ДМИТРИЙ БЯЛЫНИЦКИЙ-БИРУЛЯ
«Передайте Вашему Государю, что если еврейский народ не получит прав
добровольно, то таковые будут вырваны при помощи революции».
Янкель Шифф, миллиардер США, 1905 год.
Еще Геродот, отец истории, утверждал, что история учит, история призвана учить. История должна быть, прежде всего, суммой знаний. Но история — это, конечно же, не простая сумма, а еще и анализ того, как это было на самом деле. Должны быть и ответы на вопросы: почему это было и, как это нам сегодня понимать, и к этому относиться.
В истории России период 1905-1907 гг. представляет собой особый интерес. Всего за два с половиной года общественное сознание, законодательство и государственный строй претерпели серьезные изменения. В России впервые появились выборные законодательные учреждения, легальные политические партии, свободная пресса. Самодержавие сделало шаг в направлении конституционной монархии. В 1905 году произошли события, которые вошли в историю под названием — «Первая русская революция».
До распада СССР в 1991 году все мы изучали нашу историю по учебникам, в которых утверждалось, что события 9 (22) января 1905 года в Петербурге послужили началом «Первой русской революции». В катехизисе большевиков — «Кратком курсе истории ВКП(б) [Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)]» воскресенье 9 января 1905 получило, ввиду особой значимости, собственное имя — «Кровавое воскресенье». События описывались так: «Страшная весть о кровавом злодеянии царя разнеслась повсюду. Возмущение и негодование охватили весь рабочий класс, всю страну. Не было города, где бы рабочие ни бастовали в знак протеста против злодейства царя и не выставляли политических требований. Рабочие шли теперь на улицу с лозунгом «долой самодержавие». Рабочее движение поднялось на огромную высоту. В России началась революция».
Бесспорно, что рабочий вопрос, в конце 1904 года и весь 1905 год, составлял ось всего внутреннего положения России. Революция 1905 года возникла не сама собой — она имела своих творцов или, как сегодня говорят, политтехнологов. Кто помнит сегодня, например, такие имена как: Азеф, Витте, Парвус, Троцкий, Рутенберг и др.? Ясно только одно — все они делали революцию 1905 года отнюдь не в русских интересах. За доказательствами не надо далеко ходить — они у всех перед глазами: русские сегодня или вымирают, или рассеяны по всему миру.
Русское рассеяние.
В 1913 году французский экономический обозреватель Эдмон Тэри получил от французского правительства задание изучить результаты реформ и состояние железных дорог в России. В СССР его работа «Россия в 1914 году» никогда не издавалась. Выводы из этой работы свидетельствуют о том, что в начале ХХ века Россия была сильной здоровой державой, стремительно идущей вперед. Тэри писал: «Возрастание государственной мощи создается тремя факторами экономического порядка:
1) Приростом коренного населения;
2) Увеличением промышленной и сельскохозяйственной продукции;
3) Средствами, которые государство может вложить в народное образование и национальную оборону».
Интересны его данные по приросту населения: «Население России с 1902 года по 1917 год выросло на 22.7% (на 31.7 млн. человек). Этот прирост кажется удивительным, если учесть, что в течение предшествующего десятилетия — с 1892 по 1902 годы он составлял 15.4% (рост примерно на 18.6 млн. человек)». По прогнозу Тери, численность населения России (в старых границах Российской Империи) к 1948 году должна была составить 343.9 млн. человек.
Главный вывод отчета Тэри: «Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях.… Итак, если в течение 36 последующих лет все будет идти так, как между 1900 и 1912 г.г., то население России в 1948 г. будет выше, чем общее население 5-ти других больших европейских стран».
И к чему же мы пришли в начале ХХI века? Во-первых, исчезла прежняя Россия — от нее оторвали куски и назвали их суверенными государствами, в которых брошены на произвол судьбы более 25 млн. этнических русских. В своей книге «Россия в обвале» А.И. Солженицын пишет: «Могли ли самые обезнадеженные из наших предков предвидеть такое катастрофическое крушение России? За несколько коротких дней 1991 года обессмыслены несколько веков русской истории. За два-три августовских дня смазаны и смыты два столетия русских жертв и усилий (8 русско-турецких войн) выйти к Черному морю… Земная история, может быть, не знает другого такого самоубийственного поведения этноса». Теперь старательно избегают слова «русский», заменяя его всегда на — «российский».
Во-вторых, происходит катастрофическое вымирание русской нации. По прогнозу Совета безопасности России, к середине нынешнего века население России может сократиться на треть. При сохранении нынешних демографических тенденций в 2050 году в России будет насчитываться не более 100 млн. жителей (выделено мною, Д.Б.). По расчетам Бюро переписей США, к середине века по численности населения Россия будет занимать 17-е место в мире. Сейчас она находится на 8-м месте.
По данным «Радио Свобода» смертность населения в России в конце 2000 года была в 1.5 раза выше, чем в развитых странах. В 1999 году число россиян старше 65 лет составляло 13%, но к 2050 году этот показатель увеличится до 25%. Основной причиной сокращения численности населения России остается эмиграция за рубеж — с 1992 по 1998 год страну покинули два миллиона граждан.
В России пустует почти треть сел и деревень. Об этом свидетельствуют первые официальные результаты переписи населения, проводившейся осенью 2002 года. На севере почти полностью исчезли отдаленные поселения. Много опустевших деревень — на Северо-Западе и в Центральных районах. С гибнущей деревней необратимо перерождается и весь русский народ.
По данным Госкомстата, в России за чертой бедности живет почти четверть населения — 37 миллионов человек. 70% российских семей, где есть дети, живут ниже уровня бедности, — заявила в 2003 году вице-премьер России Галина Карелова. В беседе с журналистами Карелова назвала условия жизни почти 500 тыс. российских семей — «экстремальными». Их доходы не превышают 2000 рублей в месяц. Бедность, по словам Кареловой, главная причина увеличения в России количества беспризорников.
А теперь сравним приведенные выше показатели жизни Российской Империи в начале ХХ века с теми же показателями в Росси через 100 лет, в начале ХХI века. Население России резко сократилось и дальше продолжает сокращаться. Русские сегодня вымирают. Это самое веское доказательство того, что все обрушившиеся на Россию «революции» стоили нам, русским, всем сообща и каждому в отдельности, невосполнимых потерь, не говоря уже о том, что все они были ни чем иным, как величайшим обманом и подлогом, а все сопутствующие им события оказались событиями позорными, антипатриотическими, антигосударственными и антирусскими.
Двойные агенты Азеф и Витте.
Боевики, которые сегодня терроризируют мирное население Чечни, в истории России были отнюдь не первыми. До них, 100 лет тому назад, то же самое творили их предшественники — боевики из партии эсеров (социалисты-революционеры). Из архивных дел того времени известно, что с февраля 1905 года по май 1906 года было совершено 15 покушений на губернаторов и градоначальников, 267 — на строевых офицеров, 12 — на священников. Среди жертв террора были и дети. Член Думы в 1905 году В.М. Пуришкевич пробовал установить общее число погибших и пострадавших от террористов в период первой революции (1905-1907 годы). По его подсчетам оказалось, что это число составляет более 20 тыс. человек.
Боевая организация (БО) эсеров существовала с апреля 1902 года. В ее функции входили подготовка и совершение террористических актов в России. Вначале руководителем БО был Г.А. Гершуни (до своего ареста в 1903 г.), затем по настоянию Г.А. Гершуни и М.Р. Гоца БО возглавил 34-летний Азеф. За границей представителем БО был М.Р. Гоц, которого по праву можно считать предтечей нынешнего чеченского террориста Шамиля Басаева.
В августе 1904 г. был выработан «Устав» БО, который делал ее совершенно независимой от партии эсеров. Формально БО возглавлял Исполнительный комитет в составе: Азеф, Савинков, Швейцер, но фактически решающая роль принадлежала «члену-распорядителю» — Азефу. В его руках находилась касса БО. Интересно, что Азеф предложил свои услуги Департаменту полиции еще в 1893 году и в течение 16 лет (1893-1908 гг.) являлся провокатором. Интересная деталь — в состав БО Азеф вошел в 1902 году по личному указанию министра внутренних дел России В.К. Плеве (1846-1904).
Без Азефа, как считал специалист по истории России Б.И. Николаевский (эмигрант с 1922 г.), автор книги «История одного предателя» (вышла в свет в 1932 г. за рубежом.), нельзя «понять много в истории первой русской революции — революции 1905 года и последующих годов» (выделено мной, Д.Б.). Это мнение авторитетно не только потому, что принадлежит специалисту высокого класса, но и активному участнику революции 1905-1907 гг., проведшему 10 лет в царской тюрьме и ссылках. Б.И. Николаевский сделал «героем» своей книги Азефа главным образом потому, что провокация сложилась в царской России «в стройную законченную систему», давшую миру «дело Азефа», которому суждено было войти в историю «в качестве классического примера провокации вообще».
Азеф Евно Фишелевич (1869-1918) многие годы был одновременно платным агентом русской полиции и руководителем крупнейшей в мире боевой террористической организации эсеров. Азеф, с одной стороны, выдал многих революционеров, но — с другой, организовал или участвовал в подготовке более чем 30 террористических актов, наложивших свой отпечаток на революционное движение начала ХХ века. Б.И. Николаевский в своей книге писал, что Азеф был аферистом, на все смотрящий с точки зрения выгоды, занимающийся революцией только из-за ее доходности и службой правительству не по убеждениям, а только из-за выгоды.
Одним из первых громких дел Азефа была организация покушения на самого министра внутренних дел Плеве, который был убит 28 июля 1904 года в Петербурге на Измайловском проспекте в результате взрыва 12-фунтовой (примерно 5 кг) бомбы, брошенной в окно его кареты, когда он ехал на доклад к царю. У Азефа была своя личная причина «расплатиться» с Плеве. По рассказам очевидцев, Азеф «трясся от ярости и с ненавистью говорил о Плеве, которого считал главным виновником еврейского погрома в Кишиневе в 1903 году». Убийство Плеве произвело огромное впечатление на все слои русского общества. Авторитет Азефа — главного «организатора этой победы» — поднялось на небывалую высоту. На глазах из технического руководителя БО он перерастал в вождя-практика.
В 1907 партия эсеров задумала нечто грандиозное — цареубийство. Азеф всерьез струсил браться за такое крайне опасное дело. Он прикинул, что гораздо безопаснее, и, главное, выгодней будет служить полиции, поэтому и выдал своему полицейскому начальнику А.В. Герасимову все планы покушения на царя. Азеф докладывал, что у членов БО имелось несколько проектов нападения на царя. Герасимов, в свою очередь, поставил Азефу жесткое условие — не допустить реализации ни одного из этих проектов и вести дело так, чтобы при этом у членов БО все время сохранялась уверенность, что все неудачи объясняются случайными совпадениями обстоятельств, что полиция не осведомлена об их планах. Естественно, Азеф справился с этой задачей без больших затруднений.
Но в этой истории обращает на себя внимание совсем другое. Герасимов позже вспоминал, что во время проведения им с Азефом этой операции ему бросилось в глаза совершенно исключительная осведомленность Азефа относительно всех предположенных передвижений царя. Все изменения, которые вносились в план царской поездки, в каком бы секрете они ни держались, немедленно становились известны Азефу, который обо всех о них получал извещения путем условных телеграмм. Азеф даже бравировал этой своей осведомленностью и посмеивался над Герасимовым, который этого рода новости узнавал позднее Азефа. А ведь по своему положению Герасимов должен был быть в курсе всех этих вопросов, т.к. именно на нем лежала основная забота о безопасности царя. Азеф говорил Герасимову: «Что стали бы вы делать, если бы во главе Боевой организации эсеров стоял бы не я, а кто-нибудь другой?».
Позднее Герасимов произвел строго секретное расследование — кто именно мог быть информатором Азефа. Результаты этого расследования заставили Герасимова схватиться за голову: все говорило за то, что информатором Азефа был не какой-либо второстепенный чиновник, а лицо весьма и весьма высокопоставленное. Герасимов доложил об этом председателю Совета министров П.А.Столыпину (1862-1911), который долго отказывался верить. По настоянию Столыпина была произведена дополнительная проверка полученного результата, которая только подтвердила первоначальный вывод: судя по всему, означенное высокопоставленное лицо действительно вполне сознательно оказывало содействие террористам в подготовке цареубийства. Все указывало на то, что этим лицом был Витте Сергей Юльевич (1849-1915), автор Манифеста 17 октября 1905 г., бывший председатель Совета министров, уволенный царем от должности 19 апреля 1906 года.
Какие изощренные двойные агенты! Казалось бы, правительство не имело ни права, ни возможности мириться с подобным положением. И, тем не менее, после долгих размышлений Столыпин дал указание не давать делу никакого движения. Разве можно было рассказать публично, что Витте (почти член Совета министров) в деле подготовки цареубийства сознательно помогал Боевой организации эсеров, руководителем которой был агент полиции Азеф, который, в свою очередь, действовал под контролем самого председателя Совета министров Столыпина? Можно было примириться со всем, что угодно, только не с оглашением подобных, в полном смысле слова, убийственных данных!
Витте оставил свои, крайне субъективные, мемуары. Кроме них, Витте решил вознести себе хвалу при изложении своей, весьма далекой от действительности, версии происхождения и характера революционных событий. В 1911 г. в Москве в издательстве И.Д. Сытина была выпущена в свет с многочисленными поправками и корректурами самого Витте брошюра под названием «Исход российской революции 1905 года и правительство Носаря». В качестве автора на этой брошюре значилось имя некого А. Морского (псевдоним В.И. фон Штейна), который исполнял при Витте разного рода комиссионные поручения.
В статье упоминалось о «гапоновщине» как петербургско-зубатовском эксперименте Плеве, об устройстве им еврейских погромов и т.д. Все это сопровождалось неприкрытым восхвалением деятельности Витте на посту премьера, его талантов, работоспособности, «самообладания», «невозмутимости» и т.д.
«Кровавое воскресенье» как провокация.
«Кровавое воскресенье», которым принято датировать начало первой русской революции, имело свою предысторию. Начальник Московского охранного отделения С.В. Зубатов (1864-1917) пытался создать легальные рабочие организации под эгидой полиции, которые вошли в историю под названием «зубатовщина» или «полицейский социализм». Одной из таких организаций было «Общество русских фабричных и заводских рабочих» в Петербурге. Во главе этого общества стоял священник Гапон Георгий Аполлонович (1870-1906), который посвятил себя заботе о бедном люде и который пользовался огромным уважением среди рабочих Петербурга. Гапон говорил, что монархия нисколько не противоречит требованиям рабочего класса и что рабочие должны организованным образом требовать улучшения своего положения.
Гапон был родом из казаков. Он окончил в 1903 г. Петербургскую духовную академию и получил место священника в санкт-петербургской пересыльной тюрьме. Позже Гапон писал в своих воспоминаниях: «С исчезновением Зубатова, петербургская организация рабочих осталась в неопределенном положении, так, что, когда в августе 1903 г. ко мне пришла депутация из пяти рабочих тайного комитета с просьбой взять дело в свои руки, я согласился».
Все это хорошо известно, но почти не известно другое — у Гапона был свой «серый кардинал» — террорист БО эсеров Рутенберг Пинхус Моисеевич (1876-1942), который сыграл огромную роль как в организации и проведении «кровавого воскресенья», так и в судьбе самого Гапона (в 1906 году, после всех пертурбаций, Рутенберг повесил-таки Гапона). Рутенберг был сыном купца, окончил Петербургский технологический институт и работал инженером на Путиловском заводе. Именно Рутенберг был автором петиции, которую рабочие несли вручить царю в день «крестного хода» и которая заключала в себе различные далеко идущие экономические и политические требования, как то: восьмичасовый рабочий день, свобода слова, стачек и т. д. Сама идея подачи петиции понравилась Гапону, но он не верил, «чтобы она имела успех, если не будет сопровождаться большой рабочей забастовкой».
Случайно или нет, но в начале января 1905 года начались волнения на Путиловском заводе, с которого были уволены несколько членов гапоновского «Общества». Директор завода пытался объяснить забастовавшим, что одному из уволенных был дан расчет за систематические прогулы, а другому за неумелую работу, «да и тот окончательно уволен был уже после перевода его на испытание к другому мастеру, показавшее малую его способность», но рабочие набросились на него с ножами, и он едва успел убежать. После этого началась громадная стачка, охватившая до 150000 рабочих Петербурга. Фабриканты отказались удовлетворить требования рабочих.
Тогда Гапон развернул чрезвычайно сильную агитацию среди рабочих. Он имел большой успех в том, чтобы склонить рабочих на непосредственное обращение со своими нуждами к Государю и поставить себя под его личную защиту, т.к. надежда на мирное разрешение тех вопросов, которые были причинами большого брожения среди рабочих петербургских заводов, заключаются в личном участии Государя в этом деле. Надежды на правительство не было, потому что оно слишком открыто будто бы держит сторону хозяев и пренебрегает интересами рабочих.
А в это время в самом правительстве происходили странные вещи. Поздно вечером 8 января, накануне «кровавого воскресенья», у министра внутренних дел Святополк-Мирского (он был назначен вместо убитого Плеве) состоялось короткое совещание по поводу распоряжений, которые были сделаны в отношении воинских нарядов для разных частей Петербурга с целью помешать движению рабочих из заречных частей города по направлению к Зимнему Дворцу. Все совещание носило совершенно спокойный характер. Святополк-Мирский успокоил всех тем, что дело вовсе не имеет серьезного характера. Он сказал, что будучи на докладе у царя, он узнал, что Государя в воскресенье в Петербурге не будет, а он проведет этот день с семьей в Гатчине.
Здесь следует обратить особое внимание на следующий ключевой момент: Святополк-Мирский сообщил, что он даст указание полиции заблаговременно предупредить рабочих (выделено мною, Д.Б.) о том, царя в Зимнем Дворце не будет. Поэтому все движение рабочих будет остановлено и никакого скопления рабочих на площади Зимнего Дворца не произойдет. Ни у кого из участников совещания не было и мысли о том, что придется останавливать движения рабочих силой, и еще менее о том, что произойдет кровопролитие.
Председатель Комитета министров С.Ю. Витте не мог не знать о всех приготовлениях, т.к. Святополк-Мирский советовался с ним буквально о каждом своем шаге. Кроме того, к Витте ночью 8 января (накануне!) приезжала депутация представителей общественности, уговаривая его взять все дело в свои руки и отменить распоряжение Святополк-Мирского о воспрепятствовании силою движению рабочих на Зимний Дворец. Витте категорически от этого отказался и сказал, что это дело царя, который «должен быть осведомлен о положении и намерениях рабочих».
Теперь-то мы знаем, что отнюдь не царь, а именно Витте был хорошо «осведомлен о положении и намерениях рабочих» и что именно он имел обширную агентуру среди эсеров. Недаром Плеве при жизни указывал царю, что «Витте красный, что все недовольные элементы в своей противоправительственной работе находят поддержку и опору в Витте» (см. «Красный архив», т.2, 1922 г.). Таким образом, Витте, стремясь вбить клин между народом и царем, оказался на самом острие этой грандиозной провокации. Витте, с одной стороны, дал совет слабому и безвольному министру Святополк-Мирскому, покорному слуге его велениям, жестко встретить «крестный ход» рабочих, а с другой стороны, потребовал от своих агентов непременно вести рабочих, прекрасно зная, что они не смогут вручить петицию царю по причине его отсутствия в Зимнем Дворце.
Дальше случился расстрел беззащитных людей. Толпы рабочих с женами и детьми, неся впереди царские портреты, хоругви и иконы, которые они взяли в часовне за Нарвской заставой, взломав в ней двери, с пением молитвы «Спаси, Господи, люди Твоя», двинулись к Зимнему дворцу. Во главе «крестного хода» шел Гапон, рядом с ним шел «верный» Рутенберг. Гапон был уверен в том, что защищает рабочих, и даже не догадывался, что Азеф с Рутенбергом уготовили ему роль козла-провокатора, ведущего баранье стадо на убой.
Мало кто знает, что при подходе к Зимнему дворцу первыми открыли огонь по цепи солдат боевики Азефа, внедренные в толпу рабочих, после чего солдаты открыли ответный огонь. Провокация удалась. Было много убитых и раненых. При первых же залпах Рутенберг повалил Гапона в снег, и они лежали рядом в снегу под градом солдатских пуль. Рутенберг спас Гапона от ареста, переодев его и доставив на безопасную квартиру.
В полночь 9 января Гапон обратился к рабочим с воззванием. Достойно внимания, что самые знаменитые, вошедшие во все учебники слова о том, что пули «убили нашу веру в царя» были написаны не им, а террористом Рутенбергом. От имени священника Гапона, обращавшегося к своей пастве, боевик Рутенберг призывал: «Бомбы, динамит — все разрешаю… Стройте баррикады, громите царские дворцы и палаты. Уничтожайте ненавистную народу полицию».
Затем Рутенберг и Гапон скрылись за границу. Вскоре они благополучно прибыли в Женеву. О Гапоне писали во всех газетах, его фотографии продавались во всех магазинах, за свою автобиографию он получил громадные деньги. Он даже вступил в ряды партии эсеров, но быстро понял, из какого рода людей состоит эта партия, и немедленно порвал с ней. Нашлось немало охотников эксплуатировать имя Гапона, в частности его внимания добивался полицейский сыщик и журналист бульварной прессы Манасевич-Мануйлов, в то время состоявший в качестве чиновника для особо грязных поручений при Витте (и здесь Витте!).
За границей Гапон много работал: составлял революционные воззвания, диктовал свои мемуары, поддерживал постоянные контакты с руководителями закрытого властями «Общества» и т.п. В октябре 1905 года Гапон был амнистирован и сразу же вернулся в Россию, где имел сношения с Витте, бывшим тогда председателем Совета Министров, получил деньги от правительства за убытки, которые понесло «Общество» вследствие его закрытия.
После возвращения в Россию Гапон стал опасен для террористов, т.к. слишком много знал. Поэтому Азеф дал устное указание своему боевику Рутенбергу пригласить Гапона в ресторан за городом, остаться там поздно ночью с ним ужинать, потом поехать в лес, «ткнуть, — как выразился Азеф, — Гапона в спину ножом и выбросить из саней». Такой план убийства не удался. Тогда Рутенберг заманил Гапона 28 марта 1906 г. на пустующую дачу недалеко от границы с Финляндией. Рутенберг оставил свои мемуары, которые весьма противоречивы и о многом умалчивают. Гапон в них представлен как провокатор и уже поэтому требуют к себе серьезного критического отношения, на что указывали специалисты по истории революционного движения в России.
В мемуарах Рутенберг так описывает момент казни Гапона: «…Я ушел из комнаты и почти истерически рыдал, приговаривая: «Ведь друг он мне когда-то был… Боже мой… Какой ужас!». Тем временем мои люди накинули на шею Гапону петлю и прицепили ее к железному крюку, вбитому над вешалкой в шкафу. Через несколько секунд все было кончено». После убийства Гапона Рутенберг перешел через границу в Финляндию. В дальнейшем он отошел от эсеров и примкнул к сионистам. В 1922 году Рутенберг эмигрировал в Палестину. Работал инженером и строил электростанции в Палестине.
Политтехнологи Парвус и Троцкий.
Сегодня на наших глазах в Грузии произошла «революция роз», на Украине «оранжевая революция». Они оказались удивительно похожими друг на друга. Мы являемся свидетелями массированного применения самых современных политических технологий, которые призваны воздействовать в нужном направлении поступками электората. Политиков, которые занимаются этим профессионально, принято называть политтехнологами. В прошлые времена таких людей называли революционерами.
В конце 1905 года резко изменилось к худшему финансовое положение России. Доходы стали поступать чрезвычайно скудно под влиянием все разраставшегося революционного и забастовочного движения. Было неожиданно, что сберегательные кассы стали выдерживать систематическую осаду на их средства, и каждый день стал давать небывалую до того картину — предъявлялись в массовом порядке требования о выплате вкладов золотом. Революционная пропаганда делала свое гибельное для государственного кредита и денежного обращения дело.
В декабре 1905 года восемь петербургских газет напечатали принятый Петербургским Советом рабочих депутатов 22 ноября и подписанный левыми партиями и организациями так называемый «Финансовый манифест», содержащий призыв изымать вклады из сберегательных касс, требовать заработной платы в звонкой монете, не платить податей. Все газеты, напечатавшие манифест или поместившие сведения о нем, были конфискованы, издание газет приостановлено.
В.В. Шульгин, полемизируя с еврейским публицистом С. Литовцевым, писал: «Меня всегда удивляло, когда люди удивлялись, каким образом после февральской революции 1917 года всюду очутились евреи в качестве руководителей (эта же традиция перешла и к большевикам, когда совершилась революция октябрьская). Эти удивляющиеся люди как будто бы проспали четверть века! Они не заметили, как еврейство за это время прибрало к своим рукам политическую жизнь страны. Когда собралась Государственная Дума и в Таврическом Дворце появилась так называемая «ложа печати», то иные остряки немедленно окрестили ее «чертой оседлости». Трудно было придумать название более удачное. Действительно, если судить по корреспондентам, присланным в парламент, русская печать в то время была в еврейских руках. И как бы для того, чтобы это еще более пояснить недогадливым, влиятельнейшая петербургская газета, орган кадетской партии под редакторством П.Н. Милюкова, выходила с ежедневным подзаголовком: «Основана Баком».
«Отцом первой русской революции», умевшим организовывать и стачки, и уличные шествия, и кровавые беспорядки был Гельфанд Александр Израйлевич (1867-1924), более известный под псевдонимом Парвус. Родился Гельфанд в городе Березино Минской губернии (Российская Империя), а умер в Берлине (Германия). Детство свое провел в Одессе, где в 1885 г. окончил гимназию, а затем уехал в Германию для продолжения образования. В 1891 г. Парвус окончил Базельский университет по курсу экономики и финансов, после чего несколько лет проработал в различных банках Германии и Швейцарии.
Значение Парвуса, имя которого теперь уже почти забытого, в судьбе России столь велико, а знают о нем настолько мало, что это даже обидно, поскольку именно Парвус был учителем и наставником Ленина. Чего всегда не хватало Ленину — это широты парвусовского размаха, поскольку Ленин не был экономистом. Именно Парвус был автором манифеста, особенно разрушительного для условий царской России, ведущей войну с Японией. Главная мысль манифеста сводилась к призыву населения России отказаться от пользования бумажными деньгами и забрать свои вклады из государственных сберкасс. Парвус считал, что эта акция окончательно подорвет финансовые основы царской власти.
Получив от японцев первые два миллиона фунтов стерлингов, Парвус, не теряя времени, стал духовным вождем и руководителем революции 1905 года. (Из японских денег и Ленину кое-что досталось на организацию 3-го съезда РСДРП и газету «Вперед»). Именно Парвус был автором лозунга: «Долой царя, а правительство — рабочее» и концепции «перманентной революции» во всемирном масштабе.
Парвус первым понял возможность использования марксистской фразеологии для прикрытия, каких угодно политических и военных преступлений. Он с упоением изучал историю России, состояние ее хозяйства и финансов. Обратил внимание на глубокий антагонизм, разделяющий все слои русского общества, и предвидел полную беспомощность и беззащитность этого общества, если оно лишится очень тонкого культурного слоя, состоящего из дворянства и интеллигенции. Парвус ни на минуту не забывал своего главного плана — сокрушения России.
Он создал «Совет Рабочих Депутатов». Методика Парвуса была четкой: революция в стране — это революция в Петербурге. Окраины детонируют. Есть данные, что Парвус приложил руки и к организации шествия 9 января 1905 года во главе со священником Гапоном, когда парвусовские боевики с деревьев Александровского парка начали стрелять по солдатам из оцепления Зимнего дворца. Все было сделано замечательно, кроме одного. Не начали сразу массовый террор, как после переворота 1917 года, и все проиграли в итоге.
В 1905 году Парвусу было 36 лет, а только-только начинающему политтехнологу Бронштейну Лейбе Давидовичу (1879-1940), более известному под псевдонимом Троцкий, исполнилось 26 лет. Паруса по праву можно назвать учителем и наставником Троцкого, на которого он оказал огромное влияние. Именно у Парвуса Троцкий позаимствовал знаменитую идею о перманентной (непрерывной) революции во всемирном масштабе.
В своих мемуарах «Моя жизнь» Троцкий с восторгом писал о Парвусе: «23 января 1905 года я вернулся в Женеву.… С женой мы отправились в Мюнхен. Парвус поселил нас у себя. Здесь он прочитал мою рукопись, посвященную событиям до 9-го января 1905 года, и пришел от нее в приподнятое настроение: «События полностью подтвердили этот прогноз. Теперь никто не сможет отрицать, что всеобщая стачка есть основной метод борьбы. 9 января это первая политическая стачка, хотя и прикрытая рясой…» В этом смысле Парвус написал предисловие к моей брошюре.
Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и начала нынешнего столетия. Он свободно владел методом Карла Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном, мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем. Его старые работы приблизили меня к вопросам социальной революции, окончательно превратив для меня завоевание власти пролетариатом из астрономической «конечной» цели в практическую задачу нашего времени».
Однако Парвуса больше всего любил деньги. Троцкий так и пишет: «Тем не менее, в Парвусе всегда было что-то сумасбродное и ненадежное. Помимо всего прочего, этот революционер был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть. И эту мечту он в те годы тоже связывал со своей социально-революционной концепцией: «Нам, революционным марксистам, нужна большая ежедневная газета, выходящая на трех европейских языках одновременно. Но для этого нужны деньги, много денег». Так переплетались в этой тяжелой мясистой голове бульдога мысль о социальной революции с мыслями о богатстве (т.1, стр.193).
Интересно познакомиться в изложении самого Троцкого с тем, как в 1905 году велась пропаганда среди рабочих газеты или, как мы сегодня говорим, через средства массовой информации. «Прибыл я, — пишет Троцкий, — в Петербург в самый разгар октябрьской стачки…Работать приходилось в трех газетах. Вместе с Парвусом мы стали во главе маленькой «Русской Газеты», превратив ее в боевой орган для масс. В течение нескольких дней тираж поднялся с 30 до 100.000. Через месяц заказы на газету доходили до полумиллиона».
Троцкий в своих мемуарах не поясняет, откуда брались деньги на издание газеты такими огромными тиражами. В дополнение к «Русской Газете» Парвус наладил издание еще одной массовой газеты «Начало», тираж которой рос не по дням, а по часам. Троцкий пишет: «Газета «Начало» пользовалось гигантским успехом. Думаю, что она ближе, чем какое бы то ни было другое издание за полвека, подходило бы к своему классическому прототипу — «Новой Рейнской Газете» Карла Маркса в 1848 году».
Далее Троцкий пишет: «Кроме «Русской Газеты» и «Начала», я писал еще передовицы в «Известиях», официальном органе Совета рабочих депутатов, а также многочисленные воззвания, манифесты и резолюции. 52 дня существования Совета были насыщены работой до отказа: Совет, Исполнительный Комитет, непрерывные митинги и 3-и газеты. Как мы в этом водовороте жили, мне самому не ясно…Мы же в те дни были достаточно активны. Мы не только вертелись в водовороте, но и создавали его. Все делалось впопыхах, но не так уж плохо, а кое-что делалось и очень хорошо.
Наш ответственный редактор, старый демократ доктор Д.М. Герценштейн, заходил иногда в редакцию в безупречном черном сюртуке, становился посреди комнаты и любовными глазами наблюдал наш хаос. Через год ему пришлось давать на суде ответ за революционное неистовство газеты… Старик не отрекался от нас. Наоборот, он со слезами на глазах рассказывал суду, как мы, редактируя самую популярную газету, питались, между делом, сухими пирожками… Старику пришлось отсидеть год в тюрьме — за революцию, которая не победила, за эмигрантскую братию и за сухие пирожки…».
А вот как вел себя Троцкий перед массами, по его же собственным воспоминаниям: «18 октября 1905 года, на другой день после опубликования манифеста (Имеется в виду царский Манифест 17 октября 1905 г., Д.Б.), перед петербургским университетом стояли многие десятки тысяч, не остывшие от борьбы и опьяненные восторгом первой победы. Я кричал им с балкона, что полупобеда ненадежна, что враг непримирим, что впереди западня, я рвал царский манифест и пускал его клочья по ветру. Но такого рода политические предупреждения оставляют только легкие царапины в сознании масс. Ей нужна школа больших событий».
В 1906 году Парвуса арестовали и приговорили к каторге. Он сбежал с Сибирского этапа и объявился… в Турции, став экономическим и финансовым советником правительства младо турок. Он заработал на этом поприще не один миллион, завязав отношения с всемирным клубом международных банков и картелей. За эти годы Парвус, как и Азеф, стал слишком богатым и респектабельным. Он приобрел: дом в Берлине, особняк в Берне, особняк в Стокгольме, виллу в Швейцарских Альпах, 4 собственных банка, акционерное участие в 6-ти банках, импортно-экспортная контора в Копенгагене, контрольные пакеты акций железных дорог и судоходных компаний
Троцкий в своих мемуарах пишет о Парвусе: «После поражения революции 1905 года для Парвуса начинается период упадка. Из Германии он переселяется в Вену, оттуда в Константинополь, где застала его мировая война. Она сразу обогатила Парвуса на каких-то военно-торговых операциях. Одновременно он выступает публично, как защитник прогрессивной миссии германского милитаризма, рвет окончательно с левыми и становится одним из вдохновителей крайне правого крыла немецкой социал-демократии…».
Дальше Парвус сыграл самую разрушительную для будущего России роль. В газете «Аргументы и факты» за январь 1992 года под рубрикой «Достоянием гласности стали новые документы о революции 1917 года» читаем:
«…К весне в России должна быть подготовлена массовая политическая забастовка под лозунгом «Свободы и мира». Центром движения будет Петербург, а здесь, в свою очередь, Обуховский, Путиловский и Балтийский заводы. Стачка должна охватить железнодорожные связи Петербург-Варшава и Юго-Западную железную дорогу… Эта работа может быть претворена в жизнь только под руководством русской социал-демократии».
Меморандум подготовлен неким Александром Парвусом — немецким социалистом, в свое время участвовавшим в российском социал-демократическом движении. Бывший соратник Плеханова и Ленина изложил в нем довольно-таки подробный план дестабилизации царского режима…
Заканчивает Парвус свою бумагу сугубой конкретикой: нужна «финансовая поддержка социал-демократической русской большевистской фракции, которая продолжает борьбу против правительства всеми средствами. Вождей нужно разыскать в Швейцарии».
Этот меморандум Парвуса был написан в марте 1915 года и приведен в вышедшей в Германии книге Элизабет Херш «Царская империя. Блеск и падение». Это сборник частью засекреченных до недавних пор архивных материалов, в том числе из архивов германского министерства иностранных дел».
А Парвус, быстро перейдя от слов к делу, прибыл в Берлин и выложил немцам план уничтожения России «путем прихода к власти крайне левых экстремистов». План был по-военному четким. На первом этапе необходимо свергнуть царя… Схема простая. Царь — виновник войны, миллионных жертв, военных неудач. Императрица — немка, а значит шпионка. Немного примитивно, конечно, но в России сработает. Наследник неизлечимо болен, а значит династия обречена. Государственная Дума, состоящая почти поголовно из буржуазных либералов, И как только будет свергнут царь, централизованная Россия рухнет. Рухнет навсегда…
