Выступление на XVI Филаретовских чтениях
Ваше Высокопреосвященство, Преосвященства, дорогие братья и сестры!
Нам выпало жить во времена двух значительных юбилеев:
уходящий год ознаменовался 700-летием со дня рождения преп. Сергия Радонежского, наступающий год ознаменован юбилеем европейского значения – 1000-летием со дня преставления святого князя Владимира.
И хотя в прошлом году мы отвлекались от празднования юбилея преп. Сергия из-за того, что русский мир отмечал 200-летие со дня рождения М.Ю.Лермонтова, но в целом можно сказать, что преп. Сергий все-таки вошел в каждый дом. В нашем Митрополичьем округе и в храмах, и воскресных школах на жизнь и подвиг преп. Серия обращали самое пристальное внимание. Хотелось бы, чтобы грядущий год прошел под знаком юбилея св. князя Владимира, чтобы равноапостольный князь также вошел в каждый дом, в каждый приход.
Святой Сергий и святой Владимир – это такие личности в истории русского мира, мимо которых невозможно пройти равнодушно. Их жизненный подвиг, и, самое главное, их заветы требуют самого глубокого осмысления. Сегодня мы постараемся отметить какие-то особые черты в жизни и подвиге св. князя Владимира, оставленные им заветы, которые нужно донести до наших детей и прихожан в юбилейный год.
Вглядываясь в образ князя Владимира и в историю осмысления этого образа, мы не можем не отметить параллелей, которые существуют с преп. Сергием Радонежским. На прошлогодних Филаретовских Чтениях мы вспоминали великолепную лекцию выдающегося русского историка В.О. Ключевского «Значение преподобного Сергия для русского народа и государства», прочитанную им в Московской Духовной Академии. Но если вспоминать князя Владимира, то существует речь, сказанная другим выдающимся историком А.В. Карташевым в 1938 году. В тот год в Западной Европе отмечалось 950 лет Крещения Руси. Карташев подготовил к этому событию лекцию и объехал с ней несколько стран Европы и США. Эта речь стала хрестоматийной. Мы остановимся на этой речи и вспомним другие рассуждения Карташова, изложенные им в «Очерках по истории Русской Церкви».
В самом начале своей лекции Карташев называет князя Владимира «восточным скандинавом, покорившимся загадочному гению славянского языка» и тем самым затрагивает очень важную тему христианизации через церковнославянский язык и, в более широком смысле, через культуру вообще. Он убежден, что именно через язык и культуру некогда ревностный язычник, нравственно распущенный человек, жестокий викинг, обратился в христианство.
Приобщение к культуре - путь к христианству. Но верно и обратное: Христианство – это единственная дверь в подлинную культуру из состояния варварского. Так было в X веке. Думается, что и в настоящее время эта мысль справедлива. Образ князя Владимира может нас в этом смысле многому научить. Глядя на то, как мир стремительно погружается в варварство: люди все меньше читают, все меньше приобщаются к духовным ценностям, как деградирует изобразительное искусство и литература, вновь и вновь убеждаешься в том, что христианская вера открывает двери в мир подлинной культуры.
Второй тезис: Карташев отмечает цельность характера св. князя Владимира. Это обстоятельство очень типично для персонажей русской истории. Вряд ли можно найти кого-то из европейских государей, кто бы пережил такой духовный переворот, какой пережил в своей жизни св. князь Владимир. Карташев пишет, что князь Владимир сделал попытку дать последний бой христианству и проиграл его. Мы помним, что прежде, чем обратиться к христианству, князь пытался провести религиозную реформу, установил статую Перуна – верховного бога славянского пантеона, причем, такую величественную статую, которую никто на Руси отродясь не видел (Летопись ее подробно описывает). Установил в Киеве, Новгороде, по всей видимости, и в других городах. Но у него ничего не получилось с этой проповедью язычества. Князь разочаровался в своих языческих стремлениях и принял христианство. «И это обращение ко Христу, - пишет Карташев, - было подлинное, интимное, глубокое, преображение было изумительное».
С каким рвением служил князь Владимир первоначально языческим идеалам, своей плоти, с такой же цельностью он стал исполнять заповеди Христовы. Мне представляется, что в этом есть некоторая особенность, которая свойственна человеку русской культуры вообще. Многими замечено, что если русский человек отдается какому-то делу, то отдается целиком. Поэтому и русский бунт такой разрушительный; история не знает таких разрушительных революций, которые, к сожалению, произошли в русском мире. Но и русская святость тоже - потрясающее явление. Нигде в православных странах, скажем, не прославлено такое количество юродивых. А ведь юродство это крайний подвиг, на который способна особенно цельная натура. Это состояние русского духа хорошо описывает А. К. Толстой:
Коль любить, так без рассудку.
Коль грозить, так не на шутку.
Коль ругнуть, так сгоряча.
Коль рубнуть, так уж сплеча.
Коли спорить, так уж смело.
Коль карать, так уж за дело.
Коль простить, так всей душой.
Коли пир, так пир горой.
Святой князь Владимир испытал глубочайшее преображение и стал в высшей степени ревностным христианином, не только сам обратившись к христианству, но в течение долгого времени, почти четверть века, ревностно насаждая христианскую веру среди своих подданных.
Русская летопись содержит рассказ о крещении князя Владимира в Корсуни после успешной осады этого города. Но из текста Летописи не совсем понятны мотивы, почему князь Владимир осаждал Корсунь. Карташев, привлекая греческие и латинские хроники, логично эти мотивы домысливает. В 986 году был заключен «договор о свойстве» между князем Владимиром и ромейским императором Василием. Трон византийских императоров находился под угрозой: два самых значительных полководца Варда Фока и Варда Склир внезапно объединили свои войска, чтобы узурпировать власть, свергнув императора с престола. Император Василий обратился к русскому князю и заключил с ним соглашение. Согласно этому договору князь оказывал военную помощь в борьбе с мятежом, а Василий выдавал за князя свою сестру Анну. Карташев домысливает, что после того, как мятеж был успешно подавлен (это исторический факт), греки не исполнили своего обещания и Анну за Владимира не отдали. И тогда Владимир осаждает греческий город Корсунь, чтобы вынудить греков исполнить свое обещание. Из этого рассуждения вытекает и другое : греки не могли выдать свою принцессу замуж за язычника. Значит, к тому времени, как князь отправил свои войска на помощь императору, он уже был крещеным. Поэтому свидетельство русской Летописи о том, что князь Владимир принял крещение в Корсуни, оказывается под сомнением. И крымчане напрасно гордятся. Святой князь принял крещение дома - в Киеве или одной из своих резиденций. Справедливости ради отметим, что вопрос о времени и месте крещения князя Владимира с точки зрения исторической науки остается открытым по сей день.
Карташев обращает внимание на то, что Христианская Церковь в X веке еще представляла собой, при всех противоречиях между востоком и западом, единое целое. Разделение Церквей, как мы помним, произошло почти через 100 лет, в середине XI века. И Киев имел достаточно тесные связи не только с Константинополем, но и с Западной Европой. Почему же князь Владимир все-таки выбрал греческий вариант Православия, а не латинский? Мы знаем, что в Киеве бывали и латинские проповедники, это отражено и на страницах русской Летописи, и в западных источниках. Это очень важный вопрос, который показывает, с одной стороны, образ мыслей князя Владимира, а, с другой, позволяет лучше понять и нашу собственную традицию.
Карташев отвечает на этот вопрос так: князь Владимир выбрал путь культурной независимости, он взял курс на формирование особой русской культуры. Западный латинский мир в то время находился в культурном отношении на ступени более низкой, чем мир ромейской империи. В случае принятия христианства латинского образца русский мир подвергся бы в большей степени латинизации. Греческая вера давала большую свободу и больший культурный материал. Судьбоносный выбор греческой веры привел к тому, что на Руси не стали копировать западную культуру, на что мы были бы обречены в случае, если бы князь выбрал латинский вариант христианства, а создали свою. Поэтому Карташев подчеркивает, князь Владимир – это отец отечественной культурной традиции. Он так и назвал свою речь: «Князь Владимир – отец русской культуры».
Итак, христианство и сегодня - врата из варварства в культуру. Конечно, понятие «культуры» очень обширно. К ней мы относим все, что произвело человечество в материальном и духовном отношении. Если под культурой понимать какой-то набор безделушек бронзового века или современных безделушек с яркими экранчиками и режущими ухо звуками, то христианство к такой культуре никакого отношения не имеет. Современные варвары могут организовать и производство, и торговлю. Но подлинная, высокая культура – это, прежде всего выдающиеся произведения литературы, искусства. Такие произведения, которые преображают человека, отвечая на самые сокровенные вопросы бытия, пробуждая самые возвышенные чувства. И, как мы уже сказали, в жизни христианство и высокая культура представляют собой взаимовстречное движение: подлинная культура является вратами в христианство. Если такая культура и не приводит человека к полнокровной церковной жизни, то уж всяко дает надежную защиту от экстремизма, терроризма, язычества, примитивных сектантских культов.
Другой завет князя Владимира заключается в том, что он повелел создать праведную евангельскую Русь, праведную по житию. Из Летописи нам хорошо известно о тех, говоря современным языком, социальных проектах, которые он реализовывал в своем княжестве. Прежде всего, имеются в виду многодневные пиры, которые князь устраивал в Киеве. Практически весь август проходил в этих великокняжеских пирах, которые сопровождались системной благотворительностью. Как пишет Летопись, никто не оставался нищим, не утешенным. Мы видим, что святой князь постарался построить в Киеве подлинное социальное государство. Не случайно Достоевский говорил, что христианство – это и есть наш русский социализм в противоположность безбожному европейскому социализму. Наверное, князя Владимира можно назвать таким первым русским евангельским социалистом.
В связи с этим становятся понятными слова, сказанные князем в ответ на предложение посланцев Волжской Булгарии принять мусульманский закон: «Руси есть веселие пити, не можем без того быти». В родной православной среде эта цитата иногда используется в качестве оправдания примитивных пьянок. Но дело здесь не в русском пьянстве, а в том, что на Руси существовала традиция княжеских пиров. И пиры эти предполагали широкую благотворительность.
Карташев, как, кстати, и Ключевский, в своей речи восходит до самого настоящего пророчества. У Ключевского пророчество о преп. Сергии имело пессимистический характер: он предчувствовал грядущие беды и писал, что погаснет лампада над гробом Преподобного тогда, когда русский народ растратит без остатка все собранное им духовное сокровище. А вот у Карташева пророчество относительно князя Владимира оптимистическое. Вот оно: «Его завет нам, - христианизация общественной жизни не на путях внутреннего насилия сектантства и внешнего насилия коммунизма, а на путях церковного разумения христианской свободы. Русская земля, а с ней Русская Церковь не могут не быть носителями великой совести. Нынешняя тирания бессовестности есть лишь временное наваждение. Вспоминая святого Владимира, нашего небесного заступника, завещавшего нам подвиг православной культуры, христианской государственности и праведного социального строя, мы победим». Напомню, что речь произнесена Карташовым в 1938 году. Вспомним, что это за время для России - разгул ежовщины. Ежова снимут в ноябре, и ему на смену придет другой палач – Берия. Мрак над Русью. Но Карташев имеет смелость пророчествовать о падении «тирании бессовестности».
Есть какое-то, возможно, роковое совпадение, что год празднования 1000-летия князя Владимира совпадает с трагическими событиями на Украине. Чем дальше идет время, тем более приходит ощущение трагической масштабности событий. Ведь происходит не что иное, как разделение русского мира. Причем, это разделение чувствуется повсюду. Разделение проходит через семьи, коллективы, церковные общины. Я в Москве был недавно свидетелем чуть ли не драки в группе отставных советских офицеров. Позиция по Украине оказалось разной. Может быть, сегодня трагически актуальным становится вопрос, поставленный еще Пушкиным: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? Вот вопрос». Понятно, что единство славянских народов может осуществиться на основе русского языка, русской культуры, основы которой заложены св. князем Владимиром. Если этого единства не будет, то нас всех поодиночке передушат.
Сегодняшняя ситуация на Западной Украине сравнима только с кризисом XVI века и может быть отложенным следствием того кризиса. Я имею в виду Брестскую унию 1596 года митрополита Михаила (Рогозы). Что бы мы ни говорили, но Украина - это важнейшая часть русского мира, это совершенно очевидно. В 2008 году американский институт Гэллапа на Украине провел остроумный масштабный опрос: жителям раздали анкеты на русском и украинском языке и попросили эти анкеты заполнить. Содержание анкет не имело значения, было важно узнать, на каком языке будут отвечать люди. 83% жителей Украины заполнили анкеты на русском языке. И это вопреки 20-летним усилиям насаждения украинского языка ! Сегодня в русском мире пролегла трещина. Хотелось бы надеяться, что не роковая пропасть.
Обретение самостоятельности Украиной многими людьми было воспринято очень болезненно. Многие предчувствовали еще в начале 90-х нынешние трагические события. Вот, например, выдающийся поэт Иосиф Бродский, человек, которого никак нельзя подозревать в сочувствии к тирании, откликнулся на эти события очень болезненным и желчным стихотворением «На независимость Украины» (оно было написано в 1994 году). Заканчивается оно такими строчками:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
Будете вы хрипеть, царапая край матраса,
Строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Жестко, может быть, многим неприятно читать это стихотворение, но надо отдать должное поэту: он предчувствовал многое.
Еще один завет князя Владимира состоит в том, чтобы чувствовать свою культуру органический встроенной в культуру мирового Православия. Не надмеваться своей национальной принадлежностью. Конечно, православная традиция в целом значительно шире, чем русская культура. Саму национальную культуру мы должны осознавать как часть общеправославной культуры. Сегодня как никогда актуально осознавать, в чем разница между здоровым национальным чувством и извращенным национализмом. Национальное должно быть подчинено религиозному. В сознании православного человека четко должна быть выстроена иерархия ценностей. Иногда говорят: «Я русский, значит, православный». Это неправильно. Нужно говорить, что я нашел Истину, поэтому я православный. И будучи православным, я остаюсь человеком русской, украинской, грузинской культуры. Когда национальное ставят выше религиозного, получается такая извращенная форма религиозности, которая по сути и есть антихристианский нацизм.
Очень симптоматично, что во времена майдана на Украине иногда заменяют общехристианское приветствие «Слава Иисусу Христу!» на приветствие «Слава Украине!». Или вот, разительный пример: Современный поэт прославляет личность Тараса Шевченко, писателя, безусловно, выдающегося. Послушайте фрагмент из стихотворения Д. Павлычко «Молитва»:
Отче наш, Тарасе всемогущий,
Що створив нас генієм своїм.
На моїй землі, як правда сущий,
Бющий у неправду наче грім.
“…. віку двадцять першого предтечо,
Я до тебе одного молюсь”.
Этот стишок ничто иное, как просто кощунственная пародия на молитву «Отче наш»! Тарасу Шевченко приписываются все атрибуты, которые мы приписываем Господу Иисусу Христу. Даже в советское время, когда ряд поэтов прославлял Ленина, не было ничего похожего. Ну, были такие квазирелигиозные стихи, у Маяковского, помните: «Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше». Или у Андрея Вознесенского есть стихотворные фантазии, где «Ленин» - это особая мистическая сила, которая может вселиться в любого человека и направлять его дела и поступки.
Но вот в стране узкоколейной,
Шугнув испуганную шваль,
В Ульянова вселился Ленин,
Так, что пиджак трещал по швам
И часто от бессонных планов,
Упав лицом на кулаки,
Устало говорил Ульянов:
«Мне трудно, Ленин, помоги!»
Мы в 70-х годах весь этот бред учили наизусть, но сейчас как-то по-другому воспринимаем эти стихи. А уж не пародия ли это? Может Вознесенский просто издевался над безбожной идеологией эпохи
Нет ничего более несовместимого с христианством, чем лозунг: Я русский - значит, православный. В 90-х чтобы привлечь людей в храмы, мы призывали «обратиться к корням». Это тоже неправильно. Большинство, слава Богу, докопались до христианских корней. Но кто-то стал копать глубже и обратился к корням языческим. Мы видим, как в интернете распространяется неоязычество: посмотрите, сколько роликов, в которых какие-то обремененные научными степенями лжецы, так называемые, волхвы, пропагандируют самую отъявленную дичь.
Представьте себе, каково было князю Владимиру распространять христианство на Руси, которая на протяжении тысячелетий следовала своей «отеческой корневой вере», т.е. язычеству. Говорят, что язычество во времена Владимира на Руси не было развито. Да, в такой степени как в Древней Греции и Риме, конечно не было развито. На Руси литературы не было, но это не значит, что не существовало мощного устного языческого предания. В древности люди имели прекрасную память. И каждая семья прекрасно знала, в какой день какой обряд совершать. Во времена князя Владимира язычество на Руси представляло собой мощную силу, освященную врeменем и народными, племенными, семейными преданиями. И всей этой силе князь Владимир объявил беспощадную войну. Веками освященное национальное он принес в жертву Истине - вселенскому, общехристианскому.
И последнее, о чем я хотел бы сказать. Конечно, сегодня непросто священникам и архиереям на Украине, да и в России тоже. Но во время этих трагических событий мы должны быть терпеливыми, снисходительными по отношению к тем, кто, на наш взгляд, заблуждается. Мы должны понимать, что обличениями делу не поможешь. Нужно резко понизить градус наших дискуссий. В Казахстане его не ощущаешь, но в России он порой зашкаливает. Иногда видишь, как священник с амвона говорит в общем правильные вещи, к миру призывает, но делает это с таким остервенением, с такой страстью, что уходишь из храма взволнованный и духовно потерянный. Отцы Церкви говорят о том, что необходимо стяжать мирный дух. И в любых жизненных обстоятельствах нужно оставаться в этом духе мирном. Примером может быть святитель Филарет, именем которого и названы наши Чтения. Он умел сохранять мирное, благодушное настроение в любых, самых скорбных обстоятельствах.
Закончу я цитатой из писателя, к сожалению, недавно почившего, которого я знал лично, путешествуя с ним по Афону, - Василия Белова. Это цитата из романа «Кануны», действие которого происходит во времена коллективизации в вологодской деревне. В романе есть образ престарелой женщины, у которой сыновья погибли на войне. У нее болит за них сердце, потому что никому неизвестно, где и как они похоронены. «Сынки воевали, - как говорит Таня, - один в белых, другой в красных. Вот только который в каких, она всегда путала, впрочем, было это ей все равно, а тужила она только о том, что лежат они в чужой стороне».
Может быть, нам тоже, как пастырям, стоит иногда путать, кто за кого выступает и одинаково с христианской любовью относиться ко всем прихожанам, кто бы с какими взглядами к нам не приходил. И стараться пробуждать мирные и добрые чувства в каждом. В этом тоже завет князя Владимира.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи