но время я часто в мыслях возвращался к этим событиям. Трудно теперь сказать, почему так происходило. Потом взял и изложил всё это на бумаге, просто так, для памяти. Получилось что-то похожее на обычное повествование. Интересным ли оно вышло – судить читателю. Героического там мало. Но там есть правда, так как всё рассказанное мной имело место в реальной жизни.
Это удивительный пример того, как порой сама жизнь создаёт такие захватывающие и фантастические сюжеты, какие не сможет придумать автор, обладающий даже самым богатым воображением.
«Дороги, которые мы выбираем», - так называется интересный рассказ американского писателя О, Генри. Он многим хорошо известен. Там, главный герой грабитель Акула Додсон, оказавшись перед непростым решением, выбирает свой путь и, не задумываясь, стреляет в своего друга, такого же разбойника, как и сам.
Всех нас очень часто жизнь ставит перед выбором. И нам приходится решать, какой дорогой идти, какой выбрать путь. Но куда он приведёт нас – мы даже не догадываемся, и, порой, рассчитывая на одно, получаем совсем другое. А, может быть, совсем не мы их выбираем, эти дороги, а они выбирают нас?
Так и в этой истории, которой пришлось стать свидетелем, а в некоторой степени и её участником. Здесь тоже, человек, по вине обстоятельств, оказался перед трудным выбором, от которого, скорее всего, зависела его жизнь. Он сделал его и пошёл по выбранному пути, который, всё-равно, привёл его к гибели.
Моё личное мнение об этом человеке не имеет никакого значения и не играет никакой роли. Хотя, конечно, оно имеется. Но в данном случае – не в этом суть.
Настоящего имени этого человека я не назову, несмотря на то, что его уже давно нет в живых. Это был офицер, по национальности – армянин. Поэтому называть его я буду Вазгеном. Почему так? Просто это первое армянское имя, пришедшее на ум. На самом деле, звали его по-другому.
Он закончил Ленинградское зенитно-ракетное училище в конце восьмидесятых годов и начал офицерскую службу в Советской Армии. Развал Советского Союза многим людям сломал судьбу, и Вазген исключением не стал. В звании старшего лейтенанта он уволился из армии и уехал к себе на родину в Армению. А там уже несколько лет шла война с Азербайджаном за Нагорный Карабах. Так Вазген снова оказался в армии, но уже армянской, и попал на войну в Карабах. В этой опереточной армии он очень быстро сделал карьеру, став через четыре года командиром пехотного батальона, подполковником армянской армии. Позднее, мы иногда в шутку дразнили его «армянским подполовиковником».
Со временем, поняв всю бесперспективность своей службы, он уволился из армянской армии и переехал в Россию. Была середина девяностых годов прошлого века, заканчивалась первая чеченская война.
Каким-то образом он получил российское гражданство и призвался в Вооружённые Силы РФ. Его звание подполковника армянской армии в Министерстве Обороны России ни на кого должного впечатления не произвело, поэтому призван был в Российскую армию в том же звании, в каком закончил службу в Советском Союзе – «старшим лейтенантом». Служить ему пришлось на Кавказе, в Ингушетии, офицером одного из военкоматов. Об этом он рассказывал сам, но в подробности не вдавался.
В одно мгновение судьба его круто и неожиданно изменилась. В начале 1998 года он попал в чеченский плен. Но на тот момент боевые действия на территории Чечни уже не велись, поэтому его захват чеченскими боевиками, пленением уже никак нельзя было назвать. Это было обычное похищение, которое в тех местах и в ту пору большой редкостью не являлось.
По его рассказу, захвачен боевиками он был в доме своего друга, ингуша. Причём, по мнению самого Вазгена, именно этот друг и сдал его чеченским бандитам. Давно прошли те времена, когда на Кавказе хозяин головой отвечал за присутствующего в его доме гостя. Многое изменилось там с тех пор.
В ту же ночь его горными дорогами вывезли в Чечню и там, в Грозном, содержали в подвале полуразрушенного дома. Через неделю он был переправлен в Бамут и стал пленником банды Хархароева. Того самого, у которого до этого в руках находился солдат-пограничник Женя Родионов. Именно Хархароев казнил Женю за то, что тот не отрёкся от православной веры и не принял ислам. Он так и говорил потом матери Родионова: «Принял бы мусульманскую веру - остался бы жив». Но всё это произошло в Бамуте гораздо раньше.
По рассказам Вазгена, пленников там находилось человек пятнадцать. Постоянным это число не было никогда: то больше, то чуть меньше. Кто-то погибал, кого-то увозили, взамен привозили других. Все пленники были российские военнослужащие, в разное время и разными путями попавшие в руки боевиков.
Как-то раз, рассказывая о том, что довелось пережить и повидать, находясь в плену, он, после долгой паузы, заметил - хуже и страшнее времени, чем это, в его жизни не было. Но в подробности никогда не вдавался, а когда начинали расспрашивать, сразу уходил от этой темы.
А ещё, он никогда не рассказывал о том, каким образом ему удалось освободиться из плена. Это остаётся загадкой и по сей день. Уже после его гибели мы пытались выяснить этот вопрос, прибегая к помощи сотрудников ФСБ, работавших в нашем районе.
В ходе этого расследования, стала известна одна интересная деталь. Оказывается, что после прекращения ведения боевых действий в Чечне 1996 году, работа по освобождению наших пленных и заложников продолжалась вестись на протяжении всего времени, вплоть до начала второй чеченской войны. Выполняли эту работу сотрудники ГРУ и ФСБ, причём, порой, весьма успешно и эффективно.
С полевым командиром Хархароевым подобные переговоры тоже велись, и несколько человек из числа его пленников были освобождены. На каких условиях это происходило – сейчас трудно сказать. Оказывается, и у Вазгена имелась возможность получить свободу. Чтобы освободить его, сотрудникам ФСБ нужно было только получить его согласие. Но согласия он не дал, объясняя впоследствии свой поступок тем, что боялся провокации, а возможность освобождения из плена таким путём считал маловероятной. Кто знает, как оно там было на самом деле? Тем не менее, каким-то образом и с чьей-то помощью выбраться из плена ему удалось.
В плену он пробыл около восьми месяцев и оказался на свободе в конце 1998 года. А после этого – долгая реабилитация и восстановление в рядах Вооружённых Сил России.
Шла вторая чеченская война, и Вазген проходил службу в одной из комендатур горного района Чечни. Но отношения с командиром части у него не складывались. Командир пренебрежительно относился к нему, не доверял никаких серьезных дел и неоднократно называл предателем. Возможно, какие-то основания для этого у него были. По этой причине Вазгена через некоторое время перевели в другую часть. Кто помогал ему с переводом? Это известно. Офицер Российской Армии в звании полковника. По национальности – чеченец.
Так он оказался у нас. С его появлением, в нашей части сразу начали происходить странные и неприятные события, которых не наблюдалось ранее. Разведгруппы, уходящие отрабатывать надёжную, неоднократно проверенную информацию, работали впустую и возвращались безо всякого результата. И это в лучшем случае. Случалось, что они, работая по своим задачам, выходили на минные поля, недавно выставленные на маршрутах их движения. Мы поражались - откуда противник мог знать эти маршруты? Бывало и так, что наши разведчики попадали в засады, организованные противником в самых неожиданных для нас местах.
Спецоперации, зачистки и иная наша боевая работа перестали быть эффективными, а потери стали ощутимыми и более значительными, чем раньше. Противник во всём стал опережать нас на несколько ходов, складывалось впечатление, что он заранее знает все наши шаги. Это заставило задуматься и начать анализировать создавшуюся ситуацию. Сомнений не было: имеет место серьезная утечка информации. Но кто этим занимается? Никаких фактов нет, есть только домыслы и догадки.
А тут ещё неожиданно стала известна одна деталь. Возникла щекотливая ситуация, но кое-какие вопросы прояснить она нам помогла. Известно, что мусульмане, после посещения туалета, туалетной бумагой не пользуются, а используют для этих целей воду. Поэтому у них в отхожих местах имеются небольшие ёмкости с запасом воды. Но у нас мусульман не было. Те двое татар, что служили с нами, уже давно обрусели, и для такого деликатного дела тоже использовали туалетную бумагу. Поэтому в нашем «гальюне» никаких бутылок и фляжек с водой не имелось. А тут вдруг, в одной из кабинок, неожиданно появилась полуторалитровая пластиковая бутылка с водой. «Вычислить» кто ею пользуется, было делом техники и особого труда не составило. Им оказался наш «армянский подполовиковник» Вазген.
От него потребовали объяснений, и он сознался, что является мусульманином. Мы недоумевали, как такое могло быть: армянин – и вдруг, мусульманин? Тогда он стал пояснять, что в Армении, где-то далеко в горах, живут древние племена, которые исповедуют ислам. А род его ведёт начало именно от этих малочисленных мусульманских племён. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он сам является мусульманином. Но такое объяснение не показалось нам ни правдивым, ни логичным. Стали выяснять это обстоятельство дальше, так как было очевидно, что Вазген что-то скрывает, а ключ к разгадке многих вопросов находится где-то рядом.
Тщательно было изучены документы в его личном деле. Его детство и юность, действительно прошли в Армении. Но не было найдено даже намёка на то, что он является каким-то особенным армянином, мусульманином. Тогда обратились за помощью в отделение ФСБ, имеющееся в нашем районе. Там, после недолгой проверки, нам ответили, что никаких древних мусульманских племён в Армении нет и в помине. По всему выходило, что наш Вазгенчик нам врал.
Снова призвали его к ответу и прижали доказательствами. Отвечать на трудные вопросы ему было не просто, хотя он и выкручивался, как мог. А потом признался, что ислам принял, находясь в плену. Правда, при этом утверждал, что пошёл на это сознательно и добровольно. Находясь в плену, ему было предоставлено большое количество религиозной литературы, читая её, он проникся идеями ислама и решил принять мусульманскую религию. Доказывал, что насильно к этому его никто не принуждал. Тогда почему сразу скрывал, что мусульманин?
В своей книге «Моя война» генерал Трошев касался этой темы. Там он говорил, что случаи принятия ислама нашими пленными были не такими уж и редкими. Но во всех без исключения случаях, при принятии мусульманской веры, требовалось совершение ритуальной казни. Жертвами этих казней были православные, «неверные», как правило, находящиеся в руках боевиков пленники и заложники. Принимавший ислам, зачастую вынужден был совершать убийство такого же несчастного, с которым самому много времени приходилось делить тяготы плена. Этот факт общеизвестный и генералом Трошевым ничего нового сказано не было. Только до него никто другой об этом так откровенно не говорил.
Вазгену тоже был задан этот вопрос. Но он категорически отрицал своё участие в ритуальной казни, объясняя это тем, что по своей воле принял ислам, в его искренности никто из чеченцев не сомневался, поэтому и не требовали от него участия в этом страшном действии. Но, как говорится, кто обманул единожды, тому ничего не стоит сделать это дважды. Поэтому ему не поверили и снова обратились за помощью в отделение ФСБ. Ответ оттуда вскоре был получен и оказался очень интересным.
Оказалось, что Вазген врал нам снова. Выяснилось, что мусульманскую веру он принимал не добровольно, а под угрозой смерти. И ритуальное убийство в сценарий принятия им ислама входило, и было совершено. Мало того, стал известен и ещё один интересный факт. После того, как Вазген стал мусульманином, его заставили жениться на чеченке, вдове погибшего боевика, для того, чтобы растить и заботится о двоих детях этого убитого чеченца. А впоследствии эта чеченская женщина родила ещё одного ребёнка, третьего, но уже отцом его был Вазген.
В таком случае, можно было предположить, что из плена он был освобождён самими же боевиками с какими-то задачами на будущее, которые он обязан был выполнять. Возможно, для большей достоверности было инсценировано проведение спецоперации по его освобождению, либо организован побег. Впоследствии, ему удалось каким-то образом восстановиться в рядах Вооруженных Сил, и попасть служить на Кавказ, в Чечню.
Учитывая всё это, многие дальнейшие события становились понятными и выстраивались в логическую цепочку. А наши постоянные провалы и неудачи, были в этом случае вполне объяснимыми. Скорее всего, они связаны именно с появлением в нашей части Вазгена. Но должен заметить, что это только догадки, основанные на косвенных уликах и подозрениях. Других фактов, подтверждающих соответствующую деятельность этого человека, у нас не было. Этим и объяснялась наша недостаточная решительность. Постоянно имели место сомнения: «А если он всё-таки не виновен, ведь это наш боевой товарищ»?
Со временем, мы обратили внимание на ещё одну закономерность. Любая боевая деятельность проходила успешно и давала результаты тогда, когда Вазген в части по каким-либо причинам отсутствовал, или к подготовке операций не привлекался. Поэтому, когда начиналась подготовка к какому-нибудь серьёзному делу, его сразу старались под любым предлогом «сплавить» на несколько дней в командировку. В ту же Ханкалу, например.
Меры предосторожности в повседневной жизни нами выполнялись неукоснительно. За территорию части в одиночном порядке никто не выходил ни по какой причине, и не под каким предлогом. Только один Вазген пренебрегал этими правилами. А когда ему по этому поводу делали замечание, отвечал, что ему в селе ничего не угрожает. Он здесь свой, и его никто не тронет. Но время показало, что это было пагубное заблуждение с его стороны.
Одевался он при этом своеобразно и колоритно: на голове тюбетейка с кисточкой, и шёлковая зелёная рубашка на выпуск. Под рубашкой кобура с ПМ, иногда брал с собой ещё и укороченный «Калашников». Местные чеченцы так не одевались, поэтому он своим ярким видом сразу всем бросался в глаза, словно пытаясь подчеркнуть внешним обликом своё «мусульманство».
Как-то Вазген зачастил в мечеть, она располагалась неподалеку от нас. А когда спросили, зачем ему это нужно, ответил, что собирается жениться. Но для этого ему нужно получить разрешение муллы. А ещё ему нужно сделать обрезание, так как для женитьбы на чеченской женщине это является обязательным условием. Вот он, часто отлучаясь, и решает эти вопросы. Мы тогда удивились, полагая, что раз он мусульманин, то и обрезание должно было быть сделано, как само собой разумеющееся. Тогда он просветил нас «тёмных», что для принятия ислама это не обязательное условие, а вот для женитьбы – обязательное.
В этот раз мы готовили спецоперацию. Вазгена «запустили» на три дня в командировку в Ханкалу с какой-то пустяковой задачей. Решили обойтись без его «помощи». Но к исходу третьего дня, когда срок его командировки истёк, в часть он не прибыл. На это никто особого внимания не обратил, такое с ним случалось. Довольно часто он оставался ночевать неизвестно где, у каких-то своих знакомых. Полагали, что и в этот раз имеет место та же самая картина.
А наутро следующего дня наш оперативный дежурный принял сообщение, что в центре села, на улице обнаружен труп. Предполагалось, что погибший являлся офицером нашей части. Он был в гражданской одежде, но при себе имел пакет с военной формой. А чуть позже пришло уточнение, что труп был обнаружен не на улице, а в доме, и указывался адрес.
Быстренько проверились. Все наши оказались на месте, не было только Вазгена. Но мы ещё надеялись, что он просто задержался в командировке. Сразу по указанному адресу выехала группа наших офицеров, хотя там уже работали представители МВД.
Прибыв на место, и быстро разобравшись в обстановке, они вышли на связь по радиостанции. Все сомнения рассеялись. Это был он.
Из отдела милиции нас постоянно информировали о ходе расследования. Через некоторое время стал известен результат допроса хозяев квартиры, где он был убит. Выяснился интересный факт, что хозяйкой квартиры оказалась старшая сестра той чеченки, на которой он собирался жениться. Она рассказала, что в момент убийства, сам Вазген сидел за столом на кухне, а она вместе с мужем находилась в другой комнате. Самого убийства по этой причине, она не видела, а только слышала крики, шум и выстрелы. По её словам, убийца влез в дом через окно на кухне, начал что-то громко спрашивать у Вазгена, стоя перед ним, потом закричал и начал стрелять. Выстрелов было несколько. А потом он скрылся, тоже через окно кухни. На правду это мало походило, скорее всего, это была на ходу придуманная «сказка для дефективных детишек». Вскоре стали известны материалы предварительного расследования, и говорили они о другом.
Тем временем вернулась группа наших офицеров, которых отправляли на место происшествия. Возглавлял её майор, числящийся по штату авианаводчиком. Этот парень оказался весьма толковым и серьёзно подошёл к порученному делу. Он рассказал, что ему довелось увидеть на месте самому, и что удалось узнать, из разговоров с милицейской следственной группой.
По всему выходило, что убийца был не один, в дом проникли несколько человек. И вошли они через двери, которую им кто-то открыл, либо оставил заведомо открытой. Скорее всего, это были хозяева квартиры, которые состояли в сговоре с убийцами. Разговаривали они с Вазгеном на кухне, там же и убили его выстрелом в затылок из автомата. Выстрела всего было сделано два: один в потолок кухни, другой в голову Вазгена.
В потолок выстрелили, видимо, для психологического эффекта, чтобы вызвать испуг и растерянность. Потом стали допрашивать, но что пытались выяснить – не известно. Когда его убивали, он лежал на кухне на полу лицом вниз. Выстрелили из автомата в затылок. Пуля, войдя в затылок, вышла через левый висок и застряла в половице. Её обнаружили без труда: АК – 47, калибр - 7,62 миллиметра.
Когда все следственные действия на месте преступления были закончены, труп передали в часть. Его занесли в палатку, которая использовалась, как солдатская душевая, и положили на лавку. Наш лейтенант-медик начал его осматривать. Через некоторое время меня позвали в эту палатку. Когда я вошёл, медик указал на обнаруженные травмы, которые погибший получил ещё при жизни. Левое ухо было надорвано и в кровоподтёке, на правой стороне головы, не повреждённой попаданием пули, в нескольких местах рассечена кожа. Медик пинцетом приподнял ему губы. С внутренней стороны они имели рваные раны. Два зуба были выбиты и их обломки находились во рту. Всё тело Вазгена было в синяках, особенно руки. Скорее всего, он ими прикрывался, когда его били. Перед смертью его пытали и избивали. Что они хотели узнать? И что он им рассказал? Выходя из палатки, я обернулся и ещё раз посмотрел на голое тело погибшего. Про себя отметил, что обрезание он так и не успел сделать.
Страшная смерть. Погиб даже не в бою. Убивали, как беззащитное животное, а перед этим пытали. За что? Случайно он попал в руки боевиков, или там ему была назначена встреча? Может быть, они охотились именно за ним, но что в нём было такого ценного? Или ждали кого-то другого, а подвернулся этот? А если он работал на них, то убрали за ненадобностью, или как не оправдавшего надежды? Больше вопросов, чем ответов. Но истину теперь уже не установить.
У нас в части была традиция: прощаться с погибшими. Личный состав выстраивался на плацу, потом выносили носилки с телами погибших и ставили их в центре плаца. Короткое слово командира, и вся часть в колонну по одному проходила мимо носилок. Головные уборы держали в руках. Каждый на мгновение останавливался, что-то произносил, либо стоял задумавшись. И так, пока не проходил последний солдат.
Правилу не изменили и в этот раз. На другой день, перед отправкой тела, было организовано прощание с Вазгеном. Весь ритуал был организован, и проходил, как обычно. Только у носилок с погибшим никто не останавливался, все проходили мимо, не задерживаясь. Он не был для нас своим, пока был жив. Он им не стал и после смерти. Чужой, среди своих. Бог ему судья.
Через несколько часов за трупом пришла «вертушка». Мы вышли её встречать. Вокруг посадочной площадки было выставлено оцепление. Быстро вынесли на носилках труп и погрузили его в вертолёт. Потом все отошли в сторону, «вертушка» пошла на взлёт, и вскоре скрылась за деревьями. Вазген отправился в свой последний путь.
Я сам не видел, или не обратил на это внимания, но мне рассказали потом, что позади солдат оцепления посадочной площадки, стояла чеченка с младенцем на руках. Она смотрела вслед уходящей «вертушке», и плакала. Кто эта женщина? Может быть, она и есть новая жена Вазгена? Этого никто не знал.
Так и закончилась эта путаная история, в которой, к сожалению, нет положительных героев. Сам Вазген на героя оказался совершенно не похож. Да и мы тоже, все вместе были не на высоте. Получается, что гонялись за какой-то тенью, пытаясь разоблачить предателя. Ходили вокруг да около, так ничего не добившись, и не доказав. А являлся ли он предателем? Кто может это с уверенностью сказать? В отношении этого были только домыслы, основанные на косвенных фактах и уликах. И больше ничего.
Но жизнь сама расставила всё по своим местам. И каждый получил то, что заслужил.
Дороги, которые мы выбираем… Знать бы, куда они приведут нас…
28 февраля 2009 года.
Ю. Васильев.
