Юрий Васильев

Я думаю, что для меня эта история началась именно тогда. У нас было принято на вечерних совещаниях зачитывать присутствующим офицерам некоторые, наиболее важные телефонограммы, нескончаемым потоком идущие к нам из вышестоящих штабов.
Так было и в этот раз. Начальник штаба монотонно читал одну телефонограмму за другой. Было видно, что ему это дело никакого удовольствия не доставляет.  Именно эта телефонограмма и была зачитана среди многих других, она сразу чем-то обратила на себя внимание. Народ немного оживился и даже попытался начать её обсуждение. Но начальник штаба резким окриком прекратил полемику на эту тему. Все опять успокоились.
А речь  в ней шла о том, что нашими спецподразделениями был захвачен ближайший соратник эмира Хаттаба, его правая рука. Была указана и фамилия этого бандита. В связи с этим, сам Хаттаб отдал распоряжение о захвате в плен какого-нибудь офицера федеральных сил, званием не ниже подполковника, для того, чтобы в дальнейшем попытаться организовать обмен этого офицера на захваченного ранее бандита.
И дальше шли предупреждения старшего командования об усилении бдительности и соблюдении мер предосторожности во всех воинских частях.
Совещание закончилось, и офицеры разошлись по своим делам. А всей этой информации, по поводу действий Хаттаба, не придали особого значения и вскоре забыли о ней. Знать бы тогда, что это только начало, и дело коснётся лично меня самым непосредственным образом. Причём, очень скоро.
Через некоторое время мне была поставлена задача, для выполнения которой требовалось проведение сварочных работ. А где взять сварщика со сварочным аппаратом? В части этого нет. Но в армии так часто бывает: задача поставлена, а как выполнять и где что брать – дело твоё. Вот я и начал думать, как всё это организовать.
Знающие люди подсказали, что в селе, недалеко от нашей части, в своём доме живёт сварщик, чеченец. Зовут его Лом – Али. Я и не понял сразу, подумал, что зовут его Лом, а фамилия Али. Нет, это оказалось такое имя: Лом – Али.
Однажды, выяснив точно, где он живёт, я отправился к нему знакомится. Идти было совсем недалеко, всего один квартал. Он проживал в угловом доме, который был хорошо виден с КПП нашей части. Всего-то метров двести, может немного больше.
Возле КПП я задержался, поговорил с двумя контрактниками из числа наряда. Объяснил им, куда и зачем иду, и предупредил, чтобы присматривали за мной, страховали. Полагал, что этих мер предосторожности будет вполне достаточно. Это уже потом стал понимать, насколько слабоумно подошёл к такому важному вопросу, как безопасность. Но на тот момент моя служба в Чечне только начиналась, поэтому по неопытности, порой допускал очень серьёзные ошибки.
Контрактники быстро поняли, что от них требуется, вынесли за ворота стулья и уселись на них. Автоматы они положили себе на колени, всем своим видом давая понять, что готовы к выполнению поставленной задачи. А я, оценив их готовность, со спокойной душой отправился за сварщиком. Поступил настолько самонадеянно, что с собой не только не взял никого в качестве прикрытия, но даже пренебрёг автоматом: с собой имелся только пистолет ПМ. Скоро пришлось пожалеть об этом.
Я прошёл уже большую часть пути, когда почувствовал опасность, хотя ещё ничего не изменилось. Обернулся назад. Рейсовый автобус, высадив пассажиров, разворачивался на конечной остановке. Но разворачивался он почему-то не там, где обычно, а на той улице, по которой шёл я. Сдавая вперёд - назад, он развернулся поперёк дороги и замер. Таким образом, теперь КПП части я уже не видел,- мешал автобус. И, соответственно, с КПП не видели меня по той же причине, и никакой помощи в случае чего, оказать мне уже не могли.
Я стоял, размышляя: стоит ли вернуться, или, всё-таки, ничего страшного не происходит. Улицы были пустынны, и это показалось странным.
Из какого-то переулка вырулила «копейка» малинового цвета и, проехав мимо меня, остановилась метрах в пятнадцати впереди. Из неё одновременно вышло четверо чеченцев. Один, пятый, остался в машине. Он сидел на заднем сидении, а ноги выставил наружу через открытую дверь, и был готов в любой момент выскочить из машины и придти на помощь к своим, в случае необходимости.
Остальные очень быстро и умело начали окружать меня, заходя одновременно со всех сторон. Как один, рослые и сильные, все лет около тридцати. И не бритые. «Публика» очень опасная, сразу видно – настоящие бойцы. По мою душу. Это я сразу понял.
Мозг начала затягивать пелена страха, мешая нормально соображать. Где-то глубоко забилась трусливая мыслишка: « А может быть ещё ничего страшного? Может как-нибудь всё обойдётся?» Хотя прекрасно уже понимал: всё, мне конец.
Мысли продолжали мелькать: « Что делать? Как спастись? Вот ведь влип. Может, сдаться в плен? Но ведь не факт, что таким образом спасёшься. Господи, помоги!» Так очень быстро и легко из атеиста становишься верующим.
Возможно, тогда мною руководило моё подсознание, помогая принимать правильные решения. Мозг мне уже не подчинялся, наполнившись страхом. Я начал пятиться назад, пока не упёрся спиной в стену дома. Хоть с тыла мне теперь опасность не грозила. Только утешение это было слабое.
Отступая, извлёк из кобуры пистолет, теперь он у меня в руке. Девятый патрон всегда в стволе, досылать не надо. С предохранителя снят, постоянно готов к выстрелу. Большим пальцем взвожу курок, раздаётся приятный щелчок.
Стараюсь держать их всех в поле зрения, но не очень-то получается: они действуют очень грамотно. Пытаюсь унять дрожь в голосе. Нужно говорить твёрдо, но не грубо:
- Ребята, не шутите со мной, стойте, где стоите. Я вооружён.
Один из них то ли  улыбнулся, то ли оскалился:
- Командир, не волнуйся, мы не сделаем тебе ничего плохого.
Они не обращают внимания на мои слова и продолжают приближаться. Снова говорю, хотя чувствую, что голос вот-вот сорвётся на крик:
-Ребята, сказал ведь, стойте на месте. Я при любом положении успею выстрелить.
- Не бойся, командир, мы ничего не делаем. Убери ствол, - это снова тот, что улыбался. Он находится чуть позади всех остальных, видимо командир всей группы.
Мысленно пытаюсь найти выход из положения и оцениваю свои шансы: «Вправо не прорваться, там двое. Да ещё один чуть дальше, в машине. Слева автобус перекрыл дорогу. Если и пытаться, то только вперёд, через кустарник. Боже, спаси и сохрани!» А кустарник густой, как стена, и ветки у него с длинными и острыми шипами.
Момент, когда он подал им сигнал, я упустил, не заметил. Но внезапно они одновременно бросились на меня. Всё! Конец!
Из них ко мне ближе всех тот, что слева. Не поднимая оружие, стреляю ему в колено. Попадаю в стопу, чуть ниже щиколотки. Тоже неплохо. Больше на него не обращаю внимания. Некогда.
Прямо на меня быстро надвигается другой чечен. Поднимаю пистолет и дважды стреляю в него. Между нами расстояния нет, промахнуться невозможно. Сам бросаюсь вперёд, пытаюсь оттолкнуть его в сторону и пробиться к кустам.
Он хватает меня за руки и начинает выкручивать, пытаясь заломить их мне за спину и завладеть моим пистолетом. Я отчаянно сопротивляюсь. Сцепившись, мы хрипим друг другу в лицо и кружимся в каком-то диком танце. Выстрелить ещё раз у меня никак не получается.
Он очень силён, несмотря на то, что ранен. У него в крови зубы, на губах пузырится кровавая пена, грудь хрипит, но борется он, как обречённый зверь. И я с ужасом понимаю, что не могу одолеть его, он сильнее меня.
Кто-то сзади схватил меня за одежду и пытается сделать подсечку. Больно бьют справа по щиколотке. Удаётся удержаться на ногах, благодаря чеченцу, в которого я вцепился…
С большим трудом смог освободить правую руку. Коротко размахнувшись, резко бью его стволом пистолета в лицо. Стараюсь попасть в глаз. Потом ещё раз, ещё. В удары вкладываю всю свою силу. Его захват становится слабее. Сильно отталкиваю его от себя и бросаюсь к кустам.
В этот момент на меня сзади обрушивается сильный удар чем-то тяжёлым и тупым. Он приходится по спине и правому плечу. Удар получился скользящий, но от боли - в глазах пляшут звёзды. Били в голову, в затылок, но промахнулись.
Продираюсь через кусты, оставляя на шипах клочья одежды и собственной шкуры. И постоянно ожидаю удара сзади в темя. Обошлось. Я уже с другой стороны кустов. Позади слышен треск веток, кто-то ломится через кусты следом за мной. Оборачиваюсь, и несколько раз стреляю туда.
Потом бросаюсь бежать вдоль кустов, но не в сторону воинской части, а в другую, в противоположную. Сзади раздаются хлопки выстрелов, но свиста пуль не слышу. В кого стреляют? Наверно в меня, но не знают, где я нахожусь, поэтому стреляют наугад. Через кусты лезть боятся, опасаются попасть под мой выстрел. Таким неожиданным и простым манёвром мне удалось обмануть их.
Пробежал метров двадцать. Остановился. Повернулся и присел. Дождался, когда выстрелы прекратятся, и снова кинулся бежать, но на этот раз уже туда, куда мне нужно. К своим. Двести метров пролетел в одно мгновение, побив все мыслимые и немыслимые рекорды. Куда там до меня было известному спринтеру Валерию Борзову!
Галопом пронёсся мимо контрактников, мирно сидящих на стульях возле КПП. У них только глаза от удивления стали большими и круглыми. Они так ещё ничего и не понимали. Близкая пистолетная стрельба и стоящий поперёк улицы рейсовый автобус их, почему-то совсем не насторожили.
Подскочил к входной калитке, с силой дёргаю её несколько раз на себя. Не поддаётся. Заперто изнутри, что-ли? Сзади раздаётся голос:
- Она же вовнутрь открывается.
Толкаю калитку от себя. Она распахивается. Забегаю во двор и останавливаюсь. Прислонился плечом к бетонному блоку. Из них сложено помещение КПП, которое представляет собой бетонный дот.
Не могу восстановить дыхание. Задыхаюсь. Проходит время, немного прихожу в себя.
В правой руке пистолет. Он разряжен, а затвор остановился на затворной задержке в заднем положении, магазин пустой. А в левой руке у меня другой пистолетный магазин. И он тоже порожний. Интересное дело! И когда же это я успел сменить и расстрелять второй магазин? Не припоминаю.
Откуда-то неторопливо подошёл начальник штаба Володя, обратился ко мне, подозрительно оглядывая:
- Ты к Лом – Али ходил?
- Да, к нему.
- Ну и что, видел?
- Нет. Его не было дома, - ответил я первую, пришедшую на ум, ерунду.
Володя опять оценивающе оглядел меня: растрёпанный вид, блуждающий взгляд, разряженный пистолет в руке. Покачал головой и снова сказал:
- А мне кажется, что тебе сегодня здорово повезло.
-Ага. Мне тоже так кажется. Я даже почти уверен в этом, - соглашаюсь я.
- Пойдём со мной, я знаю, что сейчас надо делать.
Мы идём через плац, поднимаемся к нему в кабинет. Он открывает сейф и достаёт оттуда пачку «макаровских» патронов. Подаёт их мне и коротко бросает:
- Заряди оружие.
Потом из того же сейфа извлекает начатую бутылку водки и складной пластмассовый стаканчик. Откупоривает бутылку и наливает водку в стакан. До краёв. Подвигает его мне:
- На, употреби.
Смотрит вокруг, потом, что-то вспомнив, начинает шарить по своим карманам. Извлекает раздавленную карамельку в рваной обёртке с прилипшими к ней крошками табака. Протягивает её мне:
- Закусишь.
Хороший всё-таки мужик, этот начальник штаба.
Я опрокидываю стакан с тёплой водкой, заедаю конфеткой не освобождая её от обёртки. Вкуса не чувствую. Ставлю стакан перед ним:
- Давай ещё.
- А не многовато ли будет? – с сомнением спрашивает Володя.
- Нормально будет. В самый раз.
Он наливает снова и подаёт мне. Я «намахнул» и его. Занюхал рукавом. Володя опять налил водки, и я подумал, что это, пожалуй, мне уже будет лишнее. Но он и не стал теперь  предлагать мне, выпил сам. Потом вновь посмотрел на меня:
- Ну, давай, рассказывай по-порядку, как сходил?
Пока я путано и бестолково излагал всё, произошедшее со мной, он мрачно смотрел перед собой, вертя в руках пустой стакан. Потом сделал свой вывод:
- Я полагаю, что из этой ситуации удачно выкрутиться у тебя было мало шансов. Так что, считай – повезло.
- Точно. Совсем мало шансов. Примерно, где-то… один всего, - согласился я, забирая у него из рук пустой стаканчик.
В донце стаканчика встроено маленькое зеркальце. Я посмотрелся в него, и увидел там отражение чужого мне человека с незнакомым взглядом. А ещё обратил внимание, что у того, что был в отражении, на висках появилась седина.
И кто теперь может сказать мне, что я не знаю, что такое рукопашная схватка?