Эльза Ельтоковна Дильмухамедова (во Святом Крещении Елизавета), по материнской линии татарка, а по отцу казашка, родилась в Ташкенте. Обучалась кинематографическому мастерству во ВГИКЕ и на Высших курсах Госкино СССР. Весь ее творческий путь неразрывно связан со студией «Казахфильм». В 70-х – начале 80-х Дильмухамедова работала над фильмами о природе и экологии, а за тем взялась за тему происхождения и истории тюркских народов. Среди приверженцев евразийской идеи широко известны ее документальные и научно-популярные фильмы: «Загадки тюркской руники», «Я — евразиец», «Древности страны гор и степей», «Степная сюита»,«Этногенез и биосфера Земли». Особое место в ее творчестве занимает жизнь и учение Льва Гумилева, с котороым она была знакома более десяти лет. Истории Христианства и ислама среди народов Великой степи посвящена ее последняя работа «Из глубины воззвах!». Кроме того, Эльза Ельтоковна является членом оргкомитета православного кинофестиваля «Золотой витязь» и его постоянным участником.
Оживление церковной жизни в России привело к возникновению нового направления отечественного кинематографа. Православная кинодокументалистика зародилась на заре 90-х. За минувшее десятилетие она прошла путь от неказистых и тенденциозных лент до фильмов, которые можно считать шедеврами документального кино. Не так давно татарстанские средства массовой информации подробно освещали приезд в Казань казахского кинорежиссера Эльзы Дильмухамедовой. Вскользь сообщалось, что она под влиянием известного историка и этнолога Льва Николаевича Гумилева крестилась в Православной Церкви. За день до ее отъезда мне удалось побеседовать с ней в стенах Тихвинской церкви, где богослужение совершается на кряшенском языке. Здесь она собирала материалы для фильма об истоках Православия в Среднем Поволжье.
Само собой получилось, что разговор православной жительницы Алма-Аты и русского человека с двумя третями татарской крови (то есть меня) не ограничился вопросами творчества, но затронул темы, волнующие всех, кому небезразличны будущее и прошлое России-Евразии.
-Эльза Ельтоковна, почему Вы выбрали путь кинодокументалиста, занимались ли Вы художественным кино?
-Я выбрала жанр научно-популярного и документального кино, потому что он ближе к людям. Их можно снимать такими, какие они есть в жизни. Художественное кино, где есть какая-то мифология, какая-то выдумка, было мне изначально чуждо. Работая над документальными фильмами, я могу заниматься изучением истории народов, музыки, концепциями ученых или, как сейчас, вопросами религии. В художественном кино этого нет или это труднодостижимо. Просто это, может быть, не для меня.
-Есть люди, которые появившись в жизни, определяют направление нашей деятельности и интеллектуальное настроение. Встречались ли они на вашем творческом пути?
-Снимая фильмы о животных, я осознавала свои профессиональные недостатки и не знала, как правильно приложить свои способности. Я прервала работу и поступила на Высшие курсы Госкино СССР, где проучилась два года. Там я встретила целую плеяду наших лучших умов. Нам читали лекции: Мераб Мамардашвилли — высочайшего уровня философ, Тарковский, Иоселиани, Лотман, Гумилев. После того, как перед глазами прошли такие люди, осмысление мира стало глубже. Но понадобилось некоторое время для того, чтобы серьезно взяться за историю народов Евразии.
-Что в первую очередь интересует Вас в жизни и творчестве?
-Мною двигает жажда знаний. Когда я еще не знала, что Путь — это Христос, я шла к этому, снимая фильмы о природе и об ученых. Теперь я могу на ощупь, в темноте определить, когда и где была найдена какая-нибудь керамика, найденная археологами, потому что я изучила все это в ходе кинематографической работы. Но оказалось, что это еще не все; оказывается, есть бессмертная душа, и я попыталась рассмотреть смысл жизни в контексте Вечности. Я достаточно плотно изучала мировые религии. Изучала восточные системы от Веданты до буддизма, читала об исламе все, что есть на русском языке, интересовалась католицизмом, но то, что я нашла в православной вере — это сокровище, где совершенный Человек, совершенная Жертва, совершенная Любовь. Такого нет больше нигде. Сначала я наблюдала это как-то отстранено, а опыт показал, что надо спасаться через молитву. Я считаю, что нашла истинный путь, который мне очень дорог.
-Теперь Вы уже православный кинорежиссер, как бы Вы охарактеризовали ситуацию в современном российском православном кинематографе?
-Отрадно, что у нас есть кинофестиваль «Золотой витязь». Ему уже 11 лет. К нам приносят множество работ и многие хотят участвовать. Часто думают, что если в фильме есть богослужение или свечка, то он уже православный, но мы поддерживаем не только православное, но и просто одухотворенное творчество. Так однажды нам прислали немой фильм из Монголии о лодочнике. Не обращаясь прямо к Творцу, его создатели показали жизнь человека одинокого и духовно ищущего, и этого было достаточно, ведь дух дышит, где хочет.
Если же говорить о российском кинематографе, то за время существования нашего кинофорума, сложилась пятерка режиссеров высокого профессионального и богословского уровня. К ним я могу отнести Александра Александрова, который сделал уже около десятка работ, составляющих наш золотой фонд, Бориса Криницына — в его фильмах так видна Россия с ее верой, страданием и надеждой, что получасового фильма достаточно, чтобы показать миру, какие мы и как мы верим. Также это Вячеслав Орехов, Николай Бурляев (президент фестиваля), у которого чудесный фильм «Лермонтов», такой просветленный, что я даже дерзнула сравнивать его с литургическим творчеством Иоанна Златоустого; Виктор Рыжко, который сделал фильм «Русская Голгофа» о Романовых, и в том числе о преподобномученице Елизавете, в честь которой меня крестили; Татьяна Карпова с фильмами о чудесах и Туринской плащанице. Все это призеры «Золотого витязя», и они достойны этого.
-В православном мире часто критикуется практика западных режиссеров, которые снимают художественные фильмы по книгам Ветхого и Нового Заветов. Каково Ваше мнение на этот счет?
-В моей домашней фильмотеке есть протестантские фильмы по Евангелию. У меня есть внучка, которая смотрит их и все знает наизусть. Я не чувствую, что в ее возрасте на нее может повлиять то отрицательное, что есть в этой практике и от чего потом нельзя будет избавиться. Кроме того, у меня есть фильмы из библейской коллекции Тернера, и многие из них сильно передают атмосферу времени и прекрасно выполнены по костюмам и этнографии. Конечно же, взрослому человеку необходимо каждый день читать Слово Божие, но чтобы показать детям, что вот сейчас Авраам пойдет и принесет в жертву своего сына, такие фильмы можно показывать, например, в воскресных школах. Зла как такового я в этом не вижу, да и Господь всегда и всякое зло может обратить в добро.
-Какое художественное кино Вам нравится, и кто из художественных режиссеров Вам наиболее близок?
-Уже лет 10 я ничего особенно не смотрю, а все мои предпочтения по-прежнему связаны с лучшими российскими кинематографистами. Это Иоселиани, Тарковский — те, кто мне преподавали. Я знаю их творческую суть, и мне интересно видеть, как она отражается на экране. В Китае я неожиданно нашла прекрасных режиссеров. Я даже не запомнила их имен, но пластика и язык у них отработаны так же мощно, как у Пазолини, а поскольку у них свой китайский материал, в их фильмах присутствует та глубина, которую может заметить только коренной житель. Также я была приятно удивлена иранским кино.
-Ваш приезд в Казань во многом обусловлен интересом к взаимоотношениям православия и ислама. Что привело Вас к этой теме?
-Я знаю, что истина только в православии, но в сердце каждого есть любовь к своим предкам, к своим родным, к матери, к отцу. Мой дед Лутфулла был муллой. Его взяли во время намаза и замучили в ташкентской тюрьме. Теперь молюсь за него мученику Уару. Именно любовь привела меня к идее мирного сосуществования разных религий. Лев Николаевич Гумилев был совершенно прав, когда говорил, что мы должны обратить свое лицо на Восток. У нас, евразийских народов: славян, тюрков, финно-угров и монголов, есть все то, что дает нам надежду на возрождение. Поэтому нужно искать фундаментальные основы нашего общежития, а дальше уже Господь Сам все рассудит.
-В одной из телепередач сказали, что Вы пришли в Церковь через Льва Николаевича Гумилёва. Вы можете рассказать об этом и о том, как для Вас евразийская идея связывается с православием.
-Во-первых, именно православие является основой евразийства. Это провозгласили еще в 20-х годах его основатели. Об этом же говорил Лев Николаевич в 80-х годах, когда мы с ним общались. В то время я знала, что уже готова принять православие. Я ходила в храм, даже причащалась, будучи некрещеной. Меня тянуло на богослужение, я стояла и плакала, а всем что-то давали из чаши, и я шла вместе со всеми. Потом я, конечно же, узнала, что это недопустимо, и покаялась в этом. Однажды я спросила Гумилёва о крещении, и он сказал мне: „Подумай. У вас есть хорошая вера. Ты татарка, походи в мечеть“. И я, как он мне сказал, надевала шаль, приносила положенную милостыню, ходила в мечеть. Но меня не покидало какое-то чувство неудовлетворенности, и меня снова тянуло в церковь. Я опять спросила его, и он мне ответил: „Делай так, как велит твое сердце“.
Когда я крестилась в Донском монастыре, то сразу же поехала к Гумилевым. Лев Николаевич поздравил меня, обнял, подарил кассету со своей лекцией. Его жена, Наталья Викторовна, накрыла на стол, мы пообедали, и я поехала в Мурманск на очередной кинофестиваль. Первое, что я сделала на мурманской земле, это отправилась искать храм.
-Гумилев был действительно православным человеком?
-Мы общались 10 лет, и мне было странно, что всякий раз, когда я приходила к нему домой для съемок, он, прежде чем начать работу, уходил в свою комнату. Я думала: „Что так долго?! Зачем это надо?!“. Операторы, ассистенты, шнуры, осветители — все готово к работе, а его нет. Только потом я догадалась, что он молится, ведь я видела иконы и его спину, а он все это старался делать незаметно. Но мне надо было скорее снять, да еще снять без брака. Надо было подполучить эксклюзив. Теперь у меня этого нет, и хочется самой скорее закрыться в комнату, а потом встречаться с людьми.
-Как на Ваше крещение отреагировали родственники? Ведь, нередко, человек, осознанно переходящий из одной конфессии в другую, наталкивается на непонимание.
-Господь помогает! Конечно же, после общения с Гумилевым я чувствовала себя уверенней. Я уже открыто молилась перед едой, утром и вечером, и родные постепенно привыкли. Но самая главная моя радость и упование в том, что моя мама на смертном одре покрестилась.
Я уже много работала в православном направлении, ездила в Иерусалим снимать благодатный огонь. Я приносила маме мои записи и фильмы об архиепископе Луке (Войно-Ясенецком), который ей когда-то делал операцию в Ташкенте и даже предсказал, сколько она проживет. Мама много и подробно рассказывала о том, как он встретил ее, как прочитал над ней Евангелие, и, может быть, по его святым молитвам свершилось чудо, и она за 10 дней до кончины приняла христианство.
-По крайней мере с XIX века православие исповедуется кряшенами, чувашами, алтайцами. Сегодня к православной вере приходят некоторые представители мусульманских народов. Имеет ли будущее тюркское православие?
-Все мы живем на Евразийском континенте, который испокон веков является Домом Пресвятой Богородицы. Даже если здесь присутствуют ислам или буддизм, то это допущено только по Промыслу Божию. Все евразийские народы, в том числе и тюрки, предрасположены к тому, чтобы принять веру Христову. Достаточно вспомнить историю распространения несторианства в Центральной Азии тысячу лет назад, когда они впервые услышали Слово Божие. Тюркские народы не мироустроители, как народы Запада, они миросозерцатели, и этим они ближе к христианству, нежели к исламу, который более обращен к реалиям этого мира. И я верю, что неотмирность, присущая малым и великим народам Евразии, будет все больше и больше проявлять себя и в конце концов явит себя вполне.
-Вы покинете Казань, какие впечатления Вы увезете с собой?
-Прежде всего это тот храм, в котором мы с Вами беседуем. Я не ожидала, что здесь, слушая богослужение на тюркском языке, почувствую ту благодать, которую чувствовала на Святой Земле: в Горнем монастыре и у Гроба Господня. Эта благодать будет, конечно же, распространяться на всю Казань.
Думаю, что Казань может стать третьим городом России после Москвы и Петербурга. У нее есть глубина, исторические корни, и здесь, на этой земле, возможно настоящее творчество.
Беседовал
Марк Шишкин
