Духовный подъем, набиравший силу на Руси к исходу XIV века, оказался возможным в какой-то степени потому, что в самой Орде то же самое время ослабевало внутреннее единство. Монголо-татарский этнос не смог консолидироваться, как это сделал русский народ. Произошло разложение общества и государства, вызванное отсутствием внутренней духовной силы. Особенности менталитета ордынцев, благодаря которым они сумели создать свою империю, одновременно обернулись их слабостью. Для них было характерно сознание, абсолютно лишенное духовного стержня, направленное исключительно на грабеж. И грабеж постепенно превратился в способ существования, стал одной из главных составляющих национального характера. Набеги на Русь повторялись периодически до самого конца татарского ига в XV веке, происходили они и после свержения ордынцев с целью теперь уже не усмирения русских, а их грабежа. Внутри самой Орды усиливались враждующие между собой улусные группировки. Ислам, принятый Ордой в качестве национальной религии, не мог стать стержнем объединения ордынцев и основой примирения между собой враждующих чингиситов. И народ, носитель такой духовности, не мог не то что развиваться, но даже удерживаться на прежнем уровне. На Руси же, напротив, все время нарастал процесс укрепления внутренних сил на основе Православной веры. Сохранение Православия как духовного стержня обеспечило непрерывность сохранения самостоятельности народа. На религиозной основе складывалась нация с нравственным целеполаганием за пределами земного бытия.
В духовном плане в отношениях Руси и Орды имел место не союз, а противоборство двух совершенно противоположных систем – христианской Руси и языческой (а затем мусульманской) Орды. Первая была основана на Евангельском учении о любви, а вторая ставила во главу угла жестокость, возведенную в степень доблести.
Для начала «Монгольского» периода русской истории было характерно, то, что государственное начало в жизни страны совершенно ослабло. Но русский народ, несмотря на все недостатки Киевского периода, был уже народом православным. Именно поэтому недостаток государственности компенсировался за счет возрастания значимости Православной Церкви в жизни русских людей. Именно Церковь явилась той силой, которая воспрепятствовала полному развалу разоренной страны. И именно Церкви в первую очередь обязана Русь тем, что к XV веку она смогла, несмотря на потерю западных земель, вновь сплотиться и сбросить ордынское иго.
Русские митрополиты, сменявшие друг друга, проявляя поразительное единодушие и преемственность, заложили основы той политической линии, которую впоследствии восприняли и развили Московские великие князья. Ни князь Михаил Тверской, ни князь Олег Рязанский не могли подняться над узкими феодальными интересами до уровня московской государственной мысли, носителем которой оказался Димитрий Донской. После смерти Димитрия Иоанновича все его преемники – Василий I, Василий II Темный, Иван III – неизменно вели курс на полное освобождение от ордынской зависимости. Татары, однако, старались сеять вражду между Москвой и Тверью, Москвой и Рязанью, Москвой и Литвой. Но ведущая роль в процессе централизации русских земель все так же принадлежала Церкви, и важным моментом в укреплении ее авторитета было перенесение митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Церковь постоянно выступала как решающая объединительная сила. Благодаря ей было сохранено сознание единства русского народа, и стало возможным восстановление всех сторон его жизни вопреки давлению Орды, которая в агонии распада всеми силами старалась сохранить власть над своей почти трехсотлетней данницей. Святая Русь, будучи подавлена внешним врагом, сконцентрировалась на жизни духа, который кристаллизовался в недрах народной души, и засветился ясным светом во время, когда осуществилась народная мечта освобождения от татарского ига и когда «Бог Орду переменил».
Можно ли в таком случае согласиться со знаменитым тезисом Карамзина, что «…Москва обязана своим величием хану?» Можно ли утверждать, что современная Россия стала царством-наследником Золотой Орды и от нее приняла эстафету гегемонии в евразийской державе?
«Москву как русский национально-религиозный символ выпестовал не татарский полон, что бы по этому поводу ни говорили такие разные люди, как Герцен и Белинский, Федотов и евразийцы. Москва ... – это плод молитв и бдений преподобного Сергия, это сознательное, а еще более бессознательное переживание всем народом московским судьбы своей Родины как богоданной и богохранимой» – говорил печальник Русской земли митрополит Иоанн (Снычев).
Господь попустил формироваться русскому духу в горниле гнета ордынского, часто ставя русских людей перед выбором между духовным первородством и земным благополучием. Он провел Россию узким путем, чтобы в сознании русских людей утвердились высшие духовные ценности, за которые можно и нужно поступиться временными благами. Пройдя нелегкое испытание, Русь осознала, наконец, необходимость в централизованном едином управлении. Она переняла некоторые ордынские черты, такие, как авторитарная традиция правления в жестко централизованной общественной системе, дисциплина в военном деле и веротерпимость. Но кочевой Восток был чужд славянской природе, и ордынское иго в народном сознании воспринималось как насилие и бремя. Русские летописцы, являясь первыми представителями русской историографии, были единодушны в оценке татарского нашествия как ужасной катастрофы, нанесшей непоправимый ущерб культуре Руси. Поэтому, восприняв от Орды некоторые элементы государственного строительства, русские облекли их в христианские, византийские формы.
Вспомним, что первый Рим – наследник мировой империи языческого Рима, утратил свое духовное значение, отпав в гордыню католицизма. А взятие Константинополя турками последовало всего лишь через 14 лет после того, как в 1439 году на Флорентийском соборе иерархическая верхушка Константинопольской Церкви подписала унию с католиками. Греки потрясли русских своей изменой Православию. Это был политический компромисс, с помощью которого осуществлялась попытка найти союзника на Западе, чтобы спасти гибнущее под натиском турок государство. Византия поступилась чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод и была отдана Богом на попрание иноверцам. Совершилась трагедия духовно-мировоззренческого характера, и опустела святая София. Причиной падения в 1453 году славного града Константинополя, по слову Патриарха Геннадия Схолария явилась духовная измена Императора и высших сановников Православию. Известна крылатая фраза того времени, произнесенная начальником греческого флота Лукой Нотара, возглавившего греков, ненавидящих латинян: «Лучше бы знать, что в городе господствует турецкая чалма, нежели латинская шапка».
Подобный выбор некогда стоял и перед Русью. Но, преодолев этот соблазн, она пошла путем смирения, что через два столетия и возвысило ее, как преемницу Византии, хранительницу и защитницу неповрежденной Православной веры. Сохранив свою духовность под монгольским протекторатом, Русь именно Православию обязана своей консолидацией в великую Православную Империю, преемницу второго Рима, наследницу государственности Византийской Империи. Не случайно освобождение Руси от ордынского ига хронологически почти совпало с падением Византии – второго Рима. В то время, когда турки уничтожили все православные монархии Востока и пленили все Патриархаты, Москва объединяла Русь в сильное государство. На Русь, Божиим смотрением перешло политическое первенство в Православном мире. После отступничества греков на Флорентийском Соборе, Русь осознала себя преемницей Византии, единственной хранительницей Истины, что привело в ближайшем будущем к утверждению автокефалии Русской Церкви. Промыслом Божиим ей определено было отныне и до века хранить и поддерживать чистоту Православия не только на Руси, а впоследствии и на постордынском пространстве, и во всем мире.
Процесс формирования новой русской идеологии, новой государственной идеи завершился созданием классической формулы «Москва – Третий Рим». Иоанн III уже сознательно следовал этой мысли. Наиболее важен его брак с племянницей последнего, убитого при турецком штурме Константинополя, византийского Императора Константина XI Софией Палеолог (1472 год) – после пресечения всего потомства Палеологов она осталась единственной наследницей Византийского Царства. Тем самым Иоанн III основывал династию, по духу и крови восходящую к византийским монархам. Он принял герб Византии – двуглавого орла (Софья Палеолог привезла его с собой в Россию на своих регалиях) и атрибуты власти: саккос, бармы и прочее. Русь стала полноправной преемницей Византии, к Москве перешел статус единственной великой Православной державы. При Иоанне III началось оформление полного титула великого князя «всея Руси».
В 1480 году Иоанн III окончательно порывает с Ордой. Московская Русь становится независимой и заявляет о себе как о новом, могущественном государстве, способной отстоять свое духовное достоинство. Иоанн Васильевич III уже начал писаться царем и самодержцем: «Божиею милостью царь всея Руси». До этого времени «царями» на Руси величали только Византийского Императора и Ордынского Хана.
Именно тогда псковский монах Филофей высказал хрестоматийно известную мысль о всемирном значении Москвы и ее «царства» в послании (1524-1526 гг.) к сыну Иоанна III великому князю Василию III: «Третьего нового Рима – державного твоего царствования – Святая Соборная Апостольская Церковь – во всей поднебесной паче солнца светится. И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства Православной веры сошлись в твое царство. Один ты во всей поднебесной Христианам царь... Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть: уже твое Христианское царство иным не достанется». В том же послании Филофей добавляет: «Подобает тебе, царю, сие держати со страхом Божиим. Убойся Бога, давшего ти ся, не уповай на злато, богатство и славу, вся бо сия зде собрана и на земли зде остают». Митрополит Зосима, выражая общее мнение, в «Изложении пасхалии» (1492 год) характеризует Иоанна III как «нового царя Константина новому граду Константинову – Москве и всей Русской земле».
Тогда же все большее распространение и признание получает идея Божественного происхождения власти Государя. Одним из первых об этом заговорил Иосиф Волоцкий. В своих посланиях к Великому Князю Василию III он постоянно именовал его «самодержцем», «царем» и «государем всея Рускыя земли». Больше того, Иосиф Волоцкий уподоблял земную миссию русского государя Божиему Промыслу: «Царь ведь естеством подобен вышнему Богу», ибо он «скипетр царствия принял от Бога». Но хотя Иоанн III и Василий III именовали себя «царями», и многие иерархи православного Востока в своих посланиях называли их «царями», но они не были венчаны на царство по византийскому обряду и не были признаны в царском достоинстве другими державами.
Таким образом, к концу ордынского владычества определилось служение русского народа, как хранителя Истины. Таким он его понял и принял, приводя в соответствие с этим пониманием все стороны народной жизни.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи