Религиозные взгляды новых русских повелителей по своей широте и терпимости как нельзя более соответствовали их намерениям собрать все покоренные земли в единую империю. Древнее Монгольское государство в то время большей частью было языческим. Основным правилом жизни в Орде служила Ясса или «Книга запретов» Чингисхана – сборник, содержавший в себе узаконения, касавшиеся самых разных сторон жизни монголо-татар. В ней, в частности, содержался закон, предписывавший уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были и одинаково уважать все религии. Веротерпимость была одним из принципов политики Чингисхана, поскольку это являлось одним из условий, при котором Чингис мог надеяться создать мировую империю. Сам же Чингисхан, как повествует Галицко-Волынская летопись: «…поелику не повиновался никакой вере и не следовал никакому вероисповеданию, то уклонялся он от изуверства и от пред¬почтения одной религии другой, и от превозношения одних над другими. Наоборот, ученых и отшельников всех толков он почитал, любил и чтил, считая их посредниками перед Господом Богом, и как на мусульман взирал он с почтением, так христиан и идолопоклонников миловал. Дети и внуки его по нескольку человек, выбрали себе одну из вер по своему влечению: одни наложили ислам (на выи свои), другие пошли за хрис-тианской общиной, некоторые избрали почитание идолов, а еще некото¬рые соблюли древнее правило дедов и отцов и ни на какую сторону не склонились, но таких мало осталось. Хоть и принимают они (разные) веры, но … не уклоняются от Чингисхановой ясы, что велит все толки за один считать и различия меж ними не делать».
Преемники Чингисхана при своем вступлении на престол так же давали клятву – точно следовать Яссе и в противном случае могли лишиться престола. Поэтому в Орде они продолжали покровительствовать всем религиям, дозволяли каждому из своих подданных и покоренных народов придерживаться своей веры и свободно проводить свои богослужения. Сами ханы даже присутствовали при совершении христианских, мусульманских, буддистских и иных обрядов.
В частности, Гаюк-хану, первому Каракорумскому императору монголов после покорения ими Руси, Плано Карпини дал такую характеристику: «А этот император … очень благоразумен и чересчур хитер, весьма серьезен и важен характером. Никогда не видит человек, чтобы он попусту смеялся и совершал какой-нибудь легкомысленный поступок, как нам говорили христиане, неотлучно с ним пребывающие. Говорили нам так же христиане, принадлежащие к его челяди, что они твердо веруют, что он должен стать христианином; и явный признак этого они видят в том, что он держит христианских клириков и дает им содержание, также перед большой своей палаткой имеет всегда христианскую часовню; и они поют всенародно и открыто и звонят к часам, согласно обычаю Греков, как и прочие христиане, как бы велика там ни была толпа татар или также других людей».
Привиться христианству в Орде способствовал тот факт, что, в состав образованной Чингисханом империи вошли многие тюркские и монгольские племена, крещеные несторианскими миссионерами-монахами из Персии, в частности, тюркское племя уйгуров, живших на границе юго-западной Монголии и северо-восточного Туркестана у горного хребта Тянь-Шань, и монгольское племя кераитов, населявших верховья pек Селенги и Орхона. Кераитам принадлежала и столица Орды город Каракорум.
Великие монгольские ханы относились к христианству не только с простой терпимостью, но и с прямым покровительством. Христианские народности уйгуров и кераитов оказались в более близких и обязательных отношениях с великими ханами, чем остальные. Уйгуры – потому, что, получив от несториан вместе с христианством грамотность, они стали в новом ханском государстве необходимыми дельцами и высшими чиновниками. А кераиты – потому, что Чингисхан и его сыновья взяли себе жен из христианского семейства кераитского князя. Благодаря этим обстоятельствам, при дворе великого хана состояли христианские священники.
Так, о великом Коракорумском хане, Мункэ (Мангу) (1251 — 1259 гг.) повествуют, что он «при дверях главного дворца своего имел церковь, где священники христианские отправляли свое богослужение без всякой помехи». О преемнике Мункэ, великом хане Хубилае, (Кублае), (1260-1292 гг.) так свидетельствует христианин-очевидец, служивший при нем 17 лет: «Зная, что Пасха – один из главных наших праздников, он велел всем христианам явиться к нему и принести с собою то Священное Писание, в котором заключается Четвероевангелие. Окурив торжественно ладаном эту книгу, он благоговейно поцеловал ее, то же должны были сделать по его приказанию и все тут бывшие вельможи. Это у него всегдашний обычай при всяком большом празднике у христиан, о Рождестве и о Пасхе. То же соблюдал он и в праздники сарацин, жидов и язычников». Поэтому, покорив русских, ханы монгольские не только не стесняли их веры, но охраняли ее.
Такие правила существовали не только в Каракоруме. В силу основных законов и установившихся обычаев Монгольской империи, нельзя было ожидать иных отношений к христианству и в орде Кипчацкой или Золотой Орде, ближайшему ведению которой подпала русская земля. Там царили те же нравы в отношении религии, и нарушители предписаний Яссы карались с особенной строгостью. Поэтому после завоевания Руси Батый не счел нужным каким-нибудь особым законодательным актом утверждать права и положение Православной Церкви в русском государстве. С его стороны само собою разумелось, что с момента завоевания Руси в ней вступает в силу закон всей монгольской империи, по которому Церковь должна оставаться свободной. И, действительно, когда по распоряжению Великого хана Гаюка и золотоордынского хана Батыя в 1246 году была произведена на Руси первая перепись населения с целью обложения его данью, все духовенство было освобождено от любых выплат монголам и оставлено в покое. Сам Батый «…был государем, который не придерживался никакой веры и секты, он их считал только способом познания божества и не был последователем ни одной из сект и религиозных учений». Батый держался веры предков – культа Вечного Синего Неба (Тенгри), то есть был типичным язычником.
Одно только правило противоречило этой веротерпимости: всех русских князей, являвшихся в Орду для принятия ярлыков на княжение, Батый заставлял исполнять обряды монгольской, языческой веры. Здесь имела место обратная сторона веротерпимости ордынцев. Ограждая неприкосновенность Русской Церкви, ханы требовали от русских князей оказывать знаки уважения и к господствовавшей религии монголов, которой держались сами ханы. Так, прежде чем русскому князю явиться на глаза к Батыю, ему надлежало проходить через «очистительные» огни, поклоняться изображениям умерших ханов, солнцу и кусту. В своих требованиях ордынцы не могли видеть никакого насилия над чужой совестью, хотя неприемлемость такого взгляда христианами была им, конечно известна. В случае решительного отказа совершить языческий обряд, князья наказывались смертью.
Нередко гибель князей в Орде была обусловлена и политическими причинами. Желая погубить неугодного князя, ему предлагали сделать именно такой выбор: жизнь ценой измены Православию или мученическая смерть за веру. Так произошло со святым князем Михаилом Черниговским, который прибыл в ставку Батыя в 1246 году со своим боярином Федором. Он ехал фактически на верную смерть, так как его активная борьба с монголами и убийство послов в Киеве не были забыты ордынцами, что не давало никаких шансов на помилование. Князю Михаилу было предложено пройти через очистительные языческие огни и поклониться идолу Чингисхана, что православный князь с негодованием отверг. Его жизнь была увенчана мученическим подвигом: за отказ поклониться идолам и совершить языческий обряд Михаил и его верный боярин Феодор были жестоко мучимы и казнены по приказу Батыя. Сам Батый удивлялся твердости святого князя и назвал его великим мужем.
Известно так же, что в 1270 году при правлении хана Менгу-Тимура мученически пострадал в Орде рязанский князь Роман Ольгович, который был зверски казнен в 1270 году. Роман вступился за своих подданных, и это стоило ему жизни. Князь Роман, который, согласно доносу, осуждал веру хана, должен был понести наказание в соответствии с религиозным законодательством Яссы, и его заживо разняли по суставам.
Ипатьевская летопись сообщает о посещении Батыя князем Даниилом Галицким в 1246 году и подробно описывает, как Даниилу, избавленному от прочих глумлений «злого их бешения и кудейства» пришлось все же кланяться «по обычаю их», и по приказанию Батыя пить кумыс, который на Руси считался скверным напитком. Покорностью Даниил завоевал расположение Батыя, и по этому случаю, летописец произнес фразу, ставшую знаменательной для всего ордынского периода: «О, злее зла честь татарская». Сам Даниил тяжело перенес свое пребывание в Орде.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи