»: «Мамай... нача глаголати ко своим упатом и князем и уланом: "Аз тако не хощю творити, како Батый; како изждену князи и которые породы красны довлеют нам, и ту сядем, тихо и безмятежно поживем..." И многи Орды присовокупив к себе и рати ины понаимова... И поиде на Русь... и заповеда улусом своим: "Ни един вас не пашите хлеба, да будете готовы на Русские хлебы..."». Равным образом в Слове о житии Димитрия Иоанновича Донского замечено о Мамае, будто он, собираясь на Русь войною, говорил: «Возьму землю Русскую, и церкви христианские разорю, и веру их на свою преложу, и велю им поклоняться своему Магомету».

Эта цель была поставлена, надо думать, генуэзцами, ибо ханы Золотой Орды никогда не имели подобных намерений. Стало быть, Мамаева Орда представляла собой принципиально другое, особое явление, нежели Золотая Орда, и ставила перед собой иные цели.
В то же самое время происходит укрепление Московского княжества, которое заключило в 1375 году долгожданный мир с Тверью. По этому миру князь Михаил Тверской за себя и за весь свой род отрекался от великого княжения Владимирского и признавал себя «младшим братом» Димитрия Московского. Михаил отказывался от союза с литовским князем, и обязался воевать с Литвою, если этого потребует Московский князь. Согласно одной из статей договора, Михаил обязался во всем следовать политике Москвы в отношении Орды: «Будем ли мы в мире с татарами – это зависит от нас; дадим ли выход – это зависит от нас; не захотим дать – это зависит также от нас. Если же татары пойдут на нас или тебя, то нам биться вместе, если же мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе».

В 1377-1378 годах золотоордынское войско предпринимает ряд крупномасштабных походов на Московскую Русь. Однако свергнуть князя Димитрия Иоанновича или заставить его подчиниться Мамаю не удалось. И тогда Золотая Орда начинает подготовку к большой войне против Москвы с целью ее полного разгрома и включения ее территории в состав золотоординского государства. Для реализации этого плана генуэзцы выделили огромные деньги, на которые Мамай к лету 1380 года сумел нанять гигантское по тем временам войско – 120 тысяч человек. Кроме того, Мамай вошел в контакт с Литвой, которая, как известно, была тогда враждебна Москве. Литовский князь Ягайло обещал Мамаю соединиться с ним 1 сентября 1380 года.

Генуэзцы, помогая Мамаю, взамен, кроме прочего, требовали от него концессии для добычи мехов и торговли на севере Руси, в районе Великого Устюга. Мамай попытался договориться с князем Димитрием Московским о том, что за предоставление концессий он даст молодому князю Димитрию ярлык на великое княжение. Если бы князь согласился на это сделку, Московская Русь в очень короткое время превратилась бы в торговую колонию генуэзцев. И хотя многим в Москве предложение показалось выгодным, свое слово тогда сказала Церковь. Преподобный Сергий Радонежский заявил, что с латинянами никаких дел быть не может: на Святую Русскую землю допускать иноземных купцов нельзя, ибо это грех.

Все эти обстоятельства объясняют, почему Русь только один раз за почти два с половиной столетия «монгольской эпохи» вышла в широкое поле для смертельной схватки. Русь поднялась на защиту Православия, но не своих политических или земельных интересов, и победила.
Что касается Северной Руси, то она со страхом ждала Мамаева нашествия. Тверской и Суздальско-Нижегородские князья притаились, выжидая развтия событий. Великий Новгород тоже не спешил со своей помощью. Рязанский князь, проявив трусость, «изменил», войдя в покорное соглашение с врагом. Один Московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где заслонил собой не только Московское княжество, но и всю Русь.

Как известно, поход Мамая на Русь оказался неудачным. В битве на Куликовом поле, примерно в 350 км от Москвы 8 (21) сентября 1380 года, в день Рождества Пресвятой Богородицы, войско Мамая потерпело сокрушительное поражение, и было большей частью уничтожено.
После своего поражения Мамай расплатился с генуэзцами за потраченные на его поход деньги частью территории Золотой Орды, передав им по договору Южный берег Крыма от Балаклавы до Судака. После этого он получил от генуэзцев новый заем для организации следующего похода на Русь.

Однако в разгар подготовки этого похода на Мамая напал хан Белой Орды Тохтамыш. Мамай был разгромлен и бежал в Крым, в столицу генуэзских владений Кафу (Феодосию), надеясь найти убежище у своих хозяев. Но без войска, без государства он стал им не нужен, а потому был вскоре ограблен и убит.

 Говоря о Куликовской битве, нельзя не сказать, что первоначально преподобный Сергий Радонежский отказался благословить Великого князя на войну с Мамаем. В одной из рукописей жития величайшего русского святого приведено его прямое возражение Димитрию Иоанновичу: «...Пошлина твоя държит (удерживает), покорятися ордынскому царю должно». Вероятно, слова эти были произнесены за какой-то немалый срок до Куликовской битвы, когда в Свято-Троицкой обители еще не уяснили, что представляет собой в действительности Мамай, и видели в нем традиционного хана Золотой Орды.

Накануне же Куликовской битвы преподобный Сергий сказал совсем иное: «Подобает ти, господине, пещися о врученном от Бога христоименитому стаду. Пойди противу безбожных, и Богу помогающи ти, победиши». Преподобного Сергия поддержал митрополит Алексей. Москва отвергла предложение генуэзцев и тем самым сохранила верность союзу с законным наследником ханов Золотой Орды – Тохтамышем. Таким образом, в этой войне участвовали две коалиции: союз химерной державы Мамая, Генуи и Великого княжества Литовского, то есть Запада, и блок Москвы с Белой Ордой (Ак-Ордой), начало которому положил еще святой Александр Невский.
После победы на Куликовом поле у государей Московских больше не было соперников на Руси. Не случайно Казанский летописец, фиксируя события, случившиеся после 1380 года, дал им такое наименование: «О конечном запустении Златыя Орды; и о царе ея, и о свободе, и о величестве Руския земли, и чести, и о красоте преславного града Москвы». С этих пор Димитрий из князя Московского превратился в «царя Русского», как стали называть его литературные произведения той поры, а его княжество выросло в новое сильное Московское государство, непохожее на Киевскую Русь. Русский народ в этот момент исторически почувствовал себя возмужавшим, духовно вырос в великую нацию. Если на Куликово поле вышли москвичи, владимирцы, тверчане, псковитяне, то с Куликова поля все они вернулись русскими.

 

В 1380 году на Куликовом поле Москва в первый раз открыто выступила против Сарая, и устояла. Битва показала, что монголо-татар можно побеждать и можно добиться свержения ига Золотой Орды. Современники считали битву величайшим событием, и победителя татар, великого князя Димитрия прозвали «Донским» за победу на Дону. Приняв на себя татарский натиск, Димитрий Донской явился добрым страдальцем за всю землю Русскую, а, отразив его, он явил такую мощь, которая ставила его во главе всего народа, выше всех других князей. И народ потянулся к нему, как к своему единому государю.

Победа на Куликовом поле стала переломным моментом в русско-ордынских отношениях, определившим дальнейший исторический путь Руси. И хотя еще долгие годы Русь оставалась несвободной, но уже разжались крепкие тиски врага, на протяжении столетий наносившего Руси огромный ущерб.

Первая победа над ордынцами произвела перелом в народном сознании, дала начало кристаллизации национального духа и понимания мессианской идеи Руси. Основой этого процесса стал исключительный по масштабу духовный подъем, в центре которого стоял молитвенный подвиг преподобного Сергия Радонежского. Именно Радонежский игумен способствовал возрождению того православного духовного начала в жизни русского народа, без которого он так никогда бы и не осмелился подняться с колен и стряхнуть с себя иго поработителя.

Поражение ордынской армии явилось могучим толчком в процессе объединения русских земель под властью одного государя, Московского князя. Русь окончательно встала на путь объединения вокруг Москвы, которая на Куликовом поле бесспорно утвердила свое право быть новым центром собирания русских земель. И, несмотря на то, что период ига продлился еще более ста лет, самоощущение русского народа было уже совершенно иным. Димитрий Донской впервые без санкции Золотой Орды завещал территорию Владимирского великого княжества сыну Василию I как свою «вотчину».

Но, как ни велика была сокрушительная сила русской победы, она еще не означала распада Золотоордынского государства, в нем еще предпринимались попытки возродить былое могущество. Золотой Орде, тем не менее, пришлось уменьшить размеры дани, а также признать политическое главенство Москвы среди остальных русских земель. Это тоже шло в разрез с желанием Орды сохранять контроль над слабой раздробленной Русью.

Но уже тогда Московская Русь сознавала не только общерусское, но и всеевропейское значение победы над войсками Мамая. Во время службы и провозглашения вечной памяти всем погибшим за Русь на Куликовом поле «рече сам Князь Великий: "буди вам всем братиа и друзи, православнии христиане, пострадавшеи за православную веру и за все христианство на поле Куликове, вечная память"».

ТОХТАМЫШ.

Дальнейшее течение золотоордынской истории принимает столь резкий поворот, что государство оказывается на грани полного политического краха и территориального развала. Попытка возродить его былую мощь вышла из правого крыла Джучиева улуса, из Ак-Орды, в лице хана Тохтамыша. Он стал решительно проводить политику, начало которой заложил еще Урус-хан. Тохтамыш поставил себе цель подчинить своей власти весь улус Джучи, огромная часть которого была в руках у Мамая. В 1381 году, после разгрома Мамая, Тохтамыш, захватил власть в Сарае и взял курс на возрождение могущества Золотой Орды. Не хотел Тохтамыш отказываться и от тех повинностей и дани, которую Русь выплачивала в лучшие для Золотой Орды времена. Но Русь, воодушевившись победой на Куликовом поле, отказалась платить ему дань. Тохтамыш не удовлетворился и внешними знаками признания зависимости со стороны русских князей. Он явно стремился превратить русские земли в простой ордынский улус и понимал, что осуществить это возможно только силой.
В 1382 году, воспользовавшись помощью рязанского князя Олега Ивановича, указавшего броды через реку Оку, Тохтамыш со своими войсками пошел на Москву, которую захватил обманом и сжег. «…И тотчас начали татары сечь их всех подряд. Первым из них убит был князь Остей  перед городом, а потом начали сечь попов, и игуме¬нов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей. И можно было тут видеть святые иконы, поверженные и на земле лежащие, и кресты святые валялись поруганные, ногами попираемые, обобранные и ободранные. … Люди христианские, находившиеся тогда в городе, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя, и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и негде от острия меча укрыться! …Некоторые в церквах соборных камен¬ных затворились, но и там не спаслись, так как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли. …Татары же христиан, выволакивая из церквей, грабя и раздевая донага, убивали, а церкви соборные грабили, и алтарные святые места топтали, …те святые иконы топтали, и сосуды церковные, служебные, священные, златокованые и серебря¬ные, драгоценные позабирали, и ризы поповские многоценные расхи¬тили. Книги же, в бесчисленном множестве снесенные со всего города и из сел, …отправ¬ленные сюда сохранения ради-те все до единой погубили. … И так вскоре... взяли город Москву месяца августа в двадцать шестой день. …Не только же одна Москва взята была, но и прочие города и земли пленены были».  Отряды Тохтамыша рассыпались по Руси, вновь грабя города и уничтожая население. «Татары же многие города захватили, и волости повоевали, и села пожгли, и монастыри пограбили, а христиан посекли, иных же в полон увели, и много зла Руси принесли». Как видим, к концу XIV века, при нашествии Тохтамыша проявлялись та же жестокость, то же коварство, что и полтора столетия назад. «…Эти беды от поганых роду христианскому за грехи наши... Воистину суета человеческая, и всуе суетность людская», – писал современник разорения Москвы. Но борьба с москвичами сильно измотала войско Тохтамыша, и когда он узнал о том, что с севера движется с новыми войсками князь Димитрий Донской, повернул на юг и ушел к себе в степь с богатой добычей и с полоном. А Димитрий Иванович вынужден был снова признать себя данником татар и дать хану заложником своего сына Василия.

 

Но именно с правлением Тохтамыша связаны события, оказавшиеся роковыми для Золотой Орды. В 1387 году правитель Самарканда Тимур (Тамерлан) принял решение повести борьбу против Тохтамыша. Три похода Тамерлана в 1389, 1391 и 1395 годах сокрушили Золотую Орду. Во главе 400-тысячного войска в 1395 году Тамерлан перешел реку Урал, двинулся на Волгу, где разгромил Тохтомыша. Войско Тамерлана «…взяло Сарай и, подложив огонь, сожгло его. Племена кочевников тех мест они по большей части ограбили, погнали (перед собой). …Сарай, таким образом, был перевернут вверх дном».  Кипчакское царство лежало в развалинах, города обезлюдили.

После победы Тамерлана над Тохтамышем Русь находилась в ожидании татарского нашествия и готовилась к обороне. Великий князь Московский Василий Димитриевич (1389 – 1425 гг.) вышел с войском к Коломне и остановился на берегу Оки, решившись отразить врага. Москва была готова к осаде.

Преследуя своего противника, Тамерлан дошел до реки Сосны, которая в тот период была естественным рубежом Руси и дикого поля, и на которой стоял город Елец. Вблизи города Тамерлан разбил свой лагерь. Он сжег все окрестные слободы и села и предложил Ельцу сдаваться, от чего жители города отказались. Тамерлан напал на Елец, уничтожил его защитников, пленил князя Федора и вырезал всех, кто не успел спастись в окрестных лесах. Снова Русь оказалась беззащитной перед нашествием, подобным Батыеву. Над ней нависла угроза, могущая положить конец самому государственному бытию Руси. Тамерлан, как повествует Святитель Димитрий Ростовский, намеревался «…опустошить всю землю российскую и искоренить веру христианскую».

В Москве царило уныние, во всех храмах шли молебны. Чтобы поддержать народный дух, Великий князь просил митрополита Киприана  принести из города Владимира в Москву главную святыню всего великого княжения – чудотворную Владимирскую икону Богоматери для защиты престольного города. Во Владимир было послано духовенство. 26 августа 1395 года жители Москвы встречали икону на Кучковом поле (ныне ул. Сретенка). И «…увидав ту святую икону, все пали на землю и поклонились ей как Самой Пречистой Матери Божией, пришедшей к ним, и с великою радостью приняли ее; взирая на сию икону, все проливали слезы со умилением и молились Царице Небесной об избавлении от нашествия агарян».

Вдруг неожиданно, после пятнадцатидневной стоянки, «Тимур-завоеватель, который во всяком деле был доволен только тогда, когда доводил его до крайнего предела»,  вдруг ушел со своим войском обратно в степи «никем не гонимый», как сказано в летописи. Предание повествует, что в то самое время, когда москвичи встретили древнюю икону Богоматери, Тамерлану, спящему в своем шатре, приснилась некая «Жена, благолепия и величия неописанного, окруженная тьмами молниеобразных воинов». Эта величавая Жена повелела азиатскому завоевателю немедленно покинуть пределы Руси.  «Таким образом, – пишет Святитель Димитрий, – тот нечестивый царь со всем своим воинством агарянским возвратился обратно, убежав со стыдом, ибо агарянам казалось, что многие полки воинов из земли Российской преследовали их; придя от сего в страх и трепет, агаряне давили друг друга, бросали оружие свое и оставляли свою добычу, а также и все, взятое в плен».

В 1405 году, во время своего незавершенного похода на Китай Тамерлан скончался в городе Отраре, расположенном на территории современного Казахстана, в среднем течении реки Сырдарьи. В государстве Тамерлана началась смуты, обострилась борьба за «тимуровское наследство». И в Самарканде не нашлось никого, кто мог бы нанести новый удар Золотой Орде. Задача ликвидации Золотоордынского государства легла теперь целиком на плечи одной Московской Руси. Ибо на пути полного освобождения от татар лежали еще значительные препятствия, и одно из них – последняя по времени попытка возродить Золотую Орду для новых грабительских походов на Русь.

Осуществил ее эмир Белой Орды Едигей – один из ярых противников Тохтамыша, принимавший участие в войнах Тамерлана против Золотой Орды. В 1399 году Едигей фактически встал во главе Золотой Орды, но правил он, как и Мамай, от имени подставных ханов.
В стремлении восстановить улус Джучи в прежних границах, Едигей в 1408 году напал на Русь, разорил ряд русских городов, осадил Москву, но взять ее не смог. Свою жизнь, богатую событиями, Едигей закончил, потеряв власть в Орде, от руки одного из сыновей Тохтамыша в 1419 году.

Дальнейшие попытки возрождения Золотоордынского государства захлестнула междоусобная борьба улусных группировок, закономерно приведшая к образованию нескольких независимых ханств.

 

Духовный подъем, набиравший силу на Руси к исходу XIV века, оказался возможным в какой-то степени потому, что в самой Орде то же самое время ослабевало внутреннее единство. Монголо-татарский этнос не смог консолидироваться, как это сделал русский народ. Произошло разложение общества и государства, вызванное отсутствием внутренней духовной силы. Особенности менталитета ордынцев, благодаря которым они сумели создать свою империю, одновременно обернулись их слабостью. Для них было характерно сознание, абсолютно лишенное духовного стержня, направленное исключительно на грабеж. И грабеж постепенно превратился в способ существования, стал одной из главных составляющих национального характера. Набеги на Русь повторялись периодически до самого конца татарского ига в XV веке, происходили они и после свержения ордынцев с целью теперь уже не усмирения русских, а их грабежа. Внутри самой Орды усиливались враждующие между собой улусные группировки. Ислам, принятый Ордой в качестве национальной религии, не мог стать стержнем объединения ордынцев и основой примирения между собой враждующих чингиситов. И народ, носитель такой духовности, не мог не то что развиваться, но даже удерживаться на прежнем уровне. На Руси же, напротив, все время нарастал процесс укрепления внутренних сил на основе Православной веры. Сохранение Православия как духовного стержня обеспечило непрерывность сохранения самостоятельности народа. На религиозной основе складывалась нация с нравственным целеполаганием за пределами земного бытия.
В духовном плане в отношениях Руси и Орды имел место не союз, а противоборство двух совершенно противоположных систем – христианской Руси и языческой (а затем мусульманской) Орды. Первая была основана на Евангельском учении о любви, а вторая ставила во главу угла жестокость, возведенную в степень доблести.

Для начала «Монгольского» периода русской истории было характерно, то, что государственное начало в жизни страны совершенно ослабло. Но русский народ, несмотря на все недостатки Киевского периода, был уже народом православным. Именно поэтому недостаток государственности компенсировался за счет возрастания значимости Православной Церкви в жизни русских людей. Именно Церковь явилась той силой, которая воспрепятствовала полному развалу разоренной страны. И именно Церкви в первую очередь обязана Русь тем, что к XV веку она смогла, несмотря на потерю западных земель, вновь сплотиться и сбросить ордынское иго.

Русские митрополиты, сменявшие друг друга, проявляя поразительное единодушие и преемственность, заложили основы той политической линии, которую впоследствии восприняли и развили Московские великие князья. Ни князь Михаил Тверской, ни князь Олег Рязанский не могли подняться над узкими феодальными интересами до уровня московской государственной мысли, носителем которой оказался Димитрий Донской. После смерти Димитрия Иоанновича все его преемники – Василий I, Василий II Темный, Иван III – неизменно вели курс на полное освобождение от ордынской зависимости. Татары, однако, старались сеять вражду между Москвой и Тверью, Москвой и Рязанью, Москвой и Литвой. Но ведущая роль в процессе централизации русских земель все так же принадлежала Церкви, и важным моментом в укреплении ее авторитета было перенесение митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Церковь постоянно выступала как решающая объединительная сила. Благодаря ей было сохранено сознание единства русского народа, и стало возможным восстановление всех сторон его жизни вопреки давлению Орды, которая в агонии распада всеми силами старалась сохранить власть над своей почти трехсотлетней данницей. Святая Русь, будучи подавлена внешним врагом, сконцентрировалась на жизни духа, который кристаллизовался в недрах народной души, и засветился ясным светом во время, когда осуществилась народная мечта освобождения от татарского ига и когда «Бог Орду переменил».

Можно ли в таком случае согласиться со знаменитым тезисом Карамзина, что «…Москва обязана своим величием хану?» Можно ли утверждать, что современная Россия стала царством-наследником Золотой Орды и от нее приняла эстафету гегемонии в евразийской державе?

«Москву как русский национально-религиозный символ выпестовал не татарский полон, что бы по этому поводу ни говорили такие разные люди, как Герцен и Белинский, Федотов и евразийцы. Москва ... – это плод молитв и бдений преподобного Сергия, это сознательное, а еще более бессознательное переживание всем народом московским судьбы своей Родины как богоданной и богохранимой» – говорил печальник Русской земли митрополит Иоанн (Снычев).

Господь попустил формироваться русскому духу в горниле гнета ордынского, часто ставя русских людей перед выбором между духовным первородством и земным благополучием. Он провел Россию узким путем, чтобы в сознании русских людей утвердились высшие духовные ценности, за которые можно и нужно поступиться временными благами. Пройдя нелегкое испытание, Русь осознала, наконец, необходимость в централизованном едином управлении. Она переняла некоторые ордынские черты, такие, как авторитарная традиция правления в жестко централизованной общественной системе, дисциплина в военном деле и веротерпимость. Но кочевой Восток был чужд славянской природе, и ордынское иго в народном сознании воспринималось как насилие и бремя. Русские летописцы, являясь первыми представителями русской историографии, были единодушны в оценке татарского нашествия как ужасной катастрофы, нанесшей непоправимый ущерб культуре Руси. Поэтому, восприняв от Орды некоторые элементы государственного строительства, русские облекли их в христианские, византийские формы.

Вспомним, что первый Рим – наследник мировой империи языческого Рима, утратил свое духовное значение, отпав в гордыню католицизма. А взятие Константинополя турками последовало всего лишь через 14 лет после того, как в 1439 году на Флорентийском соборе иерархическая верхушка Константинопольской Церкви подписала унию с католиками. Греки потрясли русских своей изменой Православию. Это был политический компромисс, с помощью которого осуществлялась попытка найти союзника на Западе, чтобы спасти гибнущее под натиском турок государство. Византия поступилась чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод и была отдана Богом на попрание иноверцам. Совершилась трагедия духовно-мировоззренческого характера, и опустела святая София. Причиной падения в 1453 году славного града Константинополя, по слову Патриарха Геннадия Схолария явилась духовная измена Императора и высших сановников Православию. Известна крылатая фраза того времени, произнесенная начальником греческого флота Лукой Нотара, возглавившего греков, ненавидящих латинян: «Лучше бы знать, что в городе господствует турецкая чалма, нежели латинская шапка».

Подобный выбор некогда стоял и перед Русью. Но, преодолев этот соблазн, она пошла путем смирения, что через два столетия и возвысило ее, как преемницу Византии, хранительницу и защитницу неповрежденной Православной веры. Сохранив свою духовность под монгольским протекторатом, Русь именно Православию обязана своей консолидацией в великую Православную Империю, преемницу второго Рима, наследницу государственности Византийской Империи. Не случайно освобождение Руси от ордынского ига хронологически почти совпало с падением Византии – второго Рима. В то время, когда турки уничтожили все православные монархии Востока и пленили все Патриархаты, Москва объединяла Русь в сильное государство. На Русь, Божиим смотрением перешло политическое первенство в Православном мире. После отступничества греков на Флорентийском Соборе, Русь осознала себя преемницей Византии, единственной хранительницей Истины, что привело в ближайшем будущем к утверждению автокефалии Русской Церкви. Промыслом Божиим ей определено было отныне и до века хранить и поддерживать чистоту Православия не только на Руси, а впоследствии и на постордынском пространстве, и во всем мире.
Процесс формирования новой русской идеологии, новой государственной идеи завершился созданием классической формулы «Москва – Третий Рим». Иоанн III уже сознательно следовал этой мысли. Наиболее важен его брак с племянницей последнего, убитого при турецком штурме Константинополя, византийского Императора Константина XI Софией Палеолог  (1472 год) – после пресечения всего потомства Палеологов она осталась единственной наследницей Византийского Царства. Тем самым Иоанн III основывал династию, по духу и крови восходящую к византийским монархам. Он принял герб Византии – двуглавого орла (Софья Палеолог привезла его с собой в Россию на своих регалиях) и атрибуты власти: саккос, бармы и прочее. Русь стала полноправной преемницей Византии, к Москве перешел статус единственной великой Православной державы. При Иоанне III началось оформление полного титула великого князя «всея Руси».
В 1480 году Иоанн III окончательно порывает с Ордой. Московская Русь становится независимой и заявляет о себе как о новом, могущественном государстве, способной отстоять свое духовное достоинство. Иоанн Васильевич III уже начал писаться царем и самодержцем: «Божиею милостью царь всея Руси». До этого времени «царями» на Руси величали только Византийского Императора и Ордынского Хана.

Именно тогда псковский монах Филофей высказал хрестоматийно известную мысль о всемирном значении Москвы и ее «царства» в послании (1524-1526 гг.) к сыну Иоанна III великому князю Василию III: «Третьего нового Рима – державного твоего царствования – Святая Соборная Апостольская Церковь – во всей поднебесной паче солнца светится. И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства Православной веры сошлись в твое царство. Один ты во всей поднебесной Христианам царь... Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть: уже твое Христианское царство иным не достанется». В том же послании Филофей добавляет: «Подобает тебе, царю, сие держати со страхом Божиим. Убойся Бога, давшего ти ся, не уповай на злато, богатство и славу, вся бо сия зде собрана и на земли зде остают». Митрополит Зосима, выражая общее мнение, в «Изложении пасхалии» (1492 год) характеризует Иоанна III как «нового царя Константина новому граду Константинову – Москве и всей Русской земле».

Тогда же все большее распространение и признание получает идея Божественного происхождения власти Государя. Одним из первых об этом заговорил Иосиф Волоцкий. В своих посланиях к Великому Князю Василию III он постоянно именовал его «самодержцем», «царем» и «государем всея Рускыя земли». Больше того, Иосиф Волоцкий уподоблял земную миссию русского государя Божиему Промыслу: «Царь ведь естеством подобен вышнему Богу», ибо он «скипетр царствия принял от Бога». Но хотя Иоанн III и Василий III именовали себя «царями», и многие иерархи православного Востока в своих посланиях называли их «царями», но они не были венчаны на царство по византийскому обряду и не были признаны в царском достоинстве другими державами.

Таким образом, к концу ордынского владычества определилось служение русского народа, как хранителя Истины. Таким он его понял и принял, приводя в соответствие с этим пониманием все стороны народной жизни.

 

С усилением Московского княжества и ослаблением зависимости от татар поездки русских князей к ханам в Орду становятся все более редкими. Последнее упоминание о поездке русского князя в Орду относится к 1443 году, когда Василий Юрьевич Косой «побеже с Москвы в Орду».

Известно, что в 1476 году Ахмад, хан Большой Орды, являвшейся некоторое время преемницей Золотой Орды, послал в Москву к Великому Князю Иоанну III посольство с требованием полностью восстановить даннические отношения. Понимая, что отрицательный ответ означает войну, Великий Князь тянул время. Но принять твердое решение он был вынужден под воздействием своей жены, Византийской принцессы Софьи Палеолог, которая сказала мужу: «Я вышла замуж за Великого Князя Русского, а не за ордынского холопа». На встрече с ордынскими послами Иоанн III разорвал ханскую грамоту и растоптал ногами басму.  Князь велел умертвить послов, кроме одного, которого отпустил со словами: «Ступай, объяви хану: что случилось с его басмою и послами, то будет и с ним, если он не оставит меня в покое».
Ахмад-хан, получив такой ответ, стал готовиться к походу на Русь. Он встал во главе ордынских войск и заключил союз с польско-литовским королем Казимиром VI. Иоанн III привлек на свою сторону крымского хана Менгли-Гирея, войска которого напали на владения Казимира VI, сорвав его выступление против Москвы. В 1480 году на Москву устремились полки хана Ахмада. Им навстречу выступили русские войска. Две армии встретились на реке Угре – левом притоке Оки (между Тульской и Калужской областями). В передних рядах русского войска ратники держали икону Владимирской Богоматери. Происходили стычки, но оба войска – и русское, и татарское – по-прежнему занимали свои позиции на разных берегах. Долго и напряженно стороны ждали нападения и решающей битвы, но никто из противников не хотел нападать первым. Русские чуть отошли от реки, давая татарам возможность начать переправу, но и татары стали отходить. Русское войско остановилось, а татарское продолжало отдаляться. Вдруг грозные ордынские всадники в панике помчались прочь, хотя никто на них не нападал и не преследовал. Русскими воинами это событие было истолковано как явное покровительство Владычицы Небесной Земле Русской. Река Угра была названа ими «поясом Пресвятой Богородицы».  «Да не похвалятся легкомысленные страхом их оружия, – писал летописец, – Нет! Не оружие и не мудрость человеческая, но Господь ныне спас Россию».

Так, без всякой битвы, закончилось на Руси монголо-татарское иго. За этим последовало завершение процесса централизации Русского государства, что в церковной истории совпало с периодом дальнейшего становления автокефальной Поместной Русской Православной Церкви, которая, начиная еще со времени правления митрополита Фотия (1408 – 1431), вышла из-под влияния золотоордынских ханов. Завершился этот период к концу XVI века установлением Московского Патриаршества.

Окончательно Золотая Орда рухнула в 1502 году, не выдержав столкновения с Крымским ханством. Тогда правитель Крыма Менгли-Гирей напал на Сарай и перебил всех его жителей. Столица Батыя обратилась в развалины. Последний правитель Сарая Ахмад-хан с немногими сторонниками бежал в степь, где его умертвили войска Тюменских улусов вместе с Ногайскими мурзами, которые без сражения овладели всей Ордой. Этими событиями завершилась история Золотой Орды.

 

Как уже говорилось, историческое взаимодействие Руси и Орды оставило о себе память и в виде многочисленных российских княжеских родов тюркского происхождения, влияние которых на историю России трудно переоценить. Истоки формирования служилой тюркской элиты относятся не только ко времени Ордынского подчинения. В процессе распада Золотоордынской империи одной из форм взаимного тяготения Руси и Орды явились отъезды тюркских аристократов в Московские владения. Московские государи предоставляли бывшим своим властелинам города в кормление и требовали исполнения воинской службы. При тюркских вельможах оставлялись их дружины, в их уделах дозволялось селиться неродовитым мигрантам из степи. В разное время ордынцам отводились Кашира и Серпухов, Звенигород и Юрьев-Польский. Выходцам из Ногайской Орды был выделен Романов, а сын хана Улу-Мухаммеда Касим в 1446 году перешёл на службу к Московскому Великому князю Василию II Васильевичу Темному. Касим-хан в 1449-1450 годах активно поддерживал Василия II против князя Димитрия Шемяки, а в 1449 году разбил на реке Пахре войско Золотоордынского хана Сеид-Ахмеда. В 1467 году Касим-хан предпринял неудачный поход на Казань. За службу русскому престолу Касим получил в удел от Василия II Городец-Мещерский, который стал называться Касимов. Город с прилегающими землями (северо-восточная часть современной Рязанской области) превратились в Касимовское царство,  в котором стали селиться джучиды – выходцы из ханств: Казахского, Сибирского на Тоболе и Крымского. Все они переходили на службу к Московским князьям. Находясь на службе у Великого Московского князя, Касим-хан продолжал исповедовать ислам. По этому поводу посол Иоанна Грозного писал в 1570 году падишаху Османов: «Мой Государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Сеин – Булат господствует в Кесимове, Кайбулла в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья ногайские в Романове. Все они торжественно славят Магомета в своих мечетях». «Цари» и «царевичи» Касимовского царства назначались по усмотрению московского правительства из числа татарской знати, принявшей русское подданство. Все татарские правители Касимова были Чингисидами, то есть прямыми потомками Чингисхана и его старшего сына Джучи. Некоторые из них играли видную роль в политической жизни Русского государства, особенно в период борьбы с Казанским ханством. Касимовские цари и царевичи приносили московскому государю «шерть» – присягу на верность. Окружение Касимовского царя составляли беки и мурзы. Касимовский владетель имел войско из служилых татар, которым он жаловал поместья на территории ханства. По первому зову великого князя Московского Касимовский хан должен был собирать свое войско и выступать в походы против врагов Московии.

Существование Касимовского ханства во главе с правителями-мусульманами показывала всем сопредельным странам, что Московское государство вполне лояльно относится к иноверцам. Знатность тюркских мигрантов позволяла им претендовать на высочайшие места в структуре Русского государства, считаться «честию бояр выше». В росписях воевод по полкам «служилые цари» и «царевичи» всегда упоминались после русского Государя и его сыновей и наряду с высшими представителями московской знати.

Полки служилых ордынцев сыграли решающую роль в победе Московского государя Иоанна III над Новгородом, последним соперником Москвы. Когда же к Москве приближались татарские послы, Иоанн III выходил за город и выслушивал их стоя, тогда как они сидели.
Выходцы из среды ордынской аристократии становились даже «государями всея Руси». К ним можно отнести потомка ордынца Чет-Мурзы – русского царя Бориса Годунова (1552 – 1605 гг.) – «татарин, нехристь, зять Малюты», – как писал о нем Пушкин. А первый русский царь Иоанн IV Грозный был Чингисидом по матери, Елене Глинской.  Данное обстоятельство использовалось им при покорении Казани, в борьбе за Казанский престол.

Немало было крещеных ордынцев в ближайшем окружении Иоанна Грозного, ревностно служивших Русскому трону. Предполагается, что к их числу относились видные политические деятели той эпохи, отец и сын – Алексей и Федор Басмановы, глава опричнины и «правая рука» царя Малюта Скуратов.

При дворе Иоанна IV до конца своих дней жил последний Казанский хан Едигер (Ядыгар), при крещении Симеон, где имел свой двор и был похоронен в 1565 году в Благовещенской церкви Чудова монастыря. Известны исторические факты, связанные с деятельностью потомков биев Ногайской орды – князей Урусовых и Юсуповых. Так, с семилетнего возраста при дворе Иоанна Грозного находился Ногайский князь Утямыш-Гирей. Об этом Царь писал его деду Юсупу, Ногайскому князю, что внука его он держит у себя за сына. Утямыш-Гирей умер двадцати лет и похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля с христианским именем Александр. Князь Петр Урусов, сын мурзы Исмаила, возглавил заговор против самозванца Лжедмитрия II, а князь Феликс Юсупов печально известен, как участник убийства Григория Распутина. Существует гипотеза о тюркском (кераитском или сыбырском) происхождении завоевателя Сибири Ермака. В ее пользу приводятся доводы о том, что имя Ермак – тюркское и существует до сих пор у татар, башкир и казахов, но произносится как Ермек. Эта версия подтверждается сохранившемся у тюрков России и Казахстана преданием о том, что Ермак принял крещение, от чего стал изгоем (казаком). Именно поэтому ему удалось победоносно провести русские войска по территориям тюркских ханств.

 

Исторически Золотая Орда – гигантское полугосударство-полукочевье – просуществовала недолго. Падение ее, ускоренное Куликовской битвой и жестокими походами Тамерлана, было столь же скорым, как и ее рождение. Золотая Орда не была государством, выросшим на почве нормального развития какого-нибудь одного народа. Это было химерное, искусственное государственное образование, сложившееся путем насильственного захвата чужих земель. Ее территории были целиком населены покоренными народами, в культурном отношении стоящими намного выше своих завоевателей. Власть в Орде держалась по существу на одном только насилии, да и такое государство не могло иначе существовать, как только посредством насилия и грабежа покоренных народов. «Золотая Орда, – писал Гумилев, – была химерой, тогда как Белая Орда стала ядром образования нового самостоятельного этноса – казахов».

В конце ХIV – начале ХV веков на территории Золотой Орды сложились новые государственные образования, явившиеся ее наследниками: Большая Орда, Ногайская Орда, Узбекское, Крымское, Казанское, Сибирское и другие ханства. Наиболее крупными были Ногайская Орда с центром в городе Сарайчике (она занимала район между реками Яиком (Уралом) и Волгой) и Узбекское ханство, объединявшее основные районы Казахстана – от Аральского моря до Яика на Запад, до Тобола на Север и до Иртыша на Восток. В этническом отношении Ногайская Орда и Узбекское ханство объединяли местные тюрко-язычные племена, еще не сложившиеся в единую народность.

В середине ХV века правитель Узбекского улуса хан Абулхаир (1428-1468 гг.), основал обширное государство, объединившее узбекские, кипчацкие и другие кочевые племена и охватившее территорию от Сибири до Сырдарьи. В 1447 году Абулхаир закрепился на Сырдарье, захватив бывшую столицу Ак-Орды Сыгнак, Узгенд и другие города.

После смерти в 1469 году Абулхаира, когда в стране захватили власть Гирей-хан и Джанибек-хан, потомки Урус-хана, от Узбекского ханства отделились казаки (казахи). В 1470-1471 годах Гирей и Джанибек основали династию казахских султанов и положили начало казахской государственности. Примкнувшая к Гирею и Джанибеку часть кочевников носила название казаки (казахи). Слово «казак», не имея ни политического значения, ни этнического содержания, обозначало всякого вольного человека, отделившегося от своего народа и племени и ведущего вольную жизнь.  Имя «казак» сначала передавалось ханству, и с первых десятилетий ХVI века за владениями казаков (казахов) закрепилось название Казакстан. Затем наименование «казак» стало названием народности. С тех пор коренные жители этой огромной страны называют себя «казаками». Таким образом, сложилась новая ветвь Чингисидской династии, которая более 350 лет правила в Казахских степях новой образовавшейся этнополитической общностью – казахским народом. В русской же литературе долгое время коренное население Казахстана называли кайсаками, киргизами, киргиз-кайсаками.

В составе казахской народности исторически сложились три группы племен, каждая из которых была соединена общими интересами кочевого хозяйства и обособлена территориально. Они получили названия «жуз» или «орда». Старший жуз локализовался в Семиречье, Средний – в центральных районах Казахстанских степей, а Младший – в западном Казахстане. В начале XVIII века кочевья казахов Младшего жуза под давлением джунгарского нашествия вплотную приблизились к Яику.

 

Дальнейшая судьба всех постордынских образований оказалась тесно связанной с судьбой бывшей данницы Золотой Орды – Руси – России, которая в ХVI столетии, неуклонно наращивая свою мощь. Иоанн III за время своего длительного правления (1462 – 1505 гг.) успел провести победоносные войны со всеми своими соседями. При этом он возвратил обширные территории древней Киевской Руси, выдвинул свои претензии на все ее наследие. Были ликвидированы все прежние уделы и присоединены к Московскому великому княжеству Ярославское (1463 год), Ростовское (1474 год) княжества, Новгородская республика (1477 год), Тверское великое княжество (1485 год), Вятская земля (1489 год). Если Иоанн III в 1462 году получил от своего отца Великое княжество Московское, имевшее площадь около 430 кв. км (примерно половина современной Украины), то в 1505 году он передал своему сыну Василию III Россию, чья площадь превышала 2 млн. кв. км (как современный Казахстан).

На постордынском пространстве в течение XV-XVII веков складывался новый баланс политических сил в борьбе за наследие улуса Джучи. Он выражался в виде двух основных «полюсов» этой борьбы – Русского государства и Крымского юрта, за которым стояла могущественная тогда Османская империя, и к которому тяготели Ногайская Орда, Казанское, Астраханское, Сибирское и Казахское ханства. В 1521 году крымскими и казанскими татарами под предводительством крымского хана Мухаммет-Гирея вновь была совершена попытка захватить Москву. Но заступлением Богоматери столица Руси на сей раз была спасена от врагов.

Более того, длительный контакт с Ордой предопределил последующее движение России на Восток. Взаимодействие Руси с политическими наследниками Золотоордынского государства привело к тому, что все они, каждый в свое время, вошли в ее состав.
2 октября 1552 года после двухмесячной осады русские войска во главе с Иоанном IV заняли Казань. Стены города пали в праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Тогда же Иоанн обрел прозвище Грозный – то есть страшный для иноверцев, врагов и ненавистников России. В результате этого похода пало Казанское ханство, обеспечена безопасность восточных рубежей, и русскому народу открылся путь в Азию. Как свидетельствуют летописи, только в одной Казани были освобождены десятки тысяч русских людей, содержавшихся на положении рабов.

Нельзя не вспомнить, что после покорения русскими Казани, в Москву, вместе с некоторыми другими знатными казанскими татарами был привезен маленький мурза Турсас Ксангавирович – будущий святой, преподобный Серапион Кожеезерский, основавший впоследствии  среди северных лесов и болот Кожеезерский Богоявленский монастырь.

В августе 1556 года русское войско взяло Астрахань, окончательно разрушив надежды татар на восстановление их государственной и военной мощи на Востоке.

В 1570 году русскими казачьими отрядами был разгромлен город Сарайчик – столица ногайского ханства – находившейся при устье реки Яика (Урала).

Но крымские татары продолжали регулярно совершать набеги на Московию, они жгли города и села, угоняли в рабство население. В 1571 году войско крымского хана Девлет-Гирея изменой дотла сожгло Москву. Люди прятались в Кремле, войска хана подожгли и его. Москва-река была завалена трупами. Помимо Москвы хан разорил центральные области, вырезал 36 городов, собрал 100-тысячный полон и ушел в Крым. С дороги он послал Иоанну Грозному нож, «чтобы Иван зарезал себя». Крымское нашествие было подобно Батыевому погрому.
В 1572 году орда Девлет-Гирея вновь двинулась на Русь с целью полного уничтожения государства и установления нового ига. Хан считал, что Россия обессилена и больше не сможет сопротивляться. Иоанн Грозный сумел собрать лишь 20-тысячную армию против 120 тысяч противника, включавшей помимо собственно крымских войск турецкие и ногайские отряды. Настал самый критический момент в истории Московского царства.

Битва произошла 29 июля 1572 года недалеко от Москвы (между Подольском и Серпуховом), у деревни Молоди и получила название «Битва при Молодях». Несмотря на шестикратное численное превосходство, 120-тысячная крымская армия была наголову разбита и обращена в бегство. Войска крымского хана понесли огромные потери (около 100 тысяч человек). После столь жестокого отпора крымско-турецкая агрессия против Русского государства была остановлена, и набеги на Москву прекратились навсегда.

Вновь Русь была спасена Чудом Божиим. Это была победа, одержанная силой духа над силой физической, победа русского духовного оружия, создателем которого на Руси явился Царь Иоанн Грозный.

Битву при Молодях иногда называют «Неизвестное Бородино». «По своим масштабам, – пишет историк Николай Скуратов, – сражение при Молодях превосходит Куликовскую битву, между тем об этом выдающемся событии не пишут в школьных учебниках, не снимают фильмы, не кричат с газетных полос. Это и не удивительно, ведь в противном случае можно дойти до пересмотра нашей истории и героизации Ивана Грозного».

Победа при Молодях была началом победы в войне за Поволжье. На Дону и Десне пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров.

В сентябре 1581 года отряд казаков во главе с Ермаком отправился в Западную Сибирь на реки Тур, Тобол, Иртыш во владения сибирского хана Кучума. Против Ермака Кучум направил войско под командыванием своего сына, царевича Маметкула, которое было разгромлено Ермаком на берегу Тобола. В следующем трехдневном сражении на берегу Иртыша 23 – 25 октября 1582 года Ермак разгромил главное войско хана Кучума. Потомок Шибана, сына Джучи – последний «татарский» хан Сибири Кучум – бежал на юг, в Ишимские степи.
26 октября 1582 года Ермак вступил в покинутую татарами столицу Сибирского ханства Кашлык (Сибирь). Взятие Кашлыка оказалось важнейшим рубежом в освоении Сибири: ханты, манси и некоторые татарские улусы пожелали принять русское подданство.
Летом 1583 года Ермак предпринял покорение татар¬ских поселений вдоль Иртыша и Оби. Он взял также сто¬лицу хантов Назым.
В сентябре 1583 года, возвратившись в Кашлык, Ермак отправил посла, атамана Кольцо к Царю Иоанну Грозному со словами: «Низложил Кучума царя прегордого, и все города его захватил, и разных князей, и мурз татарских, вогульных и остяцких с прочими народами под державную руку (твою) привел...».  

В конце царствования Ивана Грозного были заложены Елец и Воронеж – началось освоение богатейших черноземных земель Дикого поля. Вследствие этих победных завоеваний, совершенных при первом русском Царе Иоанне IV, Русь стала превращаться в огромную державу, включившую в себя земли от Ледовитого океана до Каспийского моря.

 

Личность Царя Иоанна Васильевича Грозного (1530 – 1584 гг.) и эпоха его царствования венчали собой период станов¬ления русского религиозного самосознания. Именно к этому времени окончательно оформились взгляды русско¬го народа на свою роль в истории, на цель и смысл существования, на государственные формы народного бытия.

Наставником юного Царя и его единственным другом был митрополит Макарий (1482-1563), который «любил Иоанна как собственного сына и воспитал его богобоязненным, глубоковерующим Православным правителем, постигшим тайные козни врагов рода человеческого». Именно этот Святитель вдохновил Иоанна Васильевича на идею вселенского призвания Царства Русского и благодаря ему Иван IV осознал высокие задачи, возложенные на Русского Царя.

16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля Митрополит Московский Макарий торжественно венчал на царство Великого Князя шестнадцатилетнего Иоанна IV. «Венчался он крестом, венцом и диадимою (бармами), присланными Византийским Императором Великому Князю Владимиру Мономаху, которыми этими утварями венчал Митрополит Ефесский Неофит. Царю был вручен скипетр, на него возложили цепь аравийского злата. … Венец и бармы на Царя возлагал Митрополит Макарий; он же вручал ему в руки скипетр». Иоанн Васильевич стал первым русским государем, над которым, при венчании на царство, после приобщения Святых Христовых Тайн было совершено церковное Таинство Миропомазания. Впервые по окончании церемении венчания архидиакон провозглавил: «Благоверному и христолюбивому и Богом избранному и Богом почтенному и Богом возлюбленному и нареченному и поставленному Великому князю, благовенчанному Царю Ивану Васильевичу и всея Руси Самодержцу многая лета».

Обо всем совершившемся в Москве была послана грамота Константинопольскому и другим Восточным патриархам. Царский титул должен был быть воспринят и утвержден всей полнотой Вселенской Церкви. Специальная грамота о признании Царского достоинства за Иоанном и его потомками была доставлена в Москву в сентябре 1562 года Митрополитом Евгрипским Иоасафом, Патриаршим Экзархом. Грамота гласила: «Реченному Царю, господину Иоанну, быть и называться ему Царем законным и благочестивейшим, увенчанным и от нас правильно, вместе и церковно, как он от Рода происходит и от крови Царской,  как мы уже сказали, и сие полезно всему христианству, повсюду законно и справедливо для утверждения и пользы всей полноты христианства. … Не только в одной Константинопольской церкви, но по всем церквам митрополичьим будем молить Бога о имени твоем, да будешь и ты между Царями, как равноапостольный и приснославный Константин».

Грамота была подписана Константинопольским Патриархом Иоасафом II и Собором Патриархов всех поместных Церквей (36-ю иерархами Восточной Православной Церкви). С того времени Русский Царь – единственный из всех православных властителей – стал поминаться Патриархами как покровитель Вселенского Православия.

Таким образом, Православный мир окончательно признал, что родилось Московское царство, преемствующее погибшей Византии. Сам Иоанн IV полностью разделял взгляд на преемствен¬ность Русского Царства. Он писал о себе: «Государь наш зоветца царем потому: прародитель его великий князь Владимир Святославович, как крестился сам и землю Русскую крестил, и Царь Греческий и Патриарх венчали его на царство, и он писался Царем».

Иоанн Васильевич трудился во славу Отечества, стремясь создать Великорусскую Православную Державу. Народ это сознавал, и не просто «терпел» Иоанна, но восхищался им и любил его. Слуга Богу, отец народу, милосердный к личным врагам и Грозный к врагам Отечества. «Не мочно царю без грозы быти, – писал современный автор. – Как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Русские люди видели в Царе выразителя народного единства и символ национальной независимости.

При Иоанне Грозном была собрана воедино Великая Россия, разбита в Церкви ересь жидовствующих, созданы предпосылки выхода к Балтийскому и Черному морям. Была создана регулярная профессиональная армия, которая вела успешную войну фактически со всей католической Европой и мусульманским Востоком. Москва стала несомненным удерживающим центром мира, Третьим Римом, Русская Церковь – хранительницей древнего благочестия. Несмотря на формальное подчинение Константинопольскому Патриарху, Московская кафедра, как первенствующая в Русской Церкви, становится духовным центром Вселенского Православия. Это установление было подтверждено и оформлено особыми актами канонизации русских святых, чей подвиг лежал в основании Русской Церкви и Московского Православного Царства.

В один год с венчанием на Царство Иоанна IV,  следуя учению о симфонии Церкви и государства, Царь и Митрополит Макарий созвали Церковный Собор, первый в ряду так называемых Макарьевских Соборов. Следующий подобный Собор имел место в 1549 году. Оба Собора были посвящены прославлению новых русских святых, среди которых были канонизированы благоверные князья Александр Невский и Михаил Тверской, Всеволод Псковский, митрополит Московский Иона, святители Новгородские Никита и Нифонт, святитель Стефан Пермский и целый ряд других великих подвижников.

Соборы 1547 и 1549 годов имели неизмеримое значение для жизни Русской Церкви, народа и государства. Помимо духовной составляющей каждой канонизации, они способствовали созиданию церковной жизни, росту благочестия, духовному подъему русских людей.
В 1551 году в Москве состоялся знаменитый церковный Собор, получивший название «Стоглавый», который оградил древне-византийские православные традиции, сохранившиеся на Руси, от проникающих с запада новых религиозных веяний.
Эти и последующие в 1553 и 1562 годах соборы положили основу церковного и державного строительства Святой Руси как Третьего Рима и Второго Иерусалима.

В 1584 году мирно почил о Господе Иоанн IV, пророчески предсказав свою смерть. В последние часы земной жизни от руки митрополита Дионисия он принял монашеский постриг с именем Иона.

Спустя пять лет после кончины первого Госудяря, в 1589 году Константинопольским Патриархом было канонически установлено Русское Патриаршество, как следствие проведенных Иоанном Васильевичем церковных преобразований. В Уложенной грамоте, узаконившей русское Патриаршество, за подписью Константинопольского (Вселенского) патриарха Иеремии II, его собственными словами специально упоминается «великое Российское царствие, Третей Рим».

Таким образом, итогом почти 40-летнего пребывания на престоле Иоанна IV явилось оформление централизованного Российского государства – Царства, равного великим империям прошлого. Территория государства увеличилась до 5,4 млн. кв. км – это чуть больше, чем вся остальная Европа. Именно с того времени Русь начинает именоваться Россией, и страна становытся многонациональной державой.
В начале ХVII века был положен конец политическому значению Ногайской Орды. Тогда же Россия расширяет свои западные границы, включая в себя Малороссию, Белоруссию, Прибалтику, Карелию. Произошло это в правлении царя Петра I, преобразовавшего Московское государство в Российскую Империю – со¬общество ряда государств.

В результате русско-турецкой войны 1768-1774 годов русские войска заняли Крым. В конце февраля 1783 года последний крымский хан из рода Гиреев – Шахин-Гирей – подписал отречение от престола и покинул Бахчисарай. 8 апреля 1783 года Российская Императрица Екатерина II издала манифест, по которому Крым, Тамань и Кубань становились русскими областями. Значительная часть мусульманского населения эмигрировала в Турцию.

В мае 1791 года в Крым торжественно въехала Екатерина II в сопровождении австрийского императора Иосифа II, английского и французского послов, представителей других держав. Приезд Императрицы в Бахчисарай стал кульминацией путешествия, предпринятого с целью показать иностранным державам новоприобретенную Тавриду, военную мощь Российской Империи, ее победоносный флот на Черном море. Присоединение Крыма завершило вековую борьбу России за выход к Черному морю, окончательно закрепило южные границы Русского государства.

 

Включение ордынских ханств в состав Российской Империи явилось важным историческим событием, определившим дальнейшие отношения между Россией и государством Казахских султанов, которое просуществовало дольше всех постордынских ханств.
Московское государство было одним из первых европейских государств, которое еще в ХVI веке в правлении Великого Князя Василия III (1505-1531 гг.) проявило политический интерес к Казахскому ханству. В то время Русь не имела общих границ с Казахстаном, а была отделена от него Ногайской Ордой, Казанским и Астраханским царствами. Когда же распалась Ногайская Орда и под напором русских войск пали Казанское и Астраханское ханства, Казахское ханство стало ближайшим соседом России на юго-востоке. С этих пор русские стали быстро приближаться к границам казахских кочевников – с запада, по течению реки Урала и с севера по течению Иртыша. Таким образом, с коца ХVI века между Русью и Казахским ханством завязались регулярные отношения, имевшие как мирный, так и враждебный характер – со стороны степи с хищнической целью совершались частые нападения на русские остроги и форпосты. Но, соседствуя с православной Россией, Казахстан в то же время оказался окруженным кольцом враждебных ему кочевых народов: башкирами, калмыками, ногайцами, джунгарами, тюркскими народами Хивы, Бухары и Коканда.

С царствования Петра I началась новая эпоха отношений России к мусульманскому миру. Петр Великий в своей восточной политике придавал большое значение Половецкой степи и, по словам его современника генерал-майора Алексея Ивановича Тевкелева,  говорил так: «Хотя-де оная киргиз-кайсацкая (орда) степной и легкомысленный народ, токмо-де всем азиатским странам и землям оная-де орда ключ и врата; и той ради причины она-де орда потребна под Российской протекцией быть, чтобы только через их во всех Азиатских странах комоникацею иметь и к Российской стороне полезные и потребные меры взять».

Но в 1725 году Петр I умер, а в Казахском султанате, разделившемся на три жуза, каждый со своим правителем, произошла децентрализация государственной власти, что серьезно ослабило мощь казахов.

Если попытаться исследовать историю Казахского ханства в этот период, то обнаружится, что ее содержание составляли лишь постоянные военные столкновения между отдельными казахскими родами и внешними окружающими Казахстан народами. Это были простые, неорганизованные набеги – «баранта», с целью угона скота, грабежа и захвата пленных. Естественно, что такие нападения вызывали ответную реакцию. На казахских кочевников обрушились с разных сторон: с запада – Волжские калмыки, с севера – башкиры, а с востока – джунгары. Внутри казахских жузов происходили междоусобные распри в борьбе за пастбища.

Постоянные внешние и внутренние конфликты вынуждали казахов искать сильного покровителя среди соседних государств, самым надежным из которых была к тому времени Россия. Теперь уже сами ордынцы нуждались в защите своих бывших данников. Хан Малой орды Абулхаир в 1730 году послал в Петербург делегацию, прося для своего жуза Российского подданства.

Надо заметить, что в период своего самостоятельного исторического существования Казахское ханство не смогло подняться по ступеням политического и социального развития. В первой половине ХVІІІ столетия в кочевой среде господствовал патриархально-родовой строй, власть ханов и султанов «белой кости» стала в сущности номинальной и ограничивалась авторитетом аксакалов, биев и батыров «черной кости». В случае попытки хана применить свои полномочия, кочевники вместе со своими стадами просто уходили от хана вглубь необозримой степи. Хан был нужен только в случае крупных военных предприятий оборонительного или наступательного характера, когда под его властью объединялась масса народа. Все остальное время ханы – потомки Чингиса – жили окруженные рабами и теленгутами  и пасли свои стада, как и всякие другие богатые, и почетные казахи.

Посольство хана Малой орды Абулхаира в 1730 году было принято в Петербурге милостиво. Обратно оно выехало с грамотой императрицы Анны Иоанновны в сопровождении русского посольства. Но русских послов ожидало горькое разочарование, когда они прибыли в пределы новых подданных России. Народ встретил их крайне враждебно, создалась опасность для жизни не только русских послов, но и самого хана Абулхаира – что являлось наглядным доказательством слабости ханской власти. Но, прожив в Малой орде в положении пленных около двух лет, послы смогли при помощи влиятельных аксакалов склонить народ присягнуть на верность России.

В 1734 году в Петербург прибыло новое посольство из степи, с которым были оговорены условия подданства. Они выражались в следующем: «охранять русские границы, охранять русские торговые караваны, содействовать русским войскам в борьбе с другими кочевниками и платить ясак кожами звериными».

В 1742 году ханы Малой и Средней орды вновь присягнули императрице Елизавете Петровне. Время от времени ханы и султаны являлись в Оренбург,  торжественно приносили здесь присягу на верность России, давали обещания не грабить ее пределов, затем, получив от благородных по сердцу русских правителей угощение и подарки, возвращались в степь. А степь продолжала жить своей жизнью. Набеги и баранта кочевников друг на друга и на русские поселения продолжались, как и прежде. Все меры, предпринимаемые русскими в отношении умирения степи и упорядочения жизни ее народа, оставались напрасными: школы и мечети, устроенные Российским правительством пустовали и не посещались, разваливались дома, построенные для зимовок ханов близ русских пограничных городов. И никаких существенных перемен не происходило в этот период в жизни кочевников. Они по-прежнему оставались такими же воинственными и продолжали, не стесняясь, грабить своих русских покровителей. Поэтому первые 90 лет (1730-1822 гг.) России приходилось усиленно охранять свои границы и торговые караваны от своих новых подданных.

В 1822 году был принят «Устав о Сибирских киргизах», упразднявший давно уже утратившую значение ханскую власть. Вслед за этим постепенно стирались в системе управления кочевниками следы сословного и родового строя, весь народ, независимо от его деления на «белую» и «черную кость», уравнивался в правах и обязанностях со всем сельским населением Российской Империи.

Но спокойствие в Половецкой степи наступило лишь к середине ХІХ столетия, когда были покорены Китаем джунгары, замирены Россией башкиры и калмыки, разорявшие степняков, усмирен бунт султана Кенисары, всколыхнувший весь Дешт-и-Кипчак, и казахи с трех сторон (запада, севера и северо-востока) были охвачены возведенными русскими отрядами оборонительными линиями. Тогда же, в 1846 году, подданство России принял Старший жуз, султаны, бии и старшины которого торжественно присягнули на алькоране на подданство России за себя и за подвластный им народ. Тем и закончился процесс присоединения Казахского ханства к России, длившийся многие десятилетия. Территория древней Ак-Орды была разделена на генерал-губернаторства с прочной военной и гражданской властью, потомки воинственных ордынцев потеряли возможность устраивать набеги, и, волей-неволей, превратились в мирных скотоводов и земледельцев.
В последующий период с 1864 по 1868 годы Россией были покорены последние осколки Золотой Орды – владения Тамерлана. Завоевано Кокандское ханство, а Бухарское ханство поставлено в вассальную зависимость. В 1876 году взята Хива, и, наконец, Петербургским договором 1881 года были определены владения России, пограничные с Китаем.

Святая Русь, набрав духовную силу, органично вобрала в свое естество народы Золотой Орды и, защищая их от внешних врагов, смогла дать им возможность полнокровно развиваться внутри себя, сохраняя свою национальную идентичность.

 

В ХIV веке, когда Золотая Орда приняла ислам, как государственную религию, Кочевая степь была лишь поверхностно затронута мусульманством, и обитатели ее продолжали оставаться язычниками. В начале ХV века эмиром Едигеем была предпринята попытка насильственной исламизации кочевого населения Половецкой степи. Но силовые методы решения религиозных проблем не привели к полной победе ислама в Дешт-и-Кипчаке, обитатели которого продолжали в основном придерживаться языческих верований. Надо отметить, что и в ХVI столетии казахи, этническое ядро которых составили кипчацкие племена, хотя номинально считались мусульманами-сунитами ханифитского толка, но фактически по-прежнему продолжали придерживаться язычества. Проповедники ислама проникали сюда и в последующее время из соседних среднеазиатских ханств – Хивы, Бухары и Коканда. Но казахи избирали из мусульманского учения только те места, которые соответствовали привычным для язычников понятиям и смешивали их со своими старыми обрядами. Среди казахов ислам не вызвал того фанатичного подъема, какой произвел в других народах, исповедующих эту религию, и обитатели Половецкой степи еще долгое время оставалось верными поклонниками «бурханов».

Новый этап в распространении ислама среди казахов был связан с деятельностью русского правительства. Когда к Российской Империи были присоединены Казанское, Астраханское и Сибирское ханства, то русские познакомились с народами, их населяющими, как с мусульманами. В России сложился предвзятый взгляд, будто все население бывшей Золотой Орды правоверные мусульмане, а ислам – единственный источник их мировоззрения. Именно с этой ошибочной точки зрения в правительстве России обсуждалось прошлое, настоящее и будущее тюркоязычных кочевых народов Великой степи, в частности казахов. Именно поэтому посол Императрицы Анны Иоанновны Тевкелев, отправленный в 1731 году в Казахские степи к хану Абулхаиру для принятия в российское подданство казахов Младшего жуза, имел строгую инструкцию, составленную в стенах Коллегии Иностранных дел. Согласно этой инструкции, Тевкелев должен был стараться, «яко о наиглавнейшем деле, дабы в верности Ее Императорскому Величеству оный Абу-л-Хайр со всеми другими ханами и с старшиною, и с прочими всеми киргиз-кайсаки присягу по своей вере на алкоране учинили, и тое руками своими подписали, и ему, Тефкелеву, отдали».

Но достоверно известно, что и в первой половине ХVIII века ислам не был религией казахов, требования ислама были им мало известны, религиозные обряды выполнялись в редких случаях. Зато языческие верования так и продолжали быть весьма устойчивыми. И, несмотря на официальный переход к магометанству, ислам в жизни казахов-кочевников имел лишь номинальное значение.
Однако уже в самом начале процесса вхождения трех казахских жузов в состав России, русское правительство сознательно содействовало распространению ислама и укреплению его позиций на покоренных территориях. Такой политики Россия придерживалась после неудавшихся попыток христианизации народов бывших Азиатских ханств, вызвавших восстания «восточных инородцев». Тогда специальным указом Царское правительство предписывало строить мечети. В частности, в 1755 году было разрешено основать близ Оренбурга Сеитовский посад с великолепной мечетью, который стал новым центром мусульманской культуры на границе с Казахстаном. Именно отсюда, с ведома Российских властей, посылались в Казахские степи мусульманские проповедники. И как это ни парадоксально, но утверждение ислама в степях Казахстана совершилось именно после принятия казахами российского протектората и при энергичном содействии самих же русских – православных христиан.

 

Расширение сферы Российского государства сопровождалось мощным миграционным потоком русского православного населения на новые земли – совершались экспедиции русских войск и казаков в пределы бывшей Золотой Орды. Тогда же были основаны первые казачьи станицы на территориях Малого и Среднего жузов. Продолжая постепенное освоение Казахстанских земель, русские в 1854 году в пределах Старшего жуза, у подножия Заилийского Алатау, на реке Алматинке возвели укрепление Верное. Оно явилось форпостом России в Азиатской стране и в 1867 году получило статус города областного значения.

Но не только административно Казахское ханство вошло в состав Российской Империи, Русь Святая шагнула в Половецкую степь, утверждая в Ордынских пределах вселенскую Истину.

По мере освоения Дешт-и-Кипчака, где наряду с военными укреплениями вырастали поселения русских крестьян, постепенно шло распространение христианской веры. В приграничных крепостях и новообразованных селениях учреждались православные приходы и возводились храмы.

В 1871 году в бывших Золотоордынских пределах снова появилась епархия Русской Православной Церкви, получившая наименование «Туркестанской и Ташкентской», в состав которой были включены осколки Джучиева улуса, в том числе Мавераннахр Тамерлана, и большая часть Ак-Орды Тохтамыша. Кафедральным городом был избран Верный, а кафедру возглавил ученейший иерарх Русской Церкви – владыка Софония (Сокольский), получивший титул архиепископа Туркестанского и Ташкентского. При вступлении в управление новой азиатской епархией в 1872 году, владыка Софония в день Пятидесятницы, отслужив первую Литургию в Ташкентском Военном соборе, обратился к народу с приветственным словом, в котором говорил о том, что «…появление и утверждение в какой бы ни было стране Христовой Церкви радовало и радует дух христианский. Но что же сказать о появления Церкви Божией в стране, владычествовавшей некогда юною, святою Русью со всеми ее православными храмами, а ныне владеемой своими прежними данниками? В стране людей, не только нам не чуждых по историческим воспоминаниям, но и вступивших уже в состав многомиллионной семьи неизмеримого царства Русского? Не поразительна ли такая катастрофа, которая до времен нашего героя Донского ни для кого не могла быть и мыслима, и которую видело одно лишь всевидящее око Царя всех ханов и князей, и царей земных? …И какое русское, православное сердце не откликнулось бы искренним сорадованием, при одной мысли, что не только Русь Святая, но и святая Русская Церковь расширила свои пределы, не для «искания своих си» (Фил. 2,21), но во имя Евангельской истины и международной правды? Расширяют, шествуют, та и другая, от силы в силу и от славы в славу».

Таким образом, ход истории, направляемый Божественным Промыслом, привел к тому, что образованная усилиями святого князя Александра Невского Сарайская епархия, утратив свое значение с падением Золотой Орды, явилась канонической предшественницей епархии Ташкентской и Туркестанской. Последняя, в свою очередь, положила основание ныне действующим на территории современного Казахстана и Средней Азии четырем епархиям Русской Православной Церкви: Астанайской и Алматинской, Чимкентской и Акмолинской, Уральской и Гурьевской, Ташкентской и Среднеазиатской.

 

Но на этом история не окончена. Россия, найдя свой идеал, употребила великие усилия, чтобы зажечь пламень христианской веры в самых пустынных уголках бывшей Золотой Орды, куда вихри социальных катастроф забрасывал русских людей.

Начало прошлого столетия было ознаменовано расцерковлением русского народа, оскудением веры. Но русское общество, уверенное в несокрушимости мощнейшего государства, беспечно взирало на потерю живого богообщения. Именно эта причина обусловила крушение Российской Империи и утрату богоугодного руководства. Напрасно взывали к народу русскому святые подвижники: «Западом и наказывал, и накажет нас Господь, – писал святитель Феофан, затворник Вышенский, – а нам в толк не берется. Завязли в грязи западной по уши, и все хорошо. Есть очи, но не видим; есть уши, но не слышим и сердцем не разумеем. Господи, помилуй нас!... Вдохнув в себя этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не помня...». Духом Божиим держалась Россия, и оскудение этого духа привело ее к неисчислимым бедам.

Но вместе с тем ХХ век открыл новую страницу в духовной жизни Половецкой степи и положил начало новому сакральному процессу формирования Святой Руси. В период богоборческих гонений в пределы Дешт-и-Кипчака был выслан цвет Русской Церкви, духовный потенциал России, ее генофонд. Самое преданное Церкви духовенство, самые верные Христу монахи и монахини, боголюбивые миряне – находясь здесь в изгнании и заточении, пронесли благодатный огнь живой, ревностной веры через все испытания и муки. Благодаря страданиям новомучеников и исповедников, Казахстанская земля стяжала в своих недрах колоссальный духовный потенциал – кровь мученическую, вопиющую к небу и их честные мощи, сокрытые в недрах степи и горных пропастях. А в небесных селениях сонм Казахстанских святых предстал у престола Господня, простирая молитвенный покров над пределом своих земных страданий. Их подвиг стояния в Истине приложился к подвигу русских князей, претерпевших в Орде мучения за исповедание имени Христова.

И когда в конце ХХ столетия распалось тело атеистического государства, называвшегося Советским Союзом, (а причина падения его так же заключается в дехристианизации и отсутствия веры), сохранила свое единство Святая Русь. Это стало возможным благодаря тому, что Русская Церковь скинула с себя орду большевистскую, позорно предавшую созидательную христианскую идею, и освободилась от ее гнета. Тогда снова из неиссякаемых духовных источников затеплилась вера в душе народной. Когда же в результате безответственных политических игрищ миллионы русских людей, не покидая своих исконных земель, в однодчасье оказались за рубежами Отечества, Русская Церковь духовно связала и связывает их с Россией. И где бы русские люди ни жили, в каком бы положении ни находились, они, прежде всего, призваны сохранять Святую Русь и русский взгляд на мир, который веками основывался на осмыслении жизни как религиозного долга, как всеобщего совместного служения евангельским идеалам добра, любви, жертвенности и сострадания. Они призваны быть наследниками Третьего Рима, а это значит – хранить во всей чистоте Православие и сберегать великую православную традицию духовно-нравственной жизни.

В отличие от «цивилизованной» Европы, Русская Православная Церковь мирно сосуществует на постордынском пространстве с исламским миром. Здесь никогда не возникали внутренние религиозные войны, но всегда сохранялись ровные отношения. В полной мере Церковь осуществляет свое святое служение в пределах бывшего Джучиева улуса, свидетельствуя здесь о вечной Правде.

 

Духовное призвание России содействовало созданию русской цивилизации, отличной от западной. Хотя обе они по происхождению являются христианскими, но русская цивилизация на протяжении веков сформировалась, как христианская удерживающая, западная же – как христианская апостасийная, то есть все дальше отходящая от Истины и вынашивающая в себе «тайну беззакония». Если в первые века христианству противостояло язычество, затем ереси, то с концом Средневековья драму мировой истории составляет уже борьба между этими двумя христианскими цивилизациями, которая приводится в действие закулисными двигателями.

Движение России в Азию, в отличие от движения Англии, было продиктовано исторической необходимостью и не принесло ей никакого богатства, только тяжести и жертвы, если не считать вознаграждением безопасность границ от разбоев и набегов степняков. Многие азиатские народы добровольно присоединялись к Русскому, сугубо национальному и православному государству. Российская Империя давала возможность народам, в нее входящим, «молиться своим богам», но при этом принадлежать к целому и быть источником ценности. И эти народы видели, что именно в России они нашли достойное место. Сформировавшись в гигантскую державу, где спокойно существовали Азия и Европа, Россия умирила противоборство между азиатским и европейским духом.

В отличие от стран Европы, Россия никогда не имела колоний. Это – историческое достижение русского мира. Все нации в России имели равные права. Соборная Империя обеспечивала защиту этносам, помогала сохранять самобытность. Не случайно во времена Великой смуты, когда Запад в лице поляков бесчинствовал в кремлевских соборах, старейшины казанских татар, которые еще помнили покорение Казани Иоанном Грозным, тем не менее, собрали деньги на ополчение и послали Минину и Пожарскому.

Россия последовательно расширяла свои географические пределы в Евразии до тех масштабов, которые сделали ее осевым пространством мировой политики, почему она и оказалась в центре всемирно-исторической драмы нового времени. Запад, спасенный в свое время от восточного затопления русским коридором, нелегко мирился с геополитическими завоеваниями России. Обретения Петра Великого не давали покоя Европе более двух веков, пока они не были сданы адептами сахаровско-горбачевской школы.

Претерпев за последнюю эпоху эволюцию в сторону европоцентричности, отойдя от культурного поиска, Западная цивилизация сосредоточилась на стяжании сугубо материальных ценностей. Если какой-то народ остается ментально непохожим на нее, народ этот зачисляется в разряд варваров. Если государство не удовлетворяет тем критериям, по которым, с точки зрения либералов оно должно быть устроено, это государство можно ненавидеть.

Ныне вновь Россия и государства постордынского пространства, духовно и исторически связанные со Святой Русью, поставлены перед цивилизационным выбором: воспринять чуждые космополитско-материалистические ценности, идеологию западного либерализма, слиться с «общечеловеческим» образованием и потерять свой духовный суверенитет. Или же, опираясь на давние традиции, войти в послушание Промыслу Божию, сохранить национальную самоценность, самобытный внутренний лик и самостояние в мировой истории.

Список использованной литературы:

Тальберг Н. «История Русской Церкви», Изд. Сретенского монастыря, 1997 г.
Малышев А. Б. «Плитические отношения Золотоордынских ханов и Русской Православной Церковью». «Мир Православия» Вып. 4, Волгоград, 2002 г.
Малышев А. Б. «Христианство Золотой Орды», Саратов, 2000 г.
Петрушко В. И., «История Русской Церкви».
Платонов С.Ф. «Полный курс лекций по русской истории».
Насонов А. Н., «Монголы и Русь», М. – Л., 1940 г.
Митрополит Иоанн (Снычев), «Самодержавие духа».
Ильин Иван, «Почему мы верим в Россию?»
Иванов В. А., Яминов А. Ф., «История Золотой Орды», Стерлитамак, 1999 г.
Батыш-Каменский Д.Н., «История Малой России». Киев, 1993, Издательство «Час».
Егоров В.Л., «Золотая Орда: мифы и реальность», издательство «Знание», Москва, 1990.
Егоров В. Л., «Золотая Орда», М, 2005 г.
Егоров В.Л., «Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв.».
Греков Б.Д., Якубовский А.Ю., «Золотая Орда и её падение»Москва, 1950, Издательство Академии Наук СССР.
Гумилев Л.Н., «Древняя Русь и великая степь». Москва, 1992.
Гумилев Л. Н. «От Руси к России». Москва, 1992.
Кадырбаев А.Ш., «Золотая Орда и ее Евразийские наследники». Алматы, Казахстан – Спектр.
Митрополит Макарий, «Истирия Русской Церкви».
Митрополит Питирим (Нечаев) Истирия.
Ключевский. «Курс русской истории».
Кляшторный С. Г., Султанов Т. И., С-Пб., 2000 г.
Вернадский Г. В. «Монгольское иго в русской истории».
Вернадский Г. В. «Два подвига Александра Невского».
Григорьев А. П. «Золотоордынские ханы 60–70-х годов XIV в.; хронология правлений».
Григорьев А. П., «Сборник ханских ярлыков русским митрополитам», изд. С-Сб Университета, 2004 г.
Сборник «Историография и источниковедение стран Азии и Африки», вып. VII. Л., 1983
Владимир Махнач, «Святой Благоверный Князь», «Империи в мировой истории», «Основание Сарайской (Крутицкой) епархии: забытые причины».
Кучкин В. А., «Ханы Мамаевой Орды», из сборника «Девяносто лет Баскакову». М., 1996.
Сафаргалиев М. Г., Распад Золотой Орды, Саранск, 1960.
Левшин А. И. «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей».
Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви.
Тихомиров М.Н. «Древняя Москва XII - XV вв».
Пензев Константин. «Национальный состав Золотой Орды».
Полубояринова, «Русские в Золотой Орде» М.,1997.
Иван Белозеров, «Русские митрополиты и ханы Золотой Орды: система отношений». «Вестник МГУ», сер.8, История, 2003, №3.
Плано Карпини, «История монгалов», Алматы, «Гылым», 1993, стр.70.
Гильом де Рубрук, «Путешествие в Восточные страны», Алматы, «Гылым», 1993, стр. 108.
«Сборник материалов относящихся к истирии Золотой Орды». Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным. Издательство Академии наук СССР, Москва-Ленинград, 1941 г.
Вовина В. Г., Кожанов А. А., Никулина Т. В. «История Золотой Орды», сборник материалов. СПб., Европейский Дом, 2003 г.
Румянцев П.П. «Очеркистории киргизского народа» С-Пб., 1910 г.
Кляшторный С.Г., Султанов Т. И. «Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье», С-Пб, 2000 г.
Белозеров И. В. «Религиозная политика Золотой Орды на Руси в ХIII- ХIV века». М. 2002 г.
Г. А. Федоров-Давыдов, «Религия и верования в городах Золотой Орды».
Священник Илья Соловьев, «Крутицкое подворье в прошлом и настощем», Москва, 2007 г.
Надинский П. Н. «Очерки по истории Крыма». Ч. 1. – Симферополь, 1951 г.
Тихомиров М. Н, «Древняя Москва ХII - ХV вв».
Похлебкин В. В. «Татары и Русь, 360 лет отношений. 1238 – 1538».
Протопресвитер Георгий Металлинос, «Церковь и государство», Пермь, «Панагия», 2003.
Манягин В. Г. «Апология Грозного Царя». Критический обзор литературы о Царе Иоанне Васильевиче Грозном, Издание 2-е, исправленное и дополненное Издательство «Русский Вестник».
Сборник «Россия перед вторым Пришествием», том I, М., «Общество Святителя Василия Великого».
Т. М. Фадеева, «По горному Крыму» М., «Искусство», 1987.
«Исторический Вестник», 1880 г., сентябрь, «Предания об исторических лицах и событиях».
«Исторический Вестник», 1889 г., май, «Византийский Царь на Московском престоле».
«История Византии», т. 3, М., 1967, гл. 3-4.
Нарочницкая Наталья, «Русский мир», С-Петербург, «Алетейя», 2007.
Протопресвитер Георгий (Металлинос) «Церковь и Государство», Пермь, 2003 г.
Кривошеин Ю. В. «Ордынский царевич Петр и его род…», альманах «Университетский историк» № 1, 2002, истор. Факультет СПбГУ.
Орлова М. Л. «Сарайская (Сарская) и Подонская епархия ХIV-ХVIII вв.», Макариевские чтения, Можайск-Терра 2005 г., вып. ХII.
Селезнев Ю. И. «Темник Мамай – противник Великого Князя Московского Дмитрия Ивановича Донского», «Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси», Тула, 2001 г., труды юбилейной научной конференции.
Белозеров И. В., «Религиозная политика Золотой Орды на Руси в ХIII – ХIV вв.» (Автореферат), М., 2002 г.
Малышев А. Б. «Христианство Золотой Орды» (Автореферат), Саратов, 2000 г.
Грачева Т. В., «Когда власть не от Бога»,  Рязань, Зерна-Слово, 2010 г.
Кривцов Д. Ю., «Маршруты поездок русских митрополитов в Золотую Орду в ХIII-ХIV вв.», «Проблемы исторической географии и демографии в России», вып. 1, М, 2007 г.
Булатов М. П. «Тайны Золотой Орды и Византии», Тверь, 2005 г.