Максим Ивлев, представитель Союза Православных Граждан Казахстана в Санкт-Петербурге , член Союза журналистов России.
В городе Алма-Аты (прежде - городе Верном, бывшем когда-то столицей Семиреченского казачьего войска) на широком проспекте Абая находится Центральный государственный архив Республики Казахстан.
В этом архиве хранится немало документов, связанных с историей края, и среди них находится фонд 39 Семиреченского казачьего войска.
Многие документы Семиреченского войска (особенно неспокойного периода 1917 – 1918 г.г.) безвозвратно утеряны – были сожжены, или уничтожены каким-либо другим способом, пришедшими к власти ранней весной 1918 года большевиками, устроившими расказачивание (геноцид) семиреченских казаков намного раньше, чем в других казачьих войсках. Но кое-что сохранилось…
В этом фонде 39 хранится дело под № 1869 - «Рапорт командира 1-го Сибирского казачьего полка полковника Краснова о порядке снабжения казачьих частей конским составом. 4 – 18 июня 1913 г.»
Вроде бы рядовой, служебный, документ полкового командира представляет значительный интерес. Во-первых, написан он Петром Николаевичем Красновым, выдающимся русским писателем, а впоследствии атаманом Всевеликого Войска Донского. А во-вторых, в этом документе раскрывается попытка «расказачить» казаков, предпринятая некоторыми деятелями Государственной Думы России еще задолго до большевиков. Эта попытка не была такой кровавой, как то расказачивание, что сотворили впоследствии большевики, но прецедент, как говорится, имел место быть.
Рапорту предшествовало следующее…
Начальник Отдельной Западно-Сибирской казачьей бригады, штаб которой дислоцировался в городе Джаркенте Семиреченской области, генерал-лейтенант П.П. Калитин получил из Управления Казачьих Войск Военного министерства законопроект о реформировании казачьих войск для подготовки отзыва на него с критическим анализом положения. В бригаду Калитина входили 1-й и 2-й Сибирские казачьи полки, задачей которых была охрана границы Российской Империи на рубежах Китая на участке от хребта Тарбагатай и до Тянь-Шаня, в пределах Семиреченской области.
Генерал Калитин переслал проект полковнику Краснову, бывшему тогда командиром 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка и уже имевшему литературную славу военного писателя и журналиста для подготовки просимого отзыва-рецензии.
Исполнение последовало быстро, в форме служебного рапорта. П.П. Калитин, вероятно, подработал рапорт Краснова с позиций своих представлений и выслал в Петербург заказчику. Один экземпляр рапорта, в виде отдельного дела, попал в архив Семиреченской области, а затем в республиканский архив Казахстана.
Вероятно, сохранению дела от списания и уничтожения, способствовало то обстоятельство, что подпись полковника Краснова под документом служители архива никак не связывали с одним из вождей Белого Движения, Атаманом Всевеликого Войска Донского Петром Николаевичем Красновым. Красновы – достаточно распространенная русская фамилия, а среди них было немало военных и даже полковников. Это заблуждение, а вернее сказать некомпетентность служителей архива 20-50-х годов прошлого века, сыграла спасительную роль в судьбе названного дела.
Мы полагаем, что рапорт Краснова или отзыв на проект закона 1913 года о реформировании казачества под коварным предлогом «облегчения» родителям экипировки молодого казака, представляет несомненный интерес и сегодня.
Не могут остаться без внимания потомков взгляды опытного казачьего офицера полковника Краснова на возможность изменения казачьего уклада по варианту «некоторых членов Государственной Думы». Интересно бы проследить еще – эти «некоторые члены Думы» - не от фракции ли большевиков?
Дешевый (с одной стороны) эффект законодательства по варианту членов Думы, таил в себе в недалеком будущем такие опасности, как лишение казачества своих казачьих особенностей, а затем и кардинальное изменение психологии, привычек и убеждений казака, перекрыл бы естественные каналы поступления прирожденных воинов и конников в ряды Русской Императорской Армии.
Мы думаем, что взгляды Петра Краснова на эту проблему не утратили и некоторый чисто практический смысл и будут интересны с точки зрения сегодняшнего дня, конечно, с поправкой на нынешние условия и прошедшие почти сто лет. Они заключают в себе то, что может быть использовано сейчас с немалой пользой для возрождения казачьего духа, уклада жизни, воспитания казачьей гордости и патриотизма.
Именно поэтому предоставляем читателю возможность самому ознакомиться с одним из небольших трудов выдающегося русского писателя, публициста, политического и военного деятеля Петра Николаевича Краснова, многие произведения которого уже изданы в последние годы в современной России и пользуются заслуженным уважением и популярностью не только среди потомков казаков, но и среди массы неказачьего населения.
Впервые этот рапорт-отзыв полковника П.Н. Краснова был опубликован мною в небольшом казачьем эмигрантском журнале «Донской Атаманский Вестник» в № 150 за апрель 1998 года, издававшемся в городке Колтс-Нэк штата Нью-Джерси, США покойным Донским атаманом в Зарубежье профессором Н.В. Федоровым.
Максим Ивлев
(Предисловие и публикация)
***
Командир 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева Полка
Июня 17 дня 1913 г.
№ 2061
г. Джаркент, Семиреченской области
на № 624
Начальнику Западно-Сибирской казачьей бригады
Р А П О Р Т.
Представляя при сем переписку по поводу законодательного предположения некоторых членов Государственной Думы об изменении порядка снабжения строевых казачьих частей конским составом доношу:
Нося в себе много заманчивого и прекрасного по наружному виду, суля поставить первоочередные казачьи полки в блестящее положение во всех отношениях и в то же время повысить экономическое состояние самих казаков, проект этот, в то же время, имеет в себе столько непродуманного, нежизненного, почти невозможного — что вряд ли может быть приведен в исполнение.
Самые причины, вызвавшие выработку этого законодательного предположения, настолько шатки и могут быть оспариваемы, что вряд ли при устранении их потребуется коренная ломка всего казачьего строя и, как я дальше докажу, совершенное уничтожение казачества в России.
Отбросив первоначальную историческую справку, местами очень неточную и неверную и представляющую лишь ненужную для дела лирику, разберем по пунктам все положительные и отрицательные стороны законодательного предположения.
Одной из главных причин, вызвавших составление означенного законодательного предположения, явилась беднота современного казака и дороговизна той «справы» казачьей, состоящей из обмундирования, снаряжения и лошади, которая при выходе казака на службу разоряет его хозяйство и систематически, в корне, подтачивает благополучие казачьих семей. Само Правительство признало разорительность сборов казака на службу и установило казакам пособия на покупку лошади, достигшие в Донском войске до 100 рублей и в Сибирском до 60 рублей каждому казаку.
Я не буду спорить с тем, что сборы на службу обходятся казаку весьма недешево и что помочь казакам в этом отношении необходимо нужно, однако, главной причиной, влекущей за собой обеднение казачества, следует считать вовсе не военную службу казаков и обязанность отбывать ее на своем собственном коне и со своим снаряжением, но причины внутреннего свойства:
Неумение обрабатывать землю и извлекать из нее все, что она может дать.
Малую культурность казаков.
Отсутствие хороших сельско-хозяйственных школ.
Лень и пьянство.
Быстро развивающееся за последнее время стремление к семейным разделам, влекущее за собою разорение крепких хозяйств.
Выборные станичные атаманы, часто выбираемые за бутылку водки и недостойно ведущие станичное хозяйство и т.п.
Устраните эти причины, чисто бытовые и казак легко снарядится на службу и приведет с собой доморощенного коня.
Снимите с казачьей семьи заботу о снаряжении сыновей на службу, снаряжении в полном смысле этого слова — от рубашки до коня — и не станет ли она еще более легкомысленной в отношении жизни, не породит ли это еще более беспечного отношения к своему хозяйству, бесшабашного пропивания урожая и имущества в сознании, что ничего не нужно и ничего не требуется? Лишая казака священной заботы приберечь копейку к торжественному дню отправления сыновей на службу, мы рискуем не только не поднять его экономическое благосостояние, но напротив, довести его до нищеты. И это не парадокс.
Казак по существу, по историческому прошлому, легкомыслен по натуре. Есть и теперь среди казаков домовитые хозяева — этих ничем не собъешь, но эти и теперь любовно снаряжают сына на Царскую службу, но большинство может окончательно залениться и упасть на самое дно человеческого существования.
Выездка приводимых казаками молодых коней часто не представляет такого затруднения в полках, как это рисуется членами Государственной Думы. Чтобы облегчить это, следует лишь узаконить практикующийся во многих полках способ обучения и выездки, при котором молодым казакам даются лошади старослужащих, а старослужащие казаки выезживают лошадей молодых казаков в течение тех четырех месяцев, которые даны казакам для одиночного обучения до постановки их в строй.
Необходимо издать соответствующее наставления для выездки строевой казачьей лошади, применительно к методу, принятому в Казачьем Отделе Офицерской Кавалерийской Школы и дававшем в 4 месяца совершенно достаточно выезженную на уздечке и напрыганную строевую лошадь, ничего не боящуюся, умеющую ложиться и притом - совершенно сбереженную. Составить Наставление, привить основы этой выездки через Офицерскую Кавалерийскую Школу, сотню Николаевского Кавалерийского Училища, Новочеркасское и Оренбургское Училища всей полковой молодежи — и окончательно исчезнут в казачьих полках те недообъезженные лошади, которые существуют кое-где теперь.
Правда, существование в полках войсковых, то есть иными словами, казенных лошадей, весьма облегчило бы выбор казаков в учебную команду и разведчики, но этот вопрос далеко не так остро стоит, как это кажется членам Государственной Думы, и хороший опытный сотенный командир и теперь умеет подобрать и лошадь и всадника.
Гораздо острее стоит вопрос о казенно-офицерской лошади, но и его легко разрешить, определив иметь в каждом полку на все положенное по штату мирного времени число офицеров казенных лошадей, ремонтируемых на общем основании со всею конницей ремонтными комиссиями с уплатой денег из войсковых капиталов. Прибавка ежегодно 3-6 лошадей на кавалерийскую и 12-24 лошадей на казачью дивизию для офицеров казачьих полков не представило бы при ежегодном кавалерийском ремонте в 10500 лошадей никакого труда.
Что касается одномастности сотен и взводов при строевом ранжире, то этот вопрос разрешается теперь очень легко и за малым исключением разномастные сотни имеются лишь там, где на это не обращено внимание ближайшего строевого начальства. Да и вопрос этот никакого существенного значения не имеет.
Переходя к более существенной практической стороне законодательного предположения, мы сейчас же увидим его полную неосуществимость. Для ремонта нашей регулярной Конницы требуется 10500 коней и кобылок ежегодно. 13 ремонтных комиссий, расположенных по всей России с трудом набирают это количество верховых лошадей, причем, около половины 4500-5000 берется из частного коневодства в Задонской степи, обязанного доставлять ежегодно известное количество сповоженных лошадей. Это Задонское коневодство может быть покончит свое существование в 1916 году и ремонтные комиссии теперь уже озабочены подысканием новых источников пополнения своих ремонтов. Где же будут брать лошадей для первоочередных полков войсковые ремонтные комиссии, которых, считая, что мы имеем:
В Донском войске - 18 полков 6 сотен и 7 батарей,
в Уральском войске - 3 полка и 1 сотню,
в Оренбургском - 6 полков, 5 сотен и 2 батареи,
в Кубанском - 11 полков, 4 сотни и 4 батареи,
в Терском — 4 полка, 2 сотни и 2 батареи,
в Семиреченском — 1 полк,
в Астраханском — 1 полк,
в Сибирском — 3 полка,
в Забайкальском — 4 полка и 2 батареи,
в Амурском — 1 полк,
в Уссурийском — 2 сотни,
а всего 53 полка, 20 сотен и 17 батарей, считая число лошадей в полку 868, в сотне 120 и батарее 80 лошадей, войсковым ремонтным комиссиям потребуется единовременно 46764 лошади и ежегодно ремонт в 4676 лошадей.
Если единовременное приобретение 46764 лошадей не представит большого затруднения, так как эти лошади могут быть приобретены у состоящих в настоящее время на службе в первоочередных полках казаков, то ежегодный ремонт 4676 лошадей для казаков год от года будет труднее. Теперь, когда каждый казак знает, что он должен вывести на службу своего сына конным, он так или иначе озабочен конеразведением. Для этого существуют конноплодовые станичные табуны, хотя и медленно, но развивается подворное коневодство и в Донском войске, до 90 % казаков выходит на службу на доморощенных лошадях. Когда вместо лошадей явятся деньги — лошадей не станет. Всякому сельскому хозяину хорошо известно, что верховая лошадь дает один убыток. Ремонтные комиссии подняли цену за лошадь до 650 рублей и предположено довести стоимость лошади до 1000 рублей, лишь бы заставить сельских хозяев вести верховую лошадь. Войсковые ремонтные комиссии вряд ли дадут более 300 рублей за голову. Где же они купят лошадей, если разведение быков, овец или хлебопашество дают вдвое, вчетверо и вдесятеро больше дохода, нежели разведение верховых лошадей? Сибирское войско для своей гвардейской полусотни с трудом набирает ежегодно 20-30 лошадей и ищет этих лошадей все в том же Задонье. Предлагаемый членами Государственной Думы законопроект грозит убить подворное и табунное казачье коневодство и совершенно обезлошадить казаков.
Еще сложнее обстоит вопрос с полками второй очереди. Нечего и говорить, что оконять их по военно-конской повинности — немыслимо. Это значило бы низвести вторую очередь до степени ездящей милиции. Сбор лошадей по военно-конской повинности слишком медлен, хранить седла в неприкосновенных запасах и выдавать лишь по мобилизации — невозможно. Члены государственной думы глубоко ошибаются, если думают, что казачество утратило в своих станицах всякое боевое значение и воинский дух. Если это еще случилось до некоторой степени в Донском и Кубанском войсках, засосавшихся среди мирного населения в тине низменных житейских забот, то остальные войска и в станицах своих каждую минуту готовы выскочить на конях и с оружием в руках для отражения врага внутреннего. Мне лично пришлось видеть Терскую станицу в 20 минут по тревоге, произведенной пастухом, выскочившую в составе совершенно готовой полусотни для отбития у ингуш угнанных ими в горы казачьих стад. Семиреченские казаки только потому и живут мирно и спокойно среди громадной киргизской орды, что киргизы знают, что каждая станица и каждый поселок готовы всегда выйти на конях, как грозная военная сила. А летние лагерные сборы? На чем их отбывать? Пешком? Кому неизвестно, что вторая очередь представляет из себя — едва ли не более грозную силу, нежели первая очередь. И в Восточную войну 1854-55 гг. и в Русско-Турецкую войну 1877-78 гг. и в Русско-Японскую войну именно вторая очередь казачьих войск и сыграла главную роль. Если действия Донской дивизии не были так хороши, как того можно было ожидать, то виноваты в этом не казаки, а неудачный подбор командного состава. Наконец, в годину русской смуты и нестроения Донское войско, Сибирское и Оренбургское в несколько дней мобилизовали свои полки для подавления беспорядков. При новом законе это станет невозможным.
Но главный недостаток предлагаемого законопроекта заключается в том, что этот законопроект играет в руку тем темным силам, которым казачество русское не дает разыграться. Он стремится «расказачить» казачество. Казак без своего коня, без седла и убора перестанет быть казаком. Может быть, эта мера и прибавила бы в ряды русской конницы около 60 полков уланского типа, но лишила бы Россию того таинственного казачества, тех многих трудно поддающихся исчислению сил казачьих, которых трепетали и трепещут и поныне враги внешние и внутренние.
Этот законопроект в корне подорвет всю этику казачьей семьи и из военной семья эта станет гражданской, мужицкой семьею. И теперь, как и в старину, едва казачьему сыну минет 10 лет, в казачьей семье растет забота, как снарядить этого сына на Царскую службу.
Многие годы в тихой казачьей семье идут беседы, где и как достать коня, невольно вспоминается старая служба. Имея у себя во дворе коня, есть возможность и самому старому казаку поразмять свои кости, погарцевать по станице. В праздники бывает и рубка, и джигитовка, и этот боевой конь, живущий в семье, является связующим звеном между станицей и полком. Создается в казачьей семье особая военная атмосфера, в которой и растет молодой казак. Кто служил близко с солдатами и казаками, тот подметил громадную разницу между первыми и вторыми. Солдаты на военной службе путем воспитания делаются военными, казаки приходят военными по духу и в полках лишь совершенствуются.
Новый закон даст России сначала казаков без лошадей, а потом и совершенно лишит ее казачества, которое далеко еще не закончило своей исторической роли и в ближайшую войну в умелых руках подарит России победы, которыми будет гордится Россия, как гордится победами Ермака, Краснощекова, Платова, Бакланова и других героев казачества.
Только враги России или люди, ничего не понимающие в казачестве, могли предложить законопроект, присланный мне на заключение.
Из всего предлагаемого может быть принят лишь пункт II по уставу о воинской повинности изд. 1874 года ст. 415 в изложении:
… «в каждой казачьей строевой части содержатся по действительному числу офицеров части казенно-офицерские лошади, которые ремонтируются за счет казны порядком, установленным для таковых же лошадей регулярной кавалерии»...
Но и этот пункт необходимо развить, добавив: «казенно-офицерская лошадь не исключает обязательства каждого офицера иметь одну собственную строевую лошадь. Казенно-офицерская лошадь служит в помощь офицеру, давая ему возможность больше работать на коне и заменяя его лошадь в случае ее болезни».
Командир полка, Полковник Краснов
